Девочку приносят в жертву.
Аарон хватает обе ее руки одной своей, сдергивает себя ремень и начинает ее связывать. Девчонка пинает проповедника в то место, куда его укусил Манчи, и он отвешивает ей оплеуху.
— Пусти ее, — повторяю я уже громче.
— Пусти! — вторит Манчи, все еще прихрамывая и все еще вне себя от ярости. Какой же, черт побери, славный пес!
Я делаю шаг вперед. Аарон стоит ко мне спиной, как бутто ему вапще на меня плевать, как бутто он не видит во мне никакой угрозы.
— Отпусти ее! — ору я во всю глотку и тут же задыхаюсь от кашля. По-прежнему ноль эмоций. Ни Аарон, ни девчонка не обращают на меня внимания.
Придется мне это сделать. Придется, другого выхода нет. О боже о боже о боже о боже мне придется это сделать.
Я должен его убить.
Я замахиваюсь ножом.
Я замахиваюсь ножом на человека.
Аарон оборачивается — не резко, а как бутто его окликнули. Он видит меня перед собой видит занесенный нож, а я все стою как дурак и последний трус не в силах пошевелиться и он улыбается о боже вы не представляете как ужасно он улыбается этим изуродованным лицом.
— Шум тебя выдает, малыш, — говорит он, отпуская девчонку. Она так крепко связана и так избита, что даже не пытается убежать. Аарон шагает мне навстречу.
Я пячусь (заткнись, умоляю заткнись!).
— Мэр расстроится, когда узнает о твоей безвременной кончине, малыш Тодд, — говорит Аарон, делая еще шаг.
Я тоже делаю шаг назад, держа нож перед собой, хотя толку от него никакого.
— Но Богу не нужны трусы, верно, юноша?
Стремительно, как змея, его левая рука бьет по моей правой и вышибает нож. Аарон толкает меня в воду и я чувствую его колени на своей груди его руки опять стискивают мое горло только на сей раз моя голова под водой и все должно закончиться куда быстрей.
Я сопротивляюсь, но я проиграл. Я проиграл. У меня был шанс и я его упустил я проиграл я заслуживаю смерти сам виноват, но я всетаки борюсь я слаб, но я борюсь. А потом я чувствую что конец близок и сдаюсь…
Я проиграл.
Проиграл.
И вдруг моя рука нащупывает на дне лужи камень.
БАХ!!! Я бью Аарона камнем прямо в висок.
БАХ!!! Еще раз.
БАХ!!! И еще.
Он соскальзывает с меня и я поднимаю голову из воды я едва дышу, но все равно встаю и опять замахиваюсь камнем, но Аарон уже лежит неподвижно, лицо наполовину в воде наполовину снаружи и зубы скалятся сквозь дыру в щеке. Я пододвигаюсь к нему кашляя и плюясь, но он так и не двигается и почти целиком погрузился на дно лужи.
Мне как бутто раздавили горло, но я выблевываю воду и дышать становится легче.
— Тодд? Тодд? Тодд? — причитает Манчи и лижется и лает как маленький щенок. Я чешу его за ухом, потомушто сказать пока ничего не могу.
А потом мы оба чувствуем тишину и оборачиваемся. Над нами стоит девчонка со связанными руками.
Она сжимает в них нож.
Я на секунду обмираю, Манчи начинает рычать, но потом до меня доходит, что она задумала. Я делаю еще несколько вдохов, а потом встаю, беру у девчонки нож и разрезаю ремень, которым Аарон связал ее запястья. Обрывки падают на землю, и девчонка трет больные руки, все еще глядя на меня и ничего не говоря.
Она знает. Она знает, что я струсил.
Черт бы тебя побрал, думаю я про себя. Черт бы тебя побрал.
Она смотрит на нож. Потом на Аарона, лежащего в воде.
Он все еще дышит. Вода клокочет у него в горле с каждым вдохом, но он дышит.
Я хватаю нож. Девчонка смотрит на меня, на нож, на Аарона и снова на меня.
Неужели она меня просит? Просит это сделать?
Он лежит беззащитный, наверняка тонет.
А у меня в руках нож.
Я встаю на ноги, падаю — голова страшно кружится — и встаю снова. Шагаю к Аарону. Замахиваюсь ножом. Опять.
Девочка втягивает воздух и — чувствую — затаивает дыхание.
Манчи говорит:
— Тодд?
Я стою над Аароном с занесенным ножом. Мне опять представился шанс. Я снова поднял нож.
Это в моих силах. Это не дурной поступок, я имею на него полное право.
Я мог бы запросто это сделать.
Но нож — это вам не просто так. Это решение, это твой собственный выбор. Нож говорит «да» или «нет», бить или не бить, умирать или жить. Нож берет решение из твоих рук и претворяет в жизнь, и взять его обратно уже нельзя.
Аарон умрет. Его лицо изувечено, голова разбита, он тонет в мелкой луже, даже не приходя в сознание. Он пытался меня убить, он хотел убить девочку, из-за него на меня ополчился весь город, он отправил мэра к нам на ферму — а значит, он в ответе за Бена и Киллиана. Он заслуживает смерти. Заслуживает.
А я все не могу опустить нож и довести дело до конца.
Кто я?
Я Тодд Хьюитт.
Я самое трусливое ничтожество на всем белом свете.
Я не могу это сделать.
Черт бы тебя побрал, снова думаю я.
— Пойдем, — говорю я девчонке. — Валим отсюдова.
9
Когда удача отвернулась
Сперва мне кажется, что она никуда со мной не пойдет. С чего бы? И с какой стати я ее позвал? Но как только я повторяю свой призыв — уже настойчивей и беря девчонку за руку, — она идет за мной, за нами с Манчи, и мы отправляемся в путь вместе, черт знает хорошо это или нет, но мы идем, такие дела.
Ночь в самом разгаре. Болото в темноте кажется еще гуще и черней, чем днем. Мы бежим обратно за моим рюкзаком, а потом разворачиваемся и уходим в темноту, чтобы хоть немного отойти от трупа Аарона (пожалста пожалста пусть он умер пусть это будет труп). Мы перелезаем через упавшие деревья и корни, все дальше уходя в болото. Наконец мы попадаем на крохотную полянку — просто участок ровной земли без деревьев и кустов, — и я останавливаюсь.
Я по-прежнему держу нож. Он лежит в моей руке и сверкает, как чувство вины, как слово «трус» — снова и снова. Лезвие то и дело отражает свет обеих лун, и боже, это очень мощная штука. Могущественная — я как бутто должен стать его частью, а не наоборот.
Я прячу нож в ножны, которые висят между моей спиной и рюкзаком — с глаз долой.
Потом снимаю рюкзак и нашариваю в нем фонарик.
— Умеешь пользоваться? — спрашиваю я девчонку, включая и выключая свет.
Она, как обычно, просто смотрит на меня.
— Ладно, неважно, — говорю я.
Горло все еще болит, лицо саднит, грудь ноет, Шум продолжает засыпать меня страшными картинками о том, каково пришлось Бену и Киллиану на ферме, и как скоро мэр Прентисс узнает, куда я сбежал и что будет, когда он погонится за мной, за нами (очень скоро, если не уже), поэтому, какая к черту разница, умеет ли девчонка пользоваться фонарем?! Конечно не умеет.
Я достаю из рюкзака книгу и свечу на страницы. Снова открываю карту и пальцем следую по стрелкам Бена от нашей фермы вдоль берега реки, через болото и снова вдоль реки.
Найти дорогу с болота не так-то сложно. На горизонте всегда видны три горных пика, один поближе, а остальные чуть дальше, но все же недалеко друг от друга. Река на карте Бена пролегает между первым и двумя остальными, такшто нам надо лишь держать курс на прогал между горами, пока не найдем реку. А там мы пойдем вдоль ее берега к тому месту, куда ведут стрелки.
К другому поселению.
Вот оно, в самом низу странички, на краю карты.
Новое и неведомое поселение.
Можно подумать, голова у меня и без того не забита всякими дурацкими мыслями.
Я смотрю на девочку, которая, по-прежнему не моргая, глазеет на меня. Свечу фонариком ей в лицо. Она морщится и отворачивается.
— Откуда ты родом? — спрашиваю. — Отсюдова?
Я тычу фонарем в карту и ставлю палец на второй город. Девчонка не шевелится, поэтому я машу ей рукой, но она по-прежнему неподвижно глазеет на меня. Я вздыхаю, сую дневник ей чуть ли не в лицо и подсвечиваю страницу.
— Я, — показываю на себя, — вот отсюдова. — Показываю на ферму к северу от Прентисстауна. — Это, — обвожу руками болото, — здесь. — Тычу в него пальцем на карте. — А идем мы вот сюда. — Указываю на второй город. Бен написал его название, но… А… неважно. — Ты отсюдова? — Показываю на девчонку, потом на город, потом снова на девчонку. — Ты отсюдова?
Наконец она переводит взгляд на карту, однако на увиденное никак не реагирует.
Я с досадой вздыхаю и отхожу. Мне неловко стоять так близко.
— Ну лучше бы ты была оттуда. — Я снова опускаю глаза на карту. — Потомушто мы туда идем.
— Тодд! — тявкает Манчи.
Я поднимаю голову. Девчонка начала ходить кругами по полянке и рассматривать деревья и кусты, как бутто уже видела их.
— Ты чего? — спрашиваю.
Она смотрит на меня, на мой фонарик и показывает пальцем между деревьев.
— Что? У нас нет времени…
Она опять показывает в нужную сторону и идет туда.
