Напомним, в октябре 1909 года капитан Южно-Стаффордширского полка Вернон Келл и капитан Королевского флота Мэнсфилд Камминг вместе создали Бюро секретной службы. Получив дополнительный запрос от Адмиралтейства информации о новых немецких кораблях, Келл и Камминг решили разделить их работу. В результате Келл («Кей») стал отвечать за контрразведку (будущую MI 5), а Камминг («С») – за разведку (MI 6).
Из-за ограниченности средств стратегия Келла по борьбе со шпионажем в Великобритании сначала состояла в том, чтобы заручиться поддержкой полицейского начальства по всей стране. Необходимым условием этого было сотрудничество со стороны министерства внутренних дел. К счастью Келла, это ведомство большую часть 1910 и весь 1911 год возглавлял Уинстон Черчилль, который в течение всей своей карьеры проявлял больше интереса и понимания к секретным службам, чем любой другой британский политик его поколения. В числе его приключений во время бурской войны относились и велосипедные туры по Йоханнесбургу, во время которых он в переодетом виде проводил разведку противника за линией фронта. Позднее Черчилль признавался, что ели бы его схватили «ни один европейский военный суд не стал бы себя утруждать и заниматься таким случаем». Его бы просто расстреляли как шпиона. Будучи министром внутренних дел, Черчилль сыграл важную роль в создании службы контрразведки Келла.
Генерал Эварт, руководитель Отдела военных операций, в своем письме в апреле 1910 года рекомендовал ему Келла как «абсолютно надежного» человека:
«Этот офицер, работающий в моем разведывательном отделе, неоднократно занимался по моему поручению делами о возможном иностранном шпионаже и другими вызывающими подозрение случаями, о которых нам становилось известно. Исходя из специфики этой деятельности, было бы желательным получить Ваше разрешение установить конфиденциальные контакты между ним и начальниками полиции в графствах. Нам бы очень помогло, если бы вы сочли возможным выдать ему рекомендательное письмо, которое он смог бы при необходимости предъявлять».
Черчилль продиктовал следующее распоряжение:
«Прошу обеспечить капитана Келла всем, в чем он нуждается».
На следующий день его личный секретарь передал Келлу рекомендательное письмо для начальников полиции Англии и Уэльса, которое заканчивалось следующими словами: «Господин Черчилль просит довести до вашего сведения, что он будет очень вам обязан, если вы предоставите капитану Келлу все, в чем он будет нуждаться для его работы».
В июне 1910-го Келл получил подобное сопроводительное письмо от Министерства по делам Шотландии в адрес начальника полиции Шотландии. Летом того же года он установил личные контакты с 33 английскими и шотландскими начальниками полиции, они все «проявили полную готовность» оказать ему «всякую возможную помощь».
Созданный еще в марте 1910 года подкомитет по вопросам иностранцев Комитета по защите империи под председательством Черчилля высказался – в начале осени – за составление секретного реестра лиц с гражданством государств, которые являются возможными военными противниками (прежде всего Германии), на основании данных, предоставляемых местными органами полиции[17].
…Когда Вернон Келл еще в октябре 1909 года, став первым и самым молодым шефом MI 5, начал работать в бюро частного детектива на Виктория Стрит 64, единственным объектом его внимания были немецкие шпионы. Деятельность британской контрразведки сегодня сосредоточена в основном на противодействии террору. В 2007/2008 году на борьбу со шпионажем было потрачено всего лишь 3,5 % ее бюджета. Но и эта сумма во многом превышает ту, которой Келл располагал перед Первой мировой войной для решения всей совокупности своих задач. Только в январе 1911 года он смог позволить нанять себе помощника. К моменту начала войны его служба, включая его самого и хозяйственного сотрудника, насчитывала всего 17 человек – меньше, чем число шпионов, арестованных благодаря ему в августе 1914 года. Ключевые элементы стратегии, использовавшиеся Келлом до войны для противодействия шпионажу, – налаживание сотрудничества с полицией, использование введенных Черчиллем системы постановлений об обыске составление картотеки по последнему слову техники – имеют важнейшее значение и для операций контрразведки в XXI веке. К началу войны контрразведка Британии под руководством Келла удалось (с помощью полиции) нейтрализовать важную немецкую разведывательную сеть. Это позволило обеспечить скрытую переброску британского экспедиционного корпуса на Западный фронт, и противник не получил об этом никакого предупреждения. Будучи численно значительно укрепленной, во время войны MI 5 продолжала отражать натиск шпионов из Германии[18].
* * *
До появления Джеймса Бонда образ британского шпиона в средствах массовой информации и в массовом восприятии редко можно было назвать положительным. В первые десятилетия ХХ века общественное мнение под влиянием популярной прессы (в первую очередь, конечно, «желтой»), разделяло шпионов на «хороших» и «плохих». Хорошими были британские агенты, такие как медсестра Эдит Кэвелл и Лоуренс Аравийский. Мотивом бескорыстных и патриотических «хороших шпионов» была любовь к Родине, и они проявляли настоящий героизм. Плохими были «их» (противника) шпионы: Мата Хари и доктор Армгаард Карл Грейвс, «Фрейлейн Доктор» – «подлые, низкие и шпионившие из-за собственной жадности». Иногда, как в случае немецкого офицера Карла Лоди, «их» шпионы вызывали сочувствие или даже настоящее восхищение. В массовом восприятии женщины-шпионки, страдающие от загадочных болезней, алкоголя или наркозависимости, такие как «Фрейлейн Доктор» или Деспина Шторх, блаженствовали в шелковом нижнем белье, курили турецкие сигареты с длинными мундштуками и соблазняли «наших» (то есть британских) храбрых ребят с помощью своих женских хитростей. Их «аналоги» мужского пола, которые, как и женщины, курили турецкие сигареты с длинными мундштуками, в свою очередь носили хлысты и шелковые халаты[19].
Очень яркие образы создавались как в начале ХХ столетия, так и на всем его протяжении, даже в самом конце века и в начале следующего, образ «не нашего» агента спецслужб практически не изменился. Это уже стереотип, который, впрочем, мог играть на руку для создания образа врага – морального «урода». Что превалировало над всеми возможными признаками физического превосходства «ненаших» над «нашими»[20].
Главное – интеллект. Таковыми были агенты спецслужб, романтизированные газетами вроде «Томсонс Уикли Ньюс» и «Ле Пти Журналь». Но у большинства настоящих шпионов жизнь была совсем другой. Например, бывший чиновник Скотланд-Ярда Герберт Фитч размышлял так: «Часто преступников, показавших ранее свои недюжинные криминальные способности, освобождали от длительного тюремного заключения, надеясь использовать их как агентов секретной службы за рубежом»[21].
И что в этом криминального? К подобного рода приемам подбора кадров прибегали не только в Великобритании (и Уинстон знал о подобной практике), но и в Германии, и во Франции, и в России. Исключение составляла, пожалуй, только Япония, но там своя, восточная ментальность[22].
Разведывательные службы, в общем, в начале ХХ века, тогда не пользовались большим авторитетом. И Черчилль это прекрасно понимал[23]. Во время «Дела Дрейфуса», когда французская секретная служба попала в позорное положение и имидж ее в народе сильно пострадал, парижский корреспондент газеты «Таймс» писал о ней так:
«Отдел шпионажа представляет собой только маленькую секцию в генеральном штабе и явно не пользуется там большой благосклонностью, скорее, на него смотрят несколько отстраненно как на полицейский участок, состоящий из офицеров с особым складом ума. Дружеские отношения между ними и другими офицерами чрезвычайно редки и, судя по тому, что произошло, очевидно, что у этих офицеров ненормальные манеры поведения»[24].
И сами британские спецслужбы в количественном отношении не продвинулись дальше французских. Именно в Лондоне была высказана мысль (пожалуй, даже самим У. Черчиллем), что разведка – занятие избранных. А потому ставка делалась скорее на качестве, на способность агента малыми средствами создавать из «добровольных помощников» такую сеть, которая при минимуме вложения средств давала бы прекрасные результаты по сбору интересующей информации[25].
Мало того, в принципе, в начале ХХ века (вплоть до года 1914-го) старались вообще не признавать, что такое явление как шпионаж существует. «Нужно понимать, что я говорю здесь о методах иностранных государств. Если Великобритания и использует шпионов, то я ничего о них не знаю», – так говаривал один из влиятельных в тот период политиков[26]. Черчилль же, уже в годы Первой мировой войны добавлял: шпионаж – дело не только «тонкое» и туманное, но и грязное, но исполняемое аристократами, оно мене всего заметно, и в первую очередь потому, что аристократия, решающая столь щекотливые вопросы, не заинтересованы в рекламе и «грязи», и своего участия в этой «грязной» работе[27].
