Глава 12
Потом я задремал на солнце и сквозь полусон услышал:
— Хэй! Ты там не уснул? Э-хей!
Карлыгаш верхом на неказистом коньке выехала на невысокую скалу.
* * *
От армейского камуфляжа она избавилась. На ней теперь была пляжная панамка, очки от солнца с бумажкой на носу от загара. Вместо военных бриджей и камуфляжной майки — синие шортики под красным топиком. За спиной — розовый девчачий рюкзачок. Она хлопнула лошадку по крупу — просто отослала назад домой. В этом отношении мой квадроцикл несомненно проигрывал. Он сам назад дороги не найдёт.
— Хэй! Ты меня слышишь, соня?
Мне почему-то расхотелось убегать отсюда. Перевернулся на живот, лёг щекой на горячую гальку, которая ночью снова станет холодною. Чувствовал, что к моей спине припечатались белые голыши, но было лень их скинуть.
Карлыгаш, несмело перебирая кроссовками по осыпающемуся под ногами щебню, сбежала по крутой осыпи щебня и камней со скалы. Теперь она строила из себя голливудскую фифу с набором жеманных привлекашек.
— Уй, да ты опять так много поймал! Можно, я с тобой рядом позагораю?
Часам к трём дня белое солнце словно взорвалось и растеклось жидким жаром по небу. Небо белым-бело, даже глазам больно. Белые камни на берегу, белый солончак в ложбинах каменистых холмов, только вода голубая. И тёплая, как топлёное масло, если окунуться у берега.
Зачем она приехала? Я не гадал, а лежал с закрытыми глазами и упорно молчал. Она осторожно переступила через леску, уходящую из моей руки в воду, и подсела ко мне.
Я не знал, злиться ли мне на неё или просто опасаться. На этот раз пистолета в кобуре на ней я не видел. По крайней мере его не было видно. Она держала себя так, словно была моей одногруппницей по институту или соседкой по лестничной площадке. Это-то меня и сдерживало. Что ещё за игру затеяла это дедова внучка?
— Искупаться захотела… — она осторожно снимала по одному камешки с моей спины. От них на коже остались некрасивые вмятины. — И позагорать тоже.
Я выпустил натянутую леску, которая тут же зазмеилась в воду.
— Лучше места не нашла? Я тут рыбу ловлю.
— Я тебе пожевать кое-что принесла. Немножко только.
— Кабанятины? — чуть не стошнило меня по жаре.
— Картошка, рис, лук и всякое такое для ухи. Вот тебе ещё котелок и малость дровишек на распалку костерка.
— Этого разве хватит?
— Да глянь ты, сколько по берегу сухого кизяка-навоза! Ещё принесла баурсаки и манты.
— Со свининой?
— Нет, с грибами.
Я вырвал из земли сухую корягу саксаула и бросил ее между двумя удобными для костра камнями.
— Что за стрельба была слышна километрах в двух отсюда? Кто-то палил несколько часов из автоматов и карабинов вон там за холмом.
— А, это наши мальчишки отстреливались.
— От кого отстреливались?
— Отстреливают нормативы по военной подготовке, — пожала загорелыми плечами Карлыгаш.
— Где?
— Там у нас стрельбище на безопасном расстоянии от посёлка, — махнула рукой Карлыгаш.
— А зачем?
— Для безопасности, чтобы пули до жилья не долетали.
— Не то… Зачем вам стрельбище?
— А где ещё учиться стрелять?
Вот уж новость так новость. Да тут настоящий военный лагерь с боевой учёбой. Дед мне ничего про это не говорил.
— Что мне делать?
— Чисть рыбу на уху.
— Всю чистить?
— Ту, что не бьётся. Бершей бери. Там их много.
Я зашёл по пояс в воду. Опалённой солнцем коже она показалась холодной. Даже поёжился. В солнцепёк всегда так.
— Ты страшно обгорел. Как дикарь, не знаешь простых правил здорового образа жизни.
— Заладила…
— Ну какой ты! Слова тебе не скажи, — деланно обиделась Карлыгаш, неумело пряча улыбку.
Я с шумом набрал в грудь воздуху и ушёл под воду. Вынырнул метров за двадцать и поплыл на другой берег залива.
Карлыгаш одно время следила за мной, потом отвернулась — ей слепили глаза блики на воде.
* * *
Тут бы мне и бежать, переплыв на другой берег, но меня почему-то потянуло вернуться на место незаметно для девушки. Карлыгаш помешивала кипящую уху.
Я, наверное, с редким для моего чаще всего угрюмого лика плутоватым выражением на лице бесшумно выбрался из воды и обхватил её сзади моими длинными руками.
— У-у-ой, отпусти, ты весь мокрый!
Мы барахтались на песке, в конце концов я дал ей меня победить. Она уселась мне на грудь и прижала мои раскинутые руки к песку.
— Сдаёшься, а, сдаёшься?
Я как бешеный, вырвался из-под неё и принял боевую позу для самозащиты. Наверное, что-то в моей образине было слишком зверское и… смешное.
— Фу, я так не играю! — капризно отвернулась Карлыгаш, снова пряча улыбку.
Карлыгаш оттолкнула мои руки и села спиной ко мне. Потом, когда мы поженились, она мне частенько припоминала этот случай. Но по-другому я тогда прореагировать не мог, особенно когда её рука на песке медленно подобралась к моей.
* * *
Там, где я ловил рыбу, дно было слишком каменистое. Камни резали ноги. Купаться мы с Карлыгаш пошли на песчаный пляж у камышей.
Потом она заплела свои мокрые тяжёлые чёрные волосы в две косички, уселась рядом со мной и затеяла новую игру. Чертила буквы спичкой по моей спине, а я должен был угадать слово.
— А теперь угадал.
— Ну тебя, Галка, я и без того все понял.
— Я тебе не Галка, а Карлыгаш, вот!
— Так вороны каркают.
— А вот и нет! Очень даже красиво — «ласточка»… Ой, смотри! Нам потопчут всю одежду.
Стадо низкорослых коровёнок с телятами разных возрастов вышло из камышей, где они паслись, к воде. Я швырнул камень. Он плюхнулся в воду прямо перед мордой передней коровы. Та испуганно присела на мягком песке и медленно развернула голову и глянула в мою сторону большим удивлённым глазом в полном недоумении, потом, увязая в песке, пошла назад, увлекая за собой подруг и телят.
Потом мы ели уху с жареными пышечками-баурсаками. От жирного солёного печенья хотелось еще больше пить. Пили прямо из озера на том самом месте, где бродили коровы.
Когда я, сматывая удочки, вышел из воды, кожа моментально высохла, стянулась и саднила при движении.
— Эй, ты теперь как варёный рак! Рубашку накинь.
— Теперь уже все равно.
Бесцветный лёгкий огонёк весело доедал розовые угли костерка. Они одевались серым пеплом и рассыпались в пыль по ветру.
— Одевайся! Дома перед сном я обязательно смажу тебе спину сметаной.
Карлыгаш подала мне рубашку. Ее черные брови вразлёт почти сходились на переносице. Две черные косички торчали по сторонам. Чёрная родинка на левой щеке. Я подумал, что она действительно похожа на ласточку.
Не предложить ли ей бежать вместе со мной? Ага, она ж тут дома, а я в гостях.
Розовый рюкзачок неожиданно показался тяжёлым. Я пощупал плащевую ткань — пистолет.
— Зачем вы тут все ходите с оружием?
— В диких местах живём.
— Волков я тут пока ещё не видел.
— Волки летом не страшные.
— Кого же вы боитесь?
Она подошла ко мне, поднялась на цыпочки и чмокнула меня:
— Ни о чем пока меня не спрашивай. Все потом сам узнаешь, запомнил, миленький? Ты ещё совсем маленький и неразумный мальчишка.
* * *
Карлыгаш вместе с оставшимся уловом забрал тот самый конник, который меня сюда завёз, а за мной ближе к вечеру заехал сам дед.
— Ну, как улов?
— Сам знаешь и сам видишь.
— Удовольствие получил?
— Тройное.
— Я же говорил, местечко тут что надо. Забирайся на моего конька и дуй назад. Скоро тебе на вечернюю «зорьку».
— А ты?
— Я пешком ещё быстрей тебя дотопаю.
Когда он вернулся назад в поселище, я спросил:
— Ты для аборигенов вроде как проводник цивилизации, старина, что ли?
— Мы с ними всегда сговоримся и без вашей цивилизации. Я для них свой, и они для меня свои же.
— Ещё бы, ты, наверное, мусульманин, как твой дед ещё с афганского плена.
— Они тут все тенгрийцы. Сколько раз тебе повторять!. В великого Тенгри веруют. А сговориться с местным людом легко потому, что мы поболе как тыщи лет друг с другом тремся, да друг на дружке женимся.
— Ну, скажешь тоже! Где Русь, а где… эти самые… тенгрийцы.
Он с явным огорчением в глазах глянул на меня:
— А что, историю больше в школе не преподают? Зря-я-я… А то бы помнил, кто по матери и по бабке был князь Игорь Новгород-Северский.
— Ну и кто?
— Кровь от крови нынешних моих приятелей.
— Ну ты, дед, загнул!
— И сын его женат был на ихней соплеменнице Свободе Кончаковне. Так кто по крови был внук князя Игоря? Я уже про Андрея Боголюбского и Бориса Годунова не говорю. Вот то-то, все вы грамотеи, да не в ту сторону.
— Не понимаю дед, что вы тут задумали, но твоя затея с русотюрками мне явно не нравится. Как бы новой Орды не накликать.
