— Дед, — спросил Черныш, — это же обидно! Я поймаю утку, а хозяин ее понесет, и все подумают, что это он ее добыл.
— Ничего, — ответил Люкс. — Пусть несет. Все равно другие собаки хорошо знают, кто главный на охоте, а кто нет. А дома за это тебя хорошо покормит хозяин. Вынесет кость и скажет: “На тебе. Черныш! Отличная штука. Сам бы грыз, да тебе решил отдать”.
Пес замолчал, видно вспоминая молодые деньки, и только слышно было, как заливается Пустобрешка.
— Да, — встрепенулся Люкс. — В лодке не вертись. Начнешь вертеться, и хозяин, глядя на тебя, ворочаться станет. Еще опрокинете лодку. Тебе же хозяина спасать придется. Человек, конечно, друг собаки, но я тебе скажу по секрету, — Люкс даже улыбнулся, что-то вспомнив. — Если рассердишься на хозяина, можешь его иногда проучить. Подойди к нему поближе, когда ты мокрый, и хорошенько отряхнись. Хозяин словно под дождиком побывает.
— А хорошо это, дед? — спросил щенок.
— Не очень, конечно, но ты этот способ на всякий случай запомни, может, и пригодится. А вообще-то, охота — великое дело. Эх, охота, охота! И набегаешься и налаешься. Устанешь, вымокнешь, но зато себя настоящей собакой чувствуешь!
Помолчали, послушали Пустобрешку, и Люкс попросил Марту:
— Пошла бы ты, уняла Пустобрешку. Ну чего она зря надрывается?
— Я сбегаю, — сказала Марта, — только это едва ли поможет.
Перемахнуть через забор Марте — пустяк. Она подошла к Пустобрешке и решила схитрить.
— Слушай, — сказала она, — ты не лай так долго, можешь прослушать интересный разговор хозяев.
— А зачем он мне, — огрызнулась Пустобрешка и продолжала лаять.
Марта улеглась рядом и стала ждать. Непутевая Пустобрешка, не обращая на нее внимания, лаяла изо всех сил.
— Ты на кого это? — наконец поинтересовалась Марта.
— Ни на кого. Просто так, для страху, чтобы все меня боялись. Ведь страшно!
— Как тебе сказать, — замялась Марта. — По-моему, не очень.
И вдруг Пустобрешка замолчала.
— Устала? — сочувственно спросила коза.
— Нет, — ответила Пустобрешка,— я слушаю, далеко ли разносится мой лай.
Марта удивилась:
— Да как же ты свой лай услышишь, если сама в это время не лаешь!
— А я лаю, лаю, а потом — раз, и замолчу. Замолчу и слушаю…
— Ну и что, хоть раз слышала?
— Пока нет, но, может быть, когда-нибудь и услышу, — ответила Пустобрешка и снова принялась лаять.
С тем и вернулась Марта к Люксу.
Люкс, возбужденный своими рассказами об охоте, решил сам усовестить Пустобрешку. Сказав друзьям, чтобы они его подождали, он отправился к соседке. Скажу ей об охоте, напомню о собачьем долге, может, и перестанет. А то ведь от ее лая у всех голова болит. Но Пустобрешка послушала-послушала старого пса и снова принялась лаять.
Рассерженный, вернулся Люкс в свой огород. Идти к друзьям не хотелось. Они ведь надеялись, что Люкс угомонит Пустобрешку. Он улегся между курятником и сарайчиком и решил здесь подремать. Но, какое там, Пустобрешкин лай не давал ему покоя. Люкс вскочил и по-старчески хрипло гавкнул. Гавкнул он не очень громко, потому что громко уже не мог. Но случилось невероятное. Лай его прогремел словно в трубу. Мало того, он отразился от березовой рощи и вернулся оттуда, будто другой пес отвечал из рощи Люксу. Сам Люкс от неожиданности выскочил из своего укромного уголка и огляделся. Испуганная Пустобрешка сразу замолчала.
“Неужели это я?” — подумал Люкс и гавкнул еще. На этот раз у него получилось как обычно — хрипло и не очень громко. Тогда Люкс вернулся в закуток между курятником и сарайчиком и опять залаял. И лай его, будто усиленный громкоговорителем, загремел и заметался между сарайчиком и березовой рощей!
Перепуганная Пустобрешка, поджав хвост, забралась под завалинку. Воробей пустился наутек из своего скворечника. Бабушка выглянула из окошка. А на крыльце стоял и смеялся молодой хозяин.
— Ну и Люкс, — говорил он. — Вот молодец! Нашел место, откуда раздается эхо!
С улицы прибежал Андрейка и спросил:
— Папка, что это такое?
— А вот пойди сам за курятник и покричи.
Андрюша побежал в то место, откуда лаял пес, и закричал:
— Эге-ге-гей!
— Гей! Гей! Гей! — ответило ему эхо.
— Вот уедет Егор в город, — сказал бабушке дед, — захочешь ты его позвать. Зайдешь за курятник и покричишь. Без телефона услышит!
Так Люкс нашел в огороде место, откуда раздается эхо, и отучил Пустобрешку попусту лаять.
Несчастье с воробьем
На всей земле Галка завидовала только девочке Оле и курице Пеструшке. И все потому, что Оля уже целую зиму проходила в школу и умела читать и писать, а Галя должна была пойти учиться только первого сентября. Нельзя было не завидовать и Пеструшке. Пеструшка целый день гуляла со своими цыплятами. Она учила их клевать, разгребать землю, прятаться под крыло, когда в небе над огородами показывался коршун. А у Гали из-за Андрюшки цыплята не вывелись. Долго крепилась Галя и наконец рассказала обо всем бабушке.
— Не переживай, — сказала бабушка, — а ухаживай вместе с Пеструшкой за ее цыплятами, присматривай за ними. И всем будет хорошо.
И Галя стала хозяйкой целых пяти желтеньких цыплят. Она наливала им в корытце водицы, кормила их. Прогоняла от цыплят Егора и Черныша.
Когда Галины подружки звали ее на речку, она отказывалась:
— Разве вы не видите, что мне некогда, — я цыплят пасу.
А с Андрюшкой, после того как он отобрал у нее свою кепку, Галя вообще не хотела разговаривать.
— Галька! — звал Андрей, а она молчала.
— Галя! — надрывался Андрей. — Галька!
— Что “Галя”! — отвечала наконец сестренка. — Я уже семь лет Галя.
— Не семь, а осенью будет семь! — сердился Андрюша и уходил обиженный.
Зато воробью привалило счастье. Цыплят кормили часто, воробья от них не гнали, и он отъелся, располнел так, что и летать ему не очень хотелось. Попрыгает по двору, наклюется вареного зерна, напьется воды и в скворечник. Подремлет там, а как услышит Галин голос: “Цып-цып-цып!” — опять летит во двор.
Клевал он теперь не каждое зерно, а на выбор. Прежде чем склюнуть зернышко — поворочает его с боку на бок, посмотрит румяное ли оно да хорошо ли разварилось. Но однажды вспомнил воробей про своих друзей-приятелей, что жили и столовались у сельмага. Вспомнил и решил их проведать.
Раньше до магазина воробей долетал без отдыха. А сейчас пролетел полдороги и устал. Сел он на чью-то телевизионную антенну, отдышался, отдохнул, а потом уже отправился дальше.
Увидели его друзья воробьи, слетелись, раскричались:
— Ты ли это?
— Ребята, он у нас с курицу решил вырасти!
— Да что ты такое клюешь! Да что ты такое пьешь!
А воробей говорит:
— Братцы, решил я вас на пир пригласить.
И объяснил им, что живет он теперь богато. Кормят его отборным вареным зерном, даже петуху такого не дают, а только ему и цыплятам. Воду пьет он не из лужи, а из корытца. Это особенно поразило воробьев.
— Пивал и я когда-то воду из корыта, — вздохнул старый воробей. — На конюшне дело было. Ох, и водица, доложу я вам. Пьешь и не напьешься!
И решили воробьи принять приглашение. Совсем уж собрались лететь, да старый воробей вспомнил про кота.
— Кот сейчас спит. Он всегда в полдень спит, — успокоил воробей. — А если и не спит, то мы с ним приятели. Я скажу, что вы со мной!
— А рак! — забеспокоился кто-то.
— Рак и голосу не подает, уполз куда-то рак!
Поспорили немного воробьи, они любят поспорить, и полетели. Возле бабушкиного дома напал на воробьев страх. Некоторые хотели даже возвращаться. Но наш воробей их пристыдил и велел, раз они боятся, посидеть пока в огороде, а сам отправился на разведку.
Во дворе все было спокойно. Люкс спал под крыльцом. Черныш — в конуре, Егор где-то бродил. А возле курятника осталось недоеденное цыплятами зерно, и в корытце поблескивала водица.
Подал воробей сигнал своим друзьям, и они, сначала один, потом другой, а потом и все налетели на угощение. В несколько минут склевали воробьи все зерно. А старый воробей, самый мудрый, увидел на скамейке, возле курятника, тарелку с цыплячьим кормом. Это Галя приготовила его на вечер. Пока другие воробьи по земле прыгали да друг у друга зерна отбирали, старый воробей один в тарелке пировал. Но заметили это остальные, налетели и тарелку перевернули. Звякнула посудина и покатилась. Выскочил из конуры Черныш — затявкал, а за ним, откуда ни возьмись, Егор! Воробьи — фыр! — и в огород, а из огорода в рощу. За ними и наш воробей пустился.
Уселись в роще воробьи на сухую березовую ветку и хвалятся, кто сколько зерен склевал. Почирикали, почирикали, похвалили угощение, как вдруг — з-з-з!.. Пролетел мимо камень, за ним другой, потом третий! Воробьи — врассыпную, да поскорей домой. А наш воробей не разобрал в чем дело, кричит:
