Покровительство солдат было совершенно определенной реалией. Куриалы, местная стража (???????) не могли беспрепятственно хозяйничать в такой деревне. Кроме того, этот патронат, без прямого вмешательства солдат, также нередко гарантировал деревне защиту от нападений соседей. Пользуясь им, крестьяне могли более успешно вести борьбу и против своих соседей.
В последнее время вопрос о реальном содержании этого патроната был вновь затронут Г. Г. Дилигенским.126 По его мнению, этот патронат нельзя в полном смысле этого слова рассматривать как патронат солдат. Он считает, что патроном являлся военный командир, который по договору с деревней размещал в ней своих солдат.127 Действительно, материал Либания допускает и такое толкование. Однако обращает на себя внимание, что Либаний при описании патроната солдат нигде не акцентирует на этом внимания. К тому же, если бы патроном был командир, то крестьяне платили бы ему, но они платят за покровительство воинам, а не командиру (XLVII, 4). Либаний в этой же речи говорит о крайне тяжелом положении воинов, о том, что командиры живут и богатеют за счет их содержания (XLVII, 31). Потому, нам представляется, что дело обстояло так: командиры охотно давали согласие находившимся в укреплении воинам на размещение в деревне с тем, чтобы присваивать их содержание, которое фактически ложилось на деревню. Инициатива скорее всего исходила от самих солдат, выбиравших себе более богатую деревню. Размещение же их происходило с согласия как жителей деревни, так и командира. В таком случае это патронат был патронатом солдат.
Выгодность такого патроната для крестьян, по-видимому, заключалась в том, что их патронами выступали простые воины, сочувствовавшие их положению. С другой стороны, при солдатском патронате общине не угрожала перспектива попасть в зависимость от них, утратить свою землю в пользу этого коллективного патрона. Этот патронат, как показывает речь Либания, неплохо обеспечивал защиту местных интересов деревни. Однако нам трудно согласиться с мнением А. П. Каждана о том, что этот патронат свидетельствует о силе свободной деревни.128 Если крестьяне раньше обходились без него, а теперь оказались вынужденными прибегнуть к покровительству, то это едва ли говорит о росте силы свободного крестьянства, скорее об обратном. Правда, возможно, что части деревень с помощью такого патроната удалось временно укрепить свое положение и сохранить за собой собственность на землю.
Однако этот коллективный патронат имел и свои слабые стороны. Солдаты оказывали поддержку патронируемым крестьянам непосредственно на месте, но они не могли отстаивать их интересы за пределами ближайшей округи - в городе, перед лицом курии, суда, чиновной администрации. Эта форма патроната не гарантировала крестьянам облегчение податного бремени, а лишь давала возможность от случая до случая уклоняться от взноса подати. Кроме того, она не давала надежной защиты от местных властей, куриалов, когда конфликт между ними и деревней принимал более широкие масштабы, переносился в город. Едва ли эта форма патроната надежно защищала права деревни и от посягательств со стороны влиятельных собственников. Таким образом, реальное облегчение от чрезмерного фискального гнета, притеснений и вымогательств куриалов, чиновников, соседних землевладельцев крестьянин получал лишь только тогда, когда он передавал свою землю в собственность патрона. Поэтому патронат солдат не решал для деревни стоявшую перед ней проблему. Он мог быть, вероятно и был на практике, лишь первой переходной ступенькой к настоящему патронату.
Именно потому, что патронат солдат не обеспечивал в должной мере защиту интересов деревни, крестьяне в конце концов ищут покровительства более могущественных и влиятельных лиц, военных командиров, которые в силу своего положения могли оказать поддержку деревне против куриалов, чиновной администрации, в суде (XLVII, 13). Эти люди уже были заинтересованы и реально могли закрепить свою власть над отдавшейся под их патронат деревней (XLVII, 13-18). Арман показал, что в качестве таких военных патронов нередко выступали командиры - местные влиятельные собственники.129 Соответствующий указ Кодекса Феодосия также говорит о том, что во второй половине IV в. военные командиры, пользуясь своим влиянием, активно приобретали земли там, где были расположены их части.130 Таким образом, превращение земли патронируемых в собственность патрона - военного командира были совершенно реальной угрозой их положению независимых собственников.
Но если в пограничных районах антиохийской округи широкое развитие получил военный патронат, то в "гражданской" форме он был не менее развит около самой Антиохии и на западе антиохийской округи. Картина здесь в принципе такая же. Так, в конце IV в. одна из крупных свободных деревень на Амане, задолжавшая государству 100 номизм подати, отдается под патронат клирика, заплатившего за нее недоимки.131 Источники сообщают и о другом типе патроната. Вблизи от Антиохии богатый собственник, адвокат Микседем, воспользовавшись затруднением свободных деревень и выступая в качестве защитника их интересов в городе, превратился в патрона этих селений. Причем Микседем постепенно настолько утвердил свою власть над патронируемыми деревнями, что их жители уже "работают более на Микседема, чем на себя" (Liban., XXXIX, 10). От них ему поступали ячмень, пшеница и остальные продукты. Он, по словам Либания, "не стыдится бедности людей, из-за него впавших в нее" (Liban., XXXIX, 10). Весьма энергично Микседем стремился распространить свое влияние и на "другие деревни" - ??? ?????? ???,?? ??????? ????? ??????? (XXXIX, 11). Рассказ о Микседеме убедительно показывает, как активно во второй половине IV в. происходил в антиохийской округе переход под патронат мелких свободных земельных собственников целыми деревнями они отдавались под покровительство сильных и влиятельных людей. Но не только крестьяне ищут патрона, сами патроны, познав всю выгоду от развития патронатных отношений, весьма энергично стремятся распространить свой патронат даже на те селения, которые, по-видимому, еще не очень остро нуждались в нем. Таким образом, тяга к установлении патронатных отношений как со стороны самих крестьян, так и со стороны крупных собственников, способствовала тому, что этот процесс протекал исключительно активно и приводил к быстрому сокращению весьма значительной в антиохийской округе прослойки мелких земельных собственников.
В то же время данные Либания о Микседеме при внимательном их рассмотрении опровергают мнение о том, что патронат в антиохийской округе не ухудшил, в конечном свете, положения обратившихся к нему мелких земельных собственников. Как мы видим, Либаний подчеркивает, что крестьяне, ставшие под патронат Микседема, из-за него "впали в бедность" "работают скорее на Микседема, чем на себя" - ???????? ?????? ? ?????? ?????? ?????????? (XXXIX, 11). Либаний, как противник патроната, может быть, несколько сгущает краски в оценке реального положения ставших под патронат земельных собственников. Но именно эта враждебность его к институту патроната и побуждала Либания подчеркивать те стороны патроната, которые, видимо, уже вызывали опасения как у оказавшихся под властью патрона свободных крестьян, так и у тех, кто еще подумывал о переходе под покровительство. То, что Либаний смог прямо показать, как патронат приводил в лучшем случае лишь к весьма кратковременному улучшению их реального положения, свидетельствует о том, что, по-видимому, в конце IV в. уже все более явственно начинала ощущаться и "обратная" сторона патроната все большее усиление зависимости патронируемых от своего патрона. Едва ли можно говорить о каком-либо улучшении реального положения мелких земельных собственников, если они еще больше "впадают в бедность" под покровительством этого патрона.
Таким образом, у нас нет достаточных оснований утверждать, что в Северной Сирии развивались какие-то особые формы патроната, которые не только позволили мелкому свободному крестьянству сохранить свою собственность на землю, но и укрепить свое положение. Развитие патроната в некоторых районах Северной Сирии было усложнено такой промежуточной формой как патронат солдат, но оно неизбежно в конечном счете приводило к усилению зависимости крестьянина от патрона, к потере им своей земли. В этом отношении нельзя не согласиться с мнением Г. Г. Дилигенского о том, что "процесс мобилизации земли, как правило, сопровождался в IV в. не обезземеливанием сельчан, но их закабалением и превращением в зависимых работников крупных поместий. Экспроприация колонов была завуалирована тем фактом, что они продолжали сидеть на своей земле и пользоваться своим индивидуальным хозяйством".132 Но если на Западе, где в силу отсутствия общины господствовали индивидуальные формы патроната, сразу же ставившие мелкого земельного собственника в полную зависимость от магната и ускорявшие утрату им своей земли,133 то на Востоке дело обстояло несколько сложнее. Здесь под патронат переходила целая деревня, выступавшая как единый, достаточно сплоченный коллектив, на "усвоение" которого патрону требовалось значительно больше времени. Вероятно, известную замедляющую роль играло и то, что целая община, в отличие от отдельного мелкого земельного собственника, была слишком заметной податной единицей, чтобы она могла быть легко и быстро перехвачена крупным землевладельцем у государства. Патронат развивался как постепенное отчуждение свободной деревни из сферы государственной власти, постепенное укрепление прав патрона.
