И он поднял свой бокал сладкого вина, чтобы чокнуться. Поскольку Жоан не проявил ни малейшего желания, чтобы присоединиться к нему, он еще шире улыбнулся и сделал большой глоток.
Они сидели в столовой дома капитана ватиканской гвардии. Микель пригласил его пообедать, поскольку Жоан сказал, что ему нужно срочно посоветоваться с ним. За десертом жена Микеля Корельи, молодая и красивая римлянка, удостоверившись, что слуги позаботятся о том, чтобы у мужчин было достаточно вина и миндальных пирожных, незаметно удалилась, чтобы дать им возможность поговорить.
– Этот невоспитанный герцог еще моложе и еще меньше понимает, – гневно ответил Жоан.
– Да, в этом ты прав. Но таких, как ты, мужчин, которые усложняют ему жизнь, здесь мало.
– Может, ты хочешь сказать, что я виноват еще и в том, что защищал свою семью?
– Именно поэтому многие мужья и жены уступают. Чтобы защитить свои семьи и дело.
– Ба! – Жоан жестом выразил свою недоверчивость и презрение.
– И жизни, – добавил Микель. Теперь он серьезно смотрел на Жоана, и тот понял, что это было предупреждение.
– Вы хотите сказать, что…
– Послушай, Жоан, браки среди знати, как и среди крупных буржуа, а также в простонародье заключаются в первую очередь для получения политической и материальной выгоды. Мужчина и женщина должны нравиться друг другу ровно настолько, чтобы зачинать детей и таким образом укреплять союз. Кроме того, у мужа, как правило, есть любовница. Практически нереально встретить такую страстную любовь, которую ты испытываешь к Анне. – Валенсиец сделал паузу, прежде чем продолжить, и несколько мгновений смотрел на друга, пытаясь понять, о чем он думает. – Таким образом, если самый могущественный в Риме после Папы мужчина – молодой человек, не признающий отказа, – заинтересуется чьей-то женой, первое, о чем подумает муж, – это его жизнь. Ты сам знаешь, редко когда по утрам в Тибре не плавает с дюжину трупов. Второе, о чем он вспомнит, – это материальная и политическая выгода, которую могут иметь он и его семья.
– Я уже убивал из‑за Анны, – медленно произнес Жоан, и лицо его еще больше помрачнело.
– Посмотри на Александра VI и его последнюю любовницу, Джулию Прекрасную, – продолжал Микель, не обращая внимания на его слова. – Она из семьи Фарнезио и замужем за одним из Орсини по прозвищу Кривой, который в свою очередь является сыном валенсийки, одной из наших. Ну так вот, когда Папа и красавица, которая моложе его на сорок три года, полюбили друг друга, свекровь добилась огромных денежных сумм для своего сына, а тот взамен вынужден был отказаться от свободной жизни и отправиться в прибыльную дипломатическую миссию. И семья Фарнезио за счет этого неформального союза получила огромные привилегии. Брат Джулии уже кардинал, хотя он даже не давал обета.
– Но ведь Папа не овладел девушкой силой.
– Конечно нет. Несмотря на свой почтенный возраст, Александр VI обладает особым магнетизмом и великолепно владеет искусством обольщения. Власть очень соблазнительна, сам знаешь.
Оба замолчали, глядя друг на друга. Улыбка снова заиграла на губах Микеля, глаза его блестели тем стеклянным блеском, который появляется благодаря алкоголю.
– Надо видеть положительные моменты в сложившейся ситуации, – сказал он спустя немного времени.
Жоан посмотрел на него, не веря собственным ушам. Этот цинизм, сквозивший в словах друга, поражал его. Жоану было трудно осознать то, что говорил Микель. Чтобы он извлек выгоду из связи Анны с этим проходимцем?! Даже сама мысль об этом вызывала в нем такую ярость, что, казалось, все внутри у него завязалось узлом. Он подскочил и изо всех сил грохнул кулаком по столу, так что зазвенела посуда.
– Я уже убивал из‑за Анны! – закричал Жоан. – И снова сделаю это, если понадобится!
Валенсиец спокойно посмотрел на Жоана. Ни один мускул не дрогнул на его лице; бокал застыл в воздухе. А затем улыбка стерлась с его лица, и оно приняло свойственное Микелю выражение, которое делало его похожим на бешеного быка, готовившегося к нападению, и наводило ужас на людей.
– Ты мне угрожаешь? – мягко спросил он.
Жоан, все еще стоя, почувствовал, что его ярость смешалась с новым чувством – страхом.
– Не вам.
– И кому же тогда?
– Этому подлецу, который хочет развлечься с моей женой.
– Этот недостойный человек по решению своего отца является хоругвеносцем, знаменосцем Церкви, главой нашего клана, который итальянцы называют каталонцами. Он – мой господин, и я обязан его уважать, подчиняться ему и быть верным. Его жизнь я должен защищать ценой собственной жизни. Когда ты угрожаешь ему, ты угрожаешь и мне.
Жоан посмотрел на него в отчаянии. Он чувствовал в себе силы, чтобы противостоять Борджиа, но не хотел сталкиваться с Микелем. К тому же он считал Микеля своим другом и был обязан ему бесчисленными проявлениями поддержки, главными из которых были его книжная лавка и помощь каталонцев.
– Но он и в самом деле подлец и ничтожество, – пробормотал Жоан.
– Сядь. – Выражение лица валенсийца смягчилось, и Жоан послушался.
– Как же Папа мог дать такую огромную власть этому юнцу? – посетовал книготорговец. – Вы мне говорили, что понтифик был в курсе его похождений в Барселоне. А сейчас герцог Гандийский ведет себя еще хуже, только в Риме никто уже не может остановить его.
– Послушай, Жоан, – сказал валенсиец примирительным тоном. – Я не говорю, что ты не прав. Александр VI обладает огромным количеством добродетелей, но есть у него, как говорят, два недостатка. Один – это его страсть к женскому полу, хотя он никогда не был неразборчивым в связях и всегда поддерживал длительные отношения. И второй – это его не знающая меры любовь к семье. Можно сказать, что он великолепный муж и отец, хотя и излишне снисходительный.
– Но он плохой Папа. Понтифик должен быть целомудрен и не иметь детей.
– В нашу эпоху это совсем необязательно.
– Почему же нет?
– Потому что у многих церковников есть дети, хотя они и называют их своими племянниками. А еще потому, что Александр VI, являясь очень религиозным человеком, решил одновременно выступать в роли короля и Папы.
– Почему он должен выступать в роли короля?
– Потому что он должен защищать Церковь и ее земельные владения от посягательств врагов так же, как это сделал бы король. И таким же образом, каким короли женят своих детей, чтобы упрочить союзы, он женит своих. Без земельных владений, без войска Папа превращается в марионетку в руках власть имущих, как уже столько раз имело место быть в истории и почти произошло во время последнего вторжения французов. Короли и императоры назначали и низвергали пап. И мы, не будучи итальянцами, не имеем крепостей, войска и собственных владений в Риме или в его окрестностях, как знатные итальянские семьи, которые хотят, чтобы Папой стал один из них. Как Орсини, например, и многие другие. Папе нужна собственная семья, и у Александра VI она есть в лице его детей и нас – каталонцев. Только добившись независимости, которую обеспечивают военная сила и дипломатия, Папа свободно может быть пастырем для своей паствы и главой Церкви.
– Но ко мне-то это какое имеет отношение? – посетовал Жоан.
– Папа слеп, когда речь идет о Хуане Борджиа. Он считает, что его сын полон добродетелей, и думает, что он, будучи верховным главнокомандующим папского войска, отвоюет принадлежавшие Папе территории, которые сейчас контролируются целой сворой мелких тиранов. Что Хуан заткнет за пояс могущественную семью Орсини, с которой он всегда враждовал.
– Вы считаете, что он сможет этого добиться? Разве герцог силен в военном деле?
Микель пожал плечами и, подумав немного, ответил:
– Я не знаю. Быть задирой и хорошим генералом – разные вещи. Я думаю, что его брат Цезарь лучше бы справился с задачей быть хорошим военным и политиком, но Папа направил его на церковную стезю. В любом случае герцог Гандийский постарается выполнить возложенные на него обязанности, а я должен всячески помогать ему в этом.
– Даже в неправедных делах? – воскликнул Жоан, с трудом сдерживая волнение. – Даже если он всего лишь бессовестный и хвастливый щеголь, который занимается тем, что отнимает женщин у других?
– Человек ждет от своего начальства справедливости. Но даже если они несправедливы, эти люди остаются начальниками. Военный обязан подчиняться. А я – военный.
– И вы отдали бы ему свою жену?
Улыбка снова заиграла на лице валенсийца. Он не сразу ответил.
– В зависимости от того, что получил бы взамен.
Жоан отрицательно затряс головой. Он не верил ему.
– Я думаю, что герцог имеет что-то против меня еще с тех пор, когда мы познакомились в Барселоне.
