— Ваш теразин, — сказал ей аптекарь. Нина спешно спрятала тюбик в сумку, встретилась с тобой взглядом, смутилась. Ты притворился, что ничего не заметил. Притворился даже, что не заметил саму Нину. Она вышла. Ты слышал, как хлопнула за ней входная дверь, выждал пару минут, чтобы избежать случайной встречи, покинул аптеку. Нина ждала тебя. Она стояла на другой стороне крохотной улицы, прижавшись спиной к холодной стене. Вокруг кишела жизнь рабочей секции Орфея 16, но ты, казалось, видел только Нину. Она смотрела на тебя. Она ждала, что ты подойдёшь. Ты невольно опустил глаза к её сумочке с тюбиком теразина, понял, что уйти уже не сможешь.
— Обвиняешь меня? — спросила Нина, когда ты подошёл к ней. Ты сказал, что не понимаешь, о чём она. — Понимаешь. — Нина шагнула вперёд, запрокинула голову, заглядывая тебе в глаза. — Алекс рассказывал мне очень многое. О тебе, о Кирилле, обо всей вашей компании.
— Не все его слова были правдой.
— Но что такое кайф от теразина, ты знаешь. — Голос её стал глубоким, бархатным. Взгляд — колким. — Так что не смей обвинять меня. У всех свои проблемы и свои причины.
— С чего ты взяла, что я тебя обвиняю?
— А разве нет?
— По-моему, ты обвиняешь сама себя.
— Вот как? — она подошла ещё ближе. Теперь ты чувствовал её дыхание, видел крошечные морщины в уголках рта и возле глаз. — Я ведь тебе всегда нравилась, верно? — спросила Нина. Ты пожал плечами. Нина улыбнулась. — Если хочешь, можем пойти к тебе, — предложила Нина, и ты так и не понял, серьёзно она говорит или провоцирует тебя. — Ну, почему молчишь? — поторопила тебя Нина.
— Алекс был моим другом.
— Алекса больше нет, а я хочу отвлечься. — Она прищурилась. — Сколько таблеток теразина тебе нужно, чтобы послать всё к чёрту?
— Четыре. Иногда шесть.
— А мне три. — Нина улыбнулась. — Всегда три. — Она опустила голову, подошла ещё ближе. — Думаю, нам обоим нужно немного отвлечься. — Её рука легла тебе на грудь. Рука с тонкими, короткими пальцами и обломанными ногтями. На смуглой коже белели крошечные шрамы. На безымянном пальце чуть выше кольца свежая царапина. — Мы можем просто посидеть и поговорить, — сказала Нина, и тебе показалось, что голос её звучит где-то очень далеко отсюда. Нереальный голос, не имеющий ничего общего с действительностью.
— Не люблю говорить под теразином, — признался ты.
— Можем просто посидеть и посмотреть фотографии. У тебя ведь есть наши фотографии?
— Немного.
— Вот видишь… — Нина неосознанно гладила рукой твою грудь. Или осознанно? Её голова была опущена. Она смотрела себе под ноги, но ты и не хотел встречаться с ней взглядом. У неё были широкие бёдра, и тебе в тот момент хотелось больше всего прикоснуться к ним, хотелось уткнуться лицом в густые вьющиеся волосы, почувствовать их запах… И ещё тебе хотелось принять пару таблеток теразина. Не перед работой, чтобы унять головную боль и не сойти с ума, а просто так, чтобы забыться, послать всё к чёрту. Рука Нины на твоей груди скользнула вниз. Ты замер, ожидая, что сейчас она опустится к твоему поясу, ожидая подкравшегося разочарования и раздражения. Но вместо этого Нина достала из сумочки тюбик с теразином. — Вот. Думаю, нам нужно принять несколько прямо сейчас, — сказала она, вкладывая тебе в ладонь таблетки. Ты подчинился. Бездумно, отрешённо. Нина смотрела, как ты проглатываешь большие белые капсулы. Внимательно, подозрительно. Затем положила таблетку себе на язык, встретилась с тобой взглядом, накопила во рту слюну и проглотила капсулу. — Теперь мы можем пойти к тебе, — сказала она, беря тебя под руку, спросила, есть ли у тебя продукты, чтобы приготовить ужин. Ты признался, что не помнишь. — Эх, мужчины! — рассмеялась Нина, потянула тебя в магазин в конце улицы. Теразин начал действовать, обостряя чувства. Вы долго ходили с тележкой вдоль полок с продуктами, выбирая место, где нет камер, чтобы поцеловаться, совершенно забыв о продавцах. Они притворились, что ничего не видят, выписали чек за купленные вами продукты. Ты расплатился, взял пакеты. Нина шла рядом. Во время поцелуя она прокусила тебе губу, и ты теперь чувствовал, как вкус металла снова и снова наполняет рот. — Интересно, правда? — спросила тебя Нина.
— Правда, — согласился ты, хотя так и не понял, о чём она говорит. Когда вы добрались до твоего дома, Нина достала ещё три таблетки теразина.
— Одну мне, две тебе, — сказала она. Мир задрожал, сжался, рассыпался на несвязанные между собой ощущения и мысли. Нина прошла на кухню, спросила, чего ты сейчас хочешь.
— Ничего, — честно сказал ты.
— Но нам нужно что-нибудь поесть. — Она выложила на стол купленные продукты. Ты смотрел на них и думал, что было бы неплохо попробовать всё сначала в отдельности, а затем смешать и попробовать всё сразу. — Это из-за теразина, — сказала тебе Нина. — Попытайся контролировать себя.
— Почему?
— Потому что так интересней. — Она выскользнула из твоих объятий, включила плиту. Ты снова сосредоточился на её бёдрах. — Принеси лучше фотографии, — сказала тебе Нина.
— Какие фотографии? — растерялся ты.
— Наши. Мы хотели их посмотреть, когда шли сюда. Забыл?
— Кажется. — Ты услышал далёкий смех Нины и долго не мог понять причин смеха, ушёл в гостиную, сел в кресло. Время замерло. Нина принесла ужин. Что-то жареное. Что-то вкусное.
— А теперь десерт, — сказала она, выкладывая тебе на ладонь ещё две таблетки теразина. Ты дождался, когда она проглотит свою, и только после этого выпил сам. Мир подошёл к краю бездны и без раздумий бросился вниз. Твой мир. Ты помнишь, как принёс альбом с фотографиями. Помнишь, как калейдоскоп лиц и воспоминаний ожил перед глазами. Нина сидела рядом. Ты чувствовал, как она прижимается к тебе и думал о её широких бёдрах. Думал до тех пор, пока не понял, что наступило утро. Вы лежали в кровати. Нина не спала. Глаза её были открыты. Ты позвал её по имени. Она повернула голову. Глаза у неё были большие, зелёные.
— Как себя чувствуешь? — спросил ты её.
— Не знаю. — Она поднялась с кровати, поправила одежду, в которой спала.
— Кажется, у нас ничего не было, — сказал ты, наблюдая за ней и проверяя на месте ли твои собственные штаны.
— Вспомним через пару дней. — Нина ушла, а ты попытался заснуть. Воспоминания после ночи под теразином оживали медленно. Как и всегда. Возможно, многие принимали это вещество именно поэтому. Словно сон, который становится реальностью. И редко когда сон становился кошмаром. Скорее сказкой. Забавной, милой сказкой, вспоминая которую, хочется снова принять теразин, хочется снова забыться, а затем вспомнить этот дивный сон. Ты ждал, пока воспоминания вернутся, почти неделю, затем позвонил Нине и спросил, не хочет ли она снова встретиться. — Жалеешь, что так и не переспал со мной? — спросила она.
— А ты не жалеешь?
— Не знаю. Мне понравилось, как было.
— Мы можем повторить.
— Это уже не повторить.
— Тогда мы можем закончить по-другому.
— Только на этот раз без теразина, — сказала Нина. Ты хотел возразить, но она уже повесила трубку. Вы встретились в баре «Адская кухня». Нина была одета в джинсы и блузку. От неё пахло цветами. Волосы собраны в пучок, делая её на пару лет моложе.
— Интересно, интересно, — заворковал Кирилл, увидев вас за одним столиком вместе.
— Просто, чтобы отвлечься, — сказал ты.
— Просто, чтобы отвлечься, — сказала Нина.
— На одну ночь, — сказал ты, но уже у себя дома, укладывая Нину в кровать.
— Конечно, — сказала она, помогая тебе стянуть с неё узкие джинсы. Но на одну ночь отвлечься не получилось. Сначала спустя месяц вы решили повторить. Затем повторили через две недели. Потом через три дня.
— Вот и отвлеклись, — подметил Кирилл, когда вы перестали скрывать отношения.
— Жизнь продолжается, — сказала ему Нина. Он кивнул, но так и не одобрил эти отношения. Не одобрил тогда, не одобряет и сейчас, здесь, на этой проклятой планете. Сидит в грузовом модуле и велит тебе возвращаться назад.
— Алекс всё равно уже мёртв. И даже если ты найдёшь его останки, это ничего не изменит, — говорит он тебе и требует перестать выключать рацию. — Я понимаю, ты винишь себя за то, что спишь с его девушкой, но это не повод, чтобы умереть из-за чувства вины! К тому же ты её в свою кровать не силой укладывал.
— А я говорю, иди к чёрту, — шипишь на него ты, и клянёшься, что если он не заткнётся, то снова выключишь рацию и на этот раз навсегда.
— Ты сумасшедший! — смеётся Кирилл. Ты не отвечаешь. Приборы пищат, показывая точку невозврата. Если верить датчикам, то если не повернуть сейчас же назад, то воздуха на обратную дорогу не хватит. Но датчики врут. Датчики слишком пугливы. Все старатели знают об этом. В запасе всегда есть пара лишних минут.
— Всё будет хорошо, — говоришь ты не то Кириллу, не то самому себе. Впереди тебя горы скальной породы. Нужно взобраться на них. Притяжение на планете в несколько раз больше искусственного притяжения на станции Орфей 16. С годами работы это превращает старателей в атлетов. Но сердце не выдерживает слишком часто. Всё тело не выдерживает. И ещё эта странная радиация, исходящая от ЛСПРКЕ, превращающая мозги в кашу. Врачи говорят, что процессы обратимы, главное — вовремя остановиться, но ты ещё не видел ни одного старателя, который, проработав на добыче ЛСПРКЕ допустимые десять лет, выглядел после совершенно нормальным. Многие из них ещё ходят в бар «Адская кухня». В бар, где собираются все старатели. Нынешние и бывшие. Бывшие выглядят стариками. Дряблые, сморщенные, не способные запомнить твоё имя. Вчера ты пьёшь с ними, и она называют тебя лучшим другом, а на следующий день уже не узнают, кто ты. Единственное, что они знают — мозг продолжает отмирать даже после окончания работ. Это словно их линия жизни — забыть обо всём, но помнить о своей печали. И все видят это, все знают об этом. И все хотят стать старателем. Все хотят зарабатывать столько, сколько зарабатывает старатель. И все верят, что с ними, после десяти разрешённых для работы лет, всё будет хорошо, всё будет не так, как с остальными. — Всё будет хорошо, — снова говоришь ты, взбираясь на каменные породы. Карта сбоит, предупреждая, что ты выходишь за периметр изведанных территорий. Территорий, которые невозможно просканировать с космоса. Можно лишь пройти по ним, став первооткрывателем, исследователем.
