Согласно летописной традиции, с Рюриком пришли два его брата – Синеус и Трувор. Однако сегодня большинство историков признают их вымышленными персонажами, появившимися на свет в результате неверного прочтения скандинавской хроники. В ее тексте говорится, что Рюрик прибыл «сине хус трувор». Это было понято как имена собственные: «Синеус» и «Трувор». На самом же деле «сине хус трувор» на древнешведском означает «с домом и дружиной» или, по другой версии, «с верной дружиной».
По-видимому, и самим своим именем Русь обязана варягам. Не все историки и филологи с этим согласны, и все же точка зрения, что слово «русь» пришло из Скандинавии одновременно с Рюриком, имеет немало сторонников. В буквальном переводе с древнешведского «русь» – это «воины-гребцы». И, когда в летописи мы читаем, что Рюрик, приняв приглашение словен и их союзников, отправился к ним, взяв с собой «всю русь», нужно иметь в виду под этим словом военную дружину, которая водным путем, «на веслах», прибыла в землю славян.
Существует и другой взгляд на вещи. Ряд ученых считают, что «русь» – производное от Рось – реки, точнее, сразу нескольких восточноевропейских рек с таким названием. В этом случае иноземное происхождение имени страны исключается.
Есть и еще одно толкование. Сами восточные славяне понимали слово «русь» как «светлая земля». Ведь издавна «русый» означает «светлый».
Сам факт призвания скандинавов из-за моря уже давно оспаривается, поскольку в некоторых летописях Рюрик представлен предводителем наемной варяжской дружины, стоявшей в Ладоге, где в качестве опорного пункта был построен замок, окруженный укреплениями. Тогда получается, что Рюрик и его воины хоть и были норманнами, но уже порядком натурализовались, поскольку долго проживали на берегах Волхова. В литературе (правда, без вызывающих доверие ссылок на источники и научной аргументации) высказывается предположение и о неваряжском происхождении Рюрика. По этой версии его родословная, если брать последнее колено, выглядит так: отец – князь бодричей (ободритов, или рарогов) Годослав, а мать Умила – дочка новгородского князя Гостомысла. Тогда, стало быть, Рюрик вообще не варяг, а наполовину полабский, наполовину восточный славянин (полабские славяне – одно из племен, населявших Северную Германию).
Судя по обнаруженным археологами на территории России скандинавским погребениям с характерными для них предметами (например, амулетами, связанными с культом Тора – почитавшегося в Скандинавии бога-громовержца), в IX–X веках варяги проживали на Руси наряду с местными жителями. Приблизительно в пятидесяти городах России и Киеве найдены следы прежних торговых колоний норманнов (район Новгорода, Старой Ладоги и др.). Интересно, что почти все русские и украинские топонимы (географические названия) вдоль знаменитого пути «из варяг в греки» восходит к шведским и норвежским корням. Таковы, например, названия днепровских порогов.
Стереотипный образ варяжского воина – викинга – бесстрашный и благородный витязь, готовый верой и правдой служить тому, кто его нанял.
Однако такое представление о варягах мало соответствует истине. Как установлено в последних работах британских и французских исследователей, норманнам действительно были присущи доблесть, невероятное мужество, стойкость к лишениям и страданиям, но эти качества отступали на задний план перед беспредельной, неукротимой алчностью. Жажда наживы и вечная погоня за ней и заставляли викингов предпринимать самые опасные походы и пускаться в рискованные авантюры. Смыслом их жизни и главным мерилом ценности было серебро. Они копили его год за годом, устраивая многочисленные тайники и закапывая клады в землю. Арабский путешественник X века пишет о варягах: «Когда один из них накопит 10 тысяч монет, он дарит своей жене кольцо или ожерелье, когда накопит 20 тысяч – дарит второе, и так всю жизнь». Они были богаты, но не пользовались своим богатством. Владея горами серебра, норманны продолжали жить в убогих, сырых землянках, питаться безвкусной кашей и грубым хлебом с примесью коры, не заботясь ни о своем здоровье, ни о чистоте своего тела.
О самом Рюрике известно, что он, как и подобало настоящему варягу, был очень жаден до денег и жесток. Впрочем, стоит ли этому удивляться? Кто из основателей европейских или азиатских государств отличался кротостью и ангельским нравом?
Культура варягов отнюдь не превосходила культуру восточных славян, власть над которыми они приняли. Землю славян пришельцы из Скандинавии называли Гардарикой – страной городов. У самих варягов городов еще не было, а у славян к середине IX века их было не менее десяти, но в древнейшей летописи упомянуты лишь восемь: Белоозеро, Изборск, Киев, Ладога, Муром, Новгород, Полоцк, Ростов. А в XI веке в Древнерусском государстве насчитывалось уже более ста городов!
Вероятно, слово «Гардарика» – славянского происхождения и образовано на основе слова «град» – «город». Однако скандинавы произносили это непривычное для них слово на свой лад – вот и получилась Гардарика.
Есть версия, что приход варягов-язычников оттеснил на задний план христианство, которое еще в 860-х годах была сделана попытка принять в Киеве в качестве государственной религии. Когда беспокойный и воинственный варяжский элемент влился в верхушку древнерусского общества, это сразу значительно укрепило позиции язычества, отодвинув в сторону христианство. Тем не менее устойчивая тяга и интерес к христианской вере сохранялись, чему всемерно способствовали связи не только с Византией, но и с Симеоновской (времен царя Симеона: 919–927 годы) Болгарией, откуда Русь по крайней мере столетием ранее крещения при Владимире в 988 году получила изрядную долю того, чем владела эта близкая ей южнославянская страна: богословские сочинения славянских просветителей Кирилла и Мефодия, тексты Священного Писания на церковнославянском языке и другую литературу.
Зерна и плевелы
К. концу IX века за землями восточных славян и их соседей от Ильмень-озера до нижнего течения Волги закрепилось название Русь, а за жителями этой обширной географической территории – имя русы или русичи.
При огорчительно малом числе дошедших до нас мифов древних славян, которые частью отложились в народных сказках, былинах, обрядовых песнях, устных легендах или праздничных традициях, неизбежно встает вопрос, насколько заслуживают доверия такие памятники фольклора, как «Велесова книга», «Книга Коляды», «Перуница», гадательные книги и другие подобные тексты, ранее однозначно или с оговорками объявленные фальшивками и подделками?
Исследователи при вынесении экспертной оценки по поводу подлинности того или иного древнего произведения обычно руководствуются следующим золотым правилом: если существует письменный оригинал, который по всем признакам относится именно к предполагаемой эпохе, значит, есть все основания с высокой долей вероятности утверждать, что памятник настоящий. Когда же тексты сохранились лишь в копиях гораздо более позднего времени, хотя и повествуют о давно минувших событиях, правомерно усомниться в «чистоте» их происхождения. К тому же многие сенсационные находки, подвергнутые даже не слишком тщательному анализу, быстро распознавались как откровенные подлоги.
Однако когда сегодня авторитет серьезной науки значительно упал и подорван, а параллельно пышным цветом расцвели различные наукообразные теории и околонаучные и лженаучные «школы», началась безудержная «реабилитация» многих, прежде резонно отвергнутых как более чем сомнительные или просто сфальсифицированные памятники.
Если раньше строго критический подход, разумный скепсис и осторожность авторитетных ученых не давали особо разгуляться квазинауке, то сейчас наблюдается поразительная доверчивость и странная готовность по самым поверхностным деталям и характеристикам объявлять подлинными явные фальшивки. Другими словами, зерна и плевелы не отделены друг от друга.
Так, например, обстоит дело с пресловутой «Книгой Велеса». Есть версия, что до появления славянской азбуки Кирилла и Мефодия русичи писали рунами, или так называемой влесовицей – по имени языческого божества Велеса. Именно этими древнейшими русскими буквами будто бы и написана в конце IX века новгородскими волхвами «Велесова книга». В ней рассказывается о происхождении славян, их перемещениях, расселении.
Есть публицисты, которые из ложно понятых патриотических соображений не только признают подлинность «Книги Велеса», но и именуют ее священным писанием славян и датируют появление «памятника» самое раннее V и самое позднее IX столетием, хотя уже подобные «хронологические качели» невольно наводят на подозрение, что здесь, мягко говоря, желаемое выдается за действительное и имеет место вольное измышление.
До начала XX века о «Велесовой книге» не было, как говорится, ни слуху ни духу. Она всплыла в смутное для России время в 1919 году. Ее вдруг обнаружили в разграбленной дворянской усадьбе Неклюдовых-Задонских в Курской губернии. Находка представляла собой не рукопись, а нанизанные на шнур 43 деревянные дощечки с письменами. Далее следы «Велесовой книги» ведут в Бельгию, куда она была вывезена спасавшимися от революции русскими эмигрантами и где таинственно и бесповоротно затерялась. Правда, сохранились ее копии и фотографии, но без оригинала они идентификации не подлежат, потому что не позволяют установить подлинность первоисточника и определить его точный возраст. Короче, есть причины до обнаружения пропавших дощечек воздержаться от поспешных выводов и уж тем более не делать категоричные широковещательные заявления типа того, что «Велесова книга» – не что иное, как древнерусские веды. Все это по меньшей мере преждевременно и опрометчиво.
