Привыкнув видеть родителя в извилистых штанах и старой куртке, Фредди невольно ахнул, тот обернулся и тоже ахнул.
– Фредди! А я думал, ты у этих… как их… Ты надолго? – тревожно спросил он.
Сын усмирил его страхи:
– Проездом. Финчи ждут ко второму завтраку. А ты что, собрался на карнавал?
– Э?
– Костюм. Вырвиглаз, иначе не скажешь.
– А! – понял лорд Эмсворт. – Я еду в Лондон.
– В такую погоду? – удивился Фредди. – Наверное, что-то очень важное.
– Да. Очень. Еду к твоему дяде Галахаду, насчет художника. Тот, первый… – Девятый граф замолчал, чтобы справиться с чувствами.
– Почему не послать телеграмму? Или позвони.
– Телеграмму? Позвони? Ой Господи! Правда. Но теперь уже нельзя, – вздохнул лорд Эмсворт. – Завтра у Вероники день рождения, а я не купил ей подарок. Гермиона требует, чтобы я поехал и купил.
Что-то сверкнуло. Это был монокль, выпавший из глаза.
– Ох ты! – воскликнул Фредди. – И верно! Спасибо, что напомнил. Вот что, отец, можно тебя попросить?
– А, что?
– Что ты собирался ей купить?
– Твоя тетя сказала – часики.
– Это хорошо. Зайди к ювелиру на Бонд-стрит, фирма «Эспиналь». У них часов сколько хочешь. И скажи: Ф. Трипвуд поручил тебе вести дела за него. Я отдавал в чистку ожерелье, Агги просила, и еще купи кулон для Ви. Ты следишь за мыслью?
– Нет, – отвечал лорд Эмсворт.
– Так следи. Это очень просто. Кулон – для Ви, ожерелье – для Агги. Ожерелье надо послать в отель «Риги», Париж, на ее имя…
– На чье?
– Агги!
– Кто это? – с неназойливым любопытством поинтересовался граф.
– Ну-ну, отец! Ты ли это? Агги – моя жена.
– Я думал, она Франсис.
– Нет, Ниагара.
– Какое странное имя! Это город в Америке?
– Не столько город, сколько водопад.
– А я думал, город.
– Тебя обманули. Давай вернемся к делу. Ожерелье надо послать моей жене в Париж, а кулон привезти сюда, нашей девочке.
Лорд Эмсворт заинтересовался снова.
– У тебя девочка? – спросил он. – А сколько ей лет? Как ее зовут? На кого она похожа, на тебя? – прибавил он, ощутив острую жалость к злосчастной малютке.
– Я имел в виду Веронику, – объяснил Фредди. – Платить не надо, я заплатил. Все ясно?
– Конечно!
– Повтори, пожалуйста.
– У них ожерелье и кулон.
– Только не спутай!
– Я никогда ничего не путаю. Кулон послать Франсис… или скорее наоборот. А вот скажи мне, почему ты зовешь Франсис Ниагарой?
– Потому что ее зовут Ниагарой, и не иначе.
– Что – не иначе?
– Зовут.
– А ты сказал, не зовут. Она взяла дочку в Париж?
Фредди вынул голубой платок и вытер лоб:
– Вот что, отец, давай все это оставим. Не ювелира, а имена, девочек…
– Мне очень нравится имя Франсис.
– И мне. Музыкальное такое. Но давай оставим, а? Обоим легче будет.
Лорд Эмсворт издал радостный крик:
– Чикаго!
– Что?
– Не Ниагара, а Чикаго. В Америке есть такой город.
– Да, вроде был. А как тут у вас дела? – спросил Фредди, решив сменить тему раньше, чем отец спросит, почему дочку назвали Индианой.
Лорд Эмсворт подумал. Рацион Императрицы… нет, не то. У сына не хватает глубины. Наконец он припомнил:
– Твой дядя Эгберт очень ругается.
– Почему?
– Садовники гонялись за Ви.
Фредди удивился, мало того – он был шокирован. Конечно, его кузина очень привлекательна, но он надеялся, что британский садовник лучше владеет собой.
– Гонялись? Садовники? Что, шайка?
– Нет, не все, какой-то один. Я не понял, но он не садовник, а влюблен в твою кузину Пруденс.
– Что?!
Фредди схватился за перильца свинарника; монокль куда-то улетел.
– Так Эгберт сказал. Странно… Гонялся бы тогда за ней. Вероника побежала к Гермионе, та вышла к нему, а он ей дал записку и полкроны. Этого я тоже не понимаю, – признался лорд Эмсворт. – У Гермионы куча денег.
– Прости, отец, – выговорил Фредди, – мне надо подумать.
Он медленно пошел по дорожке и довольно скоро увидел одну из тех скамеек, которые стоят то там, то сям в сельских усадьбах. Для человека с таким бременем скамейка – ничто, и он бы прошел мимо, если бы на ней не сидела Вероника. Когда он к ней приближался, надрывный всхлип рассек воздух, и он увидел, что кузина рыдает. Только это одно и могло увести его мысли от Листера. Он был не из тех, кто оставит деву в беде.
– Эй, Ви! – сказал он, кинувшись к ней. – Что с тобой?
Веронике Уэдж было нужно именно это. Она стала рассказывать, и вскоре добрый Фредди уже обнимал ее, а там и нежно, по-братски целовал, вздыхая и приговаривая: «Нет, это подумать!», «Ну, знаешь!», «Ужас какой» и т. п.
Неподалеку, за деревом, Типтон Плимсол чувствовал себя так, словно его метко ударили за ухом шкуркой от угря, набитой камешками.
6
Лорд Эмсворт прибыл в Лондон часов в пять и взял такси, чтобы ехать в клуб «Старых Консерваторов», где и думал остановиться. Генри Листер прибыл в то же время тем же поездом и направился прямо к Галли Трипвуду. С той минуты, когда леди Гермиона взорвалась, как бумажный пакет, он мечтал посоветоваться с умным, бывалым человеком. Да, тут уже никто не поможет – а все-таки человек, женивший Ронни на хористке при всех этих тетках, способен на чудо.
Достопочтенный Галахад стоял у входа рядом с машиной и болтал с шофером. Родственные обязательства были для него святыней. Он ехал в Бландинг, к Веронике.
Увидев Генри, он недоуменно поморгал, но тут же понял, что стряслась беда. Такой разум не обманешь.
– Господи, это Генри! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?
– Можно с вами поговорить? – спросил Листер, угрюмо косясь на шофера, чьи большие розовые уши встали как у жирафы.
– Отойдем немного, – предложил Галахад. – Ну, в чем дело? Почему ты не в замке? Неужели выгнали?
– Вообще-то да. Но я не виноват. Откуда мне знать, что она не кухарка? Каждый бы ошибся.
– Ты говоришь о моей сестре Гермионе?
– Да.
– Принял ее за кухарку?
– Да.
– И?
– Дал ей полкроны и записку для Пруденс.
– Теперь понятно. А она схватила пламенный меч и выгнала тебя из сада?
– Именно.
– Как же ты на нее напоролся?
– Она вышла сказать, чтобы я не гонялся за ее дочерью.
– Племянницей.
– Нет, дочерью. Такая лупоглазая слабоумная девица.
– Вот как? Это необычно, чаще ее называют богиней. А вообще так лучше. Не хватало тебе перекинуться на нее. Хорошо, если она тебе не нравится, почему ты за ней погнался?
– Чтобы передать записку Пруденс.
– А, ясно. Что же ты написал?
– Что я готов на все – бросить живопись, осесть в этом кабачке. Фредди вам говорил?
– Да, в общих чертах. Ну, можешь успокоиться. Я еду в Бландинг. Передам.
– Спасибо вам большое.
– Не за что. Значит, решился взять «Шелковицу»? Это умно. Очень верное дело. Приведешь все в порядок, усовершенствуешь…
– Вот и Пру говорит. Бассейны, корты всякие.
– Конечно, тут нужны деньги. С удовольствием бы дал, но я младший сын. Есть у тебя кто-нибудь на примете?
– Пру думала, лорд Эмсворт даст. Когда мы поженимся. Но я послал его к черту.
– Ну и что?
– Он обиделся.
– Все равно не понимаю.
– Вы не считаете, что мои шансы снизились?
– Конечно, нет. Кларенс ничего не помнит.
– Он меня узнает.
– Вспомнит, что где-то видел, не больше.
– Вы так думаете?
– Да.
– Зачем же вы заставили меня носить эту бороду?
– Из педагогических соображений. Каждый человек рано или поздно должен ее носить. Укрепляет дух. И потом, скажи спасибо, что Гермиона видела тебя с бородой. Теперь не узнает.
– Когда?
– Завтра.
– Почему?
– Ах, я не сказал? – спохватился Галли. – Все очень просто. Кларенс приедет ко мне насчет художника. Я представлю тебя. Понятно?
Генри хватал ртом воздух. Великую мудрость уважаешь, но с ней нелегко.
– Ничего не выйдет.
– Еще как выйдет! Дорогой мой, я близко общаюсь с Кларенсом больше половины века. Сомневаюсь я только в другом – сможешь ли ты выдержать то небольшое время, которое пройдет, прежде чем вы с Пруденс сбежите и поженитесь. До сих пор не выдерживал.
Генри заверил его, что сможет, Галли понадеялся, что это так, и в эту же минуту из-за утла появился лорд Эмсворт.
– А, вот и он! – сказал его брат. – Слушай внимательно. Подожди немного, скажи, что тебе пора, и медленно иди до Сент-Джеймского дворца, а потом обратно. Остальное предоставь мне. Привет, Кларенс!
– А, Галахад! – сказал лорд Эмсворт.
– Ну, мне пора, – сказал Генри, все-таки немного смущаясь.
Смущался он и тогда, когда пришел обратно. Галли беспечно его приветствовал.
– Вернулись? – сказал он. – Прекрасно. А то я хотел вам звонить из замка.
– Я вас где-то видел, – сказал девятый граф.
– Да? – сказал Генри.
– Еще бы, – сказал Галли. – Кто ж его не видел! Это Лендсир. Фотографии во всех газетах. А вот скажите мне, дорогой, вы не слишком заняты?
– Нет-нет! – сказал Генри.
