поля боя.
– Я бедный! Я несчастный! Я убогий! – заплакал атаман. – Меня пожалеть надо! Мне есть нечего. Никто меня не боится. Купцы мимо проезжают, даже не оборачиваются. Крестьяне бьют. Ярыжки надо мной потешаются. Есть же настоящие удальцы – Стенька Разиня, Емелька Галкин, Соловей Разбойник. А я? Я горький неудачник.
– Как же ты, не веря в себя, со своей грозной ватагой управляешься?
– Нет у меня никакой ватаги. Давно меня бросили мои голубчики-душегубчики, разбрелись по белу свету.
– Что же, ты один шалишь на дороге?
– Один. – Рыжие усы Кудеяра скорбно обвисли.
Юноше стало жалко атамана.
– Поехали, дяденька, с нами. Я – Иван. Он – великий поэт Демьян Скоробогатый. Мы, конечно, не разбойники, но и с нами не соскучишься. Что тебе понапрасну в лесу прозябать? Поехали!
Казалось, Кудеяр давно ждал этих слов. Он веселее засеменил рядом со стременем царевича, смотрел на него мокрыми сияющими глазами и счастливо повторял:
– Поеду, ей-богу, поеду! Да что я, не человек, что ли? Чем я других хуже? Поеду, братцы, с вами, поеду!
– За чем дело стало? Садись на своего борзого коня, и поскакали.
Атаман замялся.
– Мой конь в чаще, у моего скромного жилища. Надо сходить за ним.
Иван никогда не видел, как живут злые разбойники, и сказал Кудеяру, что хочет поглядеть на его дом. Демьян забеспокоился.
– Этот рыжий неудачник заманит нас в свой вертеп, ограбит и прибьет. Ты на его хитрую рожу посмотри. Он же обманывает нас, завлекает. Бац – и все! Вечно памятен нам будь ты, мой брат.
Но царевич не слушал поэта. Он воображал жилище страшного атамана – огромная пещера, по стенам развешано оружие, пол в ярких коврах, сундуки с золотом, серебром и драгоценными камнями, столы с заморскими яствами и винами. Как на такое чудо не поглядеть?
Свернули в чащу. Кудеяр быстро шел впереди. Демьян ехал сзади и недовольно бормотал. Вскоре выехали на поляну – ухоженный огород, покосившийся сарай и ветхая изба, почерневшая от дождей и снегов.
Из лачуги вышла женщина весьма высокая, страшно худая, босая, в истасканном донельзя сарафане. За ней высыпал целый рой ребятишек мал мала меньше. Все рыжие и конопатые, все оборванные и обтрепанные.
– Это моя Феодулия Ивановна! – сказал атаман и покраснел.
– Опять собутыльников притащил, гицель проклятый? – заругалась женщина. – О детях подумал бы, злыдень! Дети голодные сидят! Дома ни крошки!
Иван засмеялся:
– Вот так вертеп! Вот так ватага! Вот так атаман!
Он спешился, достал из дорожной сумы хлеб насущный и подал Феодулии.
– Тетенька, возьми и не ругайся. Мы не пьяницы и не гулены. Мы люди приличные.
Вошли в избу – бедно, грязно, тесно. Ни ковров, ни сундуков, ни столов.
Женщина села на лавку и стала резать каравай, по-деревенски прижав его к груди. Ребятишки окружили мать и, разинув рты ровно галчата, глазели то на хлеб, то на незнакомцев.
– Я же говорил вам. Я бедный, меня пожалеть надо, – хныкал Кудеяр.
– Не знаю, как и благодарить вас, люди добрые. Мы уже второй день без хлеба сидим. А этот дармоед ничего достать не может. Лучше бы домой не приходил, чем с пустыми руками. Никакого проку нет от него, ядовитого змея!
– Не брани его, тетенька, – примирительно сказал царевич. – Мы из твоего мужа настоящего удальца-храбреца сделаем. Он с нами поедет. Мы счастья попытаем, и он с нами.
Женщина от неожиданности даже нож выронила.
– Ахти, кормилец! Куда же ты моего дурака увозишь? Как мы без него жить будем? Так он нет-нет, да и принесет денежку. А без него мы и вовсе с голоду помрем.
– Не помрете. Есть у меня одна мыслишка. Подай-ка, тетенька, чугунок.
Женщина принесла большой закопченный горшок. Иван достал из кармана неразменный рубль. Раз достал, другой, третий… Кудеяр и Феодулия, открыв рты, глядели, как посудина наполняется серебряными монетами.
– Рука устала, и со счету сбился, – остановился царевич. – Тут с лишком сто рублей. Этого тебе за глаза хватит на несколько лет. Но, я думаю, мы скорее вернемся.
Женщина заплакала. То ли от нежданной радости, то ли от возможной разлуки с мужем. А атаман расхрабрился. Усы затопорщились. Глаза заблестели.
– Слышь, женка, первым делом купи хороший дом в деревне. Спросишь у кума, он поможет. И чтобы огород был большой. Батраков найми, сама не работай. Корову купи, чтобы детям молочко было. Кур заведи, гусей, уток. А я поеду славу и богатство добывать. Вернусь к тебе не с одним чугунком серебра, а с бочками золота.
– Молчи уж, изверг! – зарыдала Феодулия.
Иван и Демьян даже не успели рассмотреть избу и детей Кудеяра, так быстро он собрался. Видимо, домашняя жизнь надоела ему. В дорожный мешок атаман положил какие-то тряпки и еще одну пистолю, а трофейную милостиво разрешил поэту оставить у себя. Только по бедности пороха и пуль у него не было.
Когда вышли из лачуги, Демьян поддел новообретенного товарища:
– И где же твой богатырский конь?
Кудеяр залихватски свистнул. Из леса выбежала тощая длинноногая кляча. Феодулия заревела в голос. Дети захныкали и запищали. Атаман полез на лошадь.
– Не плачь, женка! Жди меня со славой и богатством.
Глава 10
Через несколько дней приехали в Старгород. Всю дорогу Демьян и Кудеяр считали, надолго ли хватит Феодулии денег. Хорошая изба – пятьдесят рублей. Корова – рубль-полтора. Курица – одна-две копейки. По всему выходило, разбойничья семья заживет припеваючи, не ведая горя.
Это грело душу атаману. Он снова и снова просил поэта помочь сосчитать, сколько будет стоить дом, сколько – пяток овец, сколько – десяток уток. Ивану эти разговоры были скучны. И он обрадовался, когда дорога наконец привела путешественников к стенам Старгорода.
Сей древний и славный город был окружен деревянной стеной и вообще весь был построен из дерева. Даже улицы мощены не булыжником, а бревнами. Каменных строений мало, да и то все церкви.
Остановились на постоялом дворе. Увидев серебряную монету, хозяин двора просиял.
– Пожалуйте-с, гости дорогие! Проходите в лучшую горницу! Только сегодня полы мыли! И клопиков недавно морили-с!
Демьян и Кудеяр скинули сапоги и потребовали горячий обед и штоф водки. А царевич засобирался идти к епископу Аналогию.
– Не советую-с, молодой человек, ходить к нему-с, – покачал головой хозяин.
– Отчего?
– Говорят-с, он сильно подвержен блуду-с.
– Ну и что? Пусть блудит, я не красная девка.
– Это-с простые смертные с красными девками блудят, а наш епископ особа духовитая, он с добрыми молодцами блудит-с, – усмехнулся хозяин.
– Да как же это… – начал было юноша, но хозяин
