В те времена мир был красив. Мама с папой останавливались по пути в причудливых ресторанчиках и сувенирных лавках. Теперешняя поездка кардинально отличалась. Мы с Харли были в дороге уже несколько часов. У меня постоянно урчало в животе, но все придорожные закусочные были закрыты. Повсюду отключили электричество. Нужно было не иметь сердца, чтобы спросить, взял ли Харли с собой еду. Он продолжал стискивать зубы, и я видела намеки на беспокойство, омрачавшие его красивое лицо.
Молчание в салоне дало мне время обдумать все, случившееся за последние двенадцать часов. Я переспала с мужчиной, как выяснилось, обожавшим и меня и мое тело. Нашла поддержку в лице своего мужа. Подверглась насмешкам всей страны. И затем моих обидчиков в мгновение ока заставили замолчать.
— Как думаешь, обесточили только Нью-Йорк? Что будет, когда мы пересечем границу Огайо? — прервала я молчание.
— Думаю, там все так же. Придурок из ААА обращался ко всей стране. Мы проехали почти всю Пенсильванию и видели только одно место, где осталось электричество.
— Что мы будем делать, если у нас закончится топливо? — закусила я губу.
— Мы остановимся подальше от трассы, и я заполню бак, — Харли посмотрел вниз на приборную панель и датчик расхода топлива. — В кузове несколько баллонов с бензином.
— А там случайно нет еды? — прошептала я. — Очень хочется есть.
— Давай поищем безопасное место для привала, — Харли сжал мое бедро, — и я покормлю тебя, красавица, — его слова согрели меня.
Вокруг творился хаос, но Харли не позволял моему сердцу разбиться. Я верила, что с ним буду в безопасности, и все еще остро чувствовала его обещание защитить меня. С четырнадцати лет я только и делала, что оборонялась. Было приятно наконец-то переложить часть бремени на чьи-то плечи.
Я доверяла Харли.
Мысль сбивала с ног, как тонна кирпичей. Пару месяцев назад я обещала, что если однажды доверюсь ему, раскрою свой темный секрет. О котором не знал никто. В тот день, когда Харли затащил меня в кладовку и распалил, я хотела раскрыть ему причины своего расстройства. До меня дошли новости, что один из моих приемных отцов попал в тюрьму. Страшнее всего было то, что я чувствовала себя в ответе за тех, кому он причинил боль. Как бы сильно у меня ни болело сердце, я отказывалась и дальше в одиночку хранить свой секрет. Я доверяла Харли. Он заслуживал увидеть все стороны моей личности, даже не самые приглядные.
— Родители умерли, когда мне было четырнадцать, — резко начала я. — Маленькому невинному подростку нелегко приходится в приемных семьях, — у меня защипало глаза, но я не позволила слезам пролиться. — В большинстве домов не намного безопаснее, чем жить одной на улице. Там было полно хищников.
— Они все еще на свободе, — напрягся Харли и немного сбавил газ.
— Поверь мне, я знаю.
— Кто-нибудь… ну, знаешь… — он замолк и вздрогнул. — Воспользовался тобой?
Мы свернули на лесистую проселочную дорогу, и я сглотнула, высоко подняв голову.
— Все они были плохими. Мне всегда приходилось оставаться настороже. Подпирать дверь спальни. Спать вполглаза. Но одна семья, куда меня определили, была хуже прочих. Пара. Корбин и Мэри. Корбин был добр. А вот Мэри била нас по малейшему поводу. Мне всегда нравилось, когда она уезжала в магазин или поиграть в бинго. Остальные дети были значительно младше меня. В ее отсутствие я занималась ими, и Корбин на нас не кричал.
Харли остановил пикап, и я закрыла глаза. Вокруг было тихо. Заглушив двигатель, он отстегнул мой ремень безопасности. Харли притянул меня к себе на колени, чтобы я оказалась на нем верхом. У него потемнели глаза. Я видела, что он искренне хотел услышать продолжение. Правду, которую должен был знать. Я никогда никому этого не рассказывала, но сейчас решила излить ему душу.
— Однажды Мэри задерживалась, дети давно легли спать. Корбин заглянул в мою спальню и сказал, что ему нужна помощь кое с чем. Я была наивной девочкой и пошла с ним в его комнату. У него были проблемы со спиной, из-за которых он не работал. Корбин сказал, что Мэри нет дома, и я должна втереть ему в спину мазь. Я занервничала. На нем были только шорты, и я не надела ничего, кроме длинной ночной сорочки, — Харли зарычал и крепче сжал мои бедра. Прежде чем продолжить, я сглотнула. — Я не хотела неприятностей, поэтому пошла за Корбином к кровати и села на него верхом. Он лежал лицом вниз, и я не чувствовала угрозы. Корбин всегда был добр ко мне. Он страдал от боли, и я ему сочувствовала. Так что, делая ему массаж, старалась изо всех сил. На его мышцах была куча узлов, которые я попыталась размять, — я закрыла глаза, и меня передернуло. Харли начал утешительно поглаживать меня по волосам. — Корбин постанывал от удовольствия. Говорил, что я прекрасно справляюсь. Но затем спросил, не могла бы я размять ему еще и грудь. Сказал, что иногда спазмы доходят до нее.
— Господи… — прорычал Харли, но больше ничего не сказал, и я продолжила.
— В то время мне было всего пятнадцать. Годом ранее я потеряла родителей. Меня никто не любил. Разве что дети в той же приемной семье. Я почувствовала связь с Корбином. Как будто он хотел меня любить, — по моей щеке скатилась слеза. Мне было стыдно признавать, как отчаянно я в те годы искала любовь. — Я чувствовала…его член у себя между ног. Но не особо на нем сосредотачивалась, потому что мне нравилось, как нежно Корбин гладил мои голые ноги. Пока я массировала его грудь, он смотрел на меня с любовью в глазах. Но потом… — Харли снова зарычал и шепотом выругался. — Потом Корбин до меня дотронулся. Возможно, сначала случайно. Я дернулась от шока, и наши взгляды встретились. Повторил он уже специально, — от стыда у меня надломился голос, и из моего горла вырвалось сдавленное рыдание. — Харли, мне понравилось. Мне было приятно.
— Ты была ребенком. Он не имел никакого права, — вспылил Харли. — В твоей жизни не было ничего хорошего, и он просто воспользовался тобой.
У Корбина был большой живот. Седевшие волосы. От него вечно несло травкой. Тем не менее, я умудрилась что-то к нему почувствовать.
— Он осторожно притянул меня к своей груди. Затем перевернулся вместе со мной так, что я оказалась снизу. Я запаниковала, но Корбин погладил меня по щеке. Я всего лишь хотела, чтобы меня обнимали и любили, — из моих глаз пролилось больше слез. — Он сел и стянул с меня трусы. Я до сих пор помню свой страх, когда Корбин снял шорты и достал член. Я никогда прежде не видела голых мужчин. Пенис показался мне большим и уродливым. Я даже не совсем понимала, что Корбин собрался с ним делать, — Харли подрагивал от гнева. Не в силах видеть печаль в его глазах, я уткнулась лицом ему в шею. — Он был твердый. Я помню, как плакала от того, что Корбин раздвинул мне ноги. Он нежно поцеловал меня между ними. Пока я лежала с закрытыми глазами и сосредотачивалась на ощущениях, все было хорошо. Корбил лизал мои самые чувствительные места, и я потеряла над собой контроль. Ощущения были незнакомыми, и я дико дрожала. Он прижал член к тому месту, которого не касался никто, кроме меня. Корбин поцеловал меня губами, все еще пахшими марихуаной и скользкими от моей смазки. Так он заглушил мой крик, когда полностью засунул в меня член.
Харли обнял меня так крепко, что я опасалась, как бы мои кости не треснули. Я надрывно заплакала, не закончив рассказ. Но я должна была. У меня не было выбора. Никогда прежде я не доверяла кому-то настолько, чтобы раскрыть свой секрет.
— Он…он долго не продержался. И…и... вышел, крякнул и кончил мне на живот. Весь его пенис был в крови. Корбин перепугался. Упрашивал никому не рассказывать, особенно Мэри. Якобы она изувечит меня за то, что я его соблазнила. Или хуже — изувечит в отместку одного из младших детей. Я позволила Корбину отнести меня в ванную и выкупать. Пока я плакала, он меня мыл. И все время просил прощения. Стребовал с меня обещания хранить секрет. Вернувшись в свою безопасную постель, я поклялась, что ни одна живая душа не узнает. Мне было слишком стыдно.
