— Ваша милость, — проскрипел Мильтон, замшелый тип, что отворил им дверь, — миссис Рид только что ушла, но я сам могу приготовить апартаменты для гостей. А в солярии вас ждет леди Кэтрин. Она недавно пришла на занятия.
— Спасибо. Сейчас я к ней выйду. — Мисс Боллаш сняла перчатки и обратилась к Мику: — Оставьте Мильтону свой... хм, свою скатерть. А потом я провожу вас наверх.
Апартаменты! Вот, стало быть, как это называется! Две комнаты, отведенные для него одного. В Корнуолле у Мика была одна комната, гораздо меньше его нынешней спальни, и ту ему приходилось делить с пятью братьями. В Лондоне он занимал каморку под лестницей, где едва помешалась узкая койка. Здесь же ему предстояло одному валяться на широченном ложе под балдахином. Мик не сразу поверил в такую удачу и уточнил у Мильтона, не будут ли они спать здесь вдвоем. На что получил совершенно определенный отрицательный ответ, да вдобавок узнал, что смежная комната тоже будет в его распоряжении вместе с находившимся здесь рабочим столом с бумагами, карандашами, перьями и прочей дребеденью. Стоило ли говорить, что и здесь он обнаружил целые горы книг?
Это снова заставило его задуматься. Слишком неожиданным был переход в этот мир дорогой удобной одежды, просторных комнат, книг — мир. совершенно чуждый ему. И заключенное давеча идиотское пари выглядело теперь не таким уж идиотским. Дело было не только в деньгах, по понятиям Мика, немалых. Или в непомерном честолюбии двух богатых джентльменов. Или в доброте мисс Боллаш, взявшейся за его обучение. Мику действительно предстояло вывернуться наизнанку, стать другим человеком!
Ну как, скажите на милость, взрослый мужик может спать на пуховой перине, за занавеской, в этой дурацкой ночной рубашке, в которой он наверняка запутается?
Разве стоит ради такой чепухи тащить через весь город своих хорьков и собак, чтобы отдать их на время Реццо и попросить его позаботиться о животных до тех пор, пока... ну, пока это сумасшествие не кончится.
Конечно, Мик мечтал разбогатеть. (При этом его мечты ограничивались прорвой денег и неограниченным количеством доступных женских ножек. Он ни с кем не делился своими мечтами, поскольку стеснялся их убожества.) И всякий раз его грезы омрачало чувство вины. Он как будто предавал самого себя. Ведь он считан себя настоящим работягой, солью земли. Сильным, обстоятельным мужиком, собственными руками зарабатывавшим себе на хлеб. Если уж на то пошло, он вовсе не думал, что все эти богатые маменькины сынки счастливее его, что родные и близкие любят их сильнее. Ведь они так же, как и простые люди, радуются и горюют, болеют и умирают. Какого же дьявола его занесло в этот странный дом?
Неужели польстился на несчастные сто двадцать фунтов? Подумаешь, вся-то его получка за целый год!
Мик громко расхохотался. Да, все дело в деньгах! Иначе черта с два кто-то заставил бы его ломать из себя джентльмена! Нет, господа, не на таковского напали! Он знает себе цену!
И все же в чем-то жизнь сноба с толстой мошной могла оказаться легче, чем у него. По крайней мере пахла она намного приятнее. И давала больше свободного времени для размышлений. Уж не это ли ему было нужно? Сесть и спокойно подумать о своей жизни?
Тем временем чудеса богатой жизни еще не иссякли — стоило толкнуть очередную дверь. Мик полагал, что она ведет в коридор, но вместо этого оказался в нужнике. Это была не просто каморка с дыркой в полу — нет, самый настоящий туалет с водосливом, который включался, когда дергали за цепочку. И провалиться Мику на месте — здесь имелась еще одна цепочка, включавшая электрический свет! Он уже видел такую штуку в одном доме рядом с парламентом — там он тоже ловил крыс. При более внимательном осмотре выяснилось, что у мисс Боллаш во всем доме нет ни одной свечи или керосиновой лампы. Нет, господа, здесь повсюду имелось электричество!
И все это Эдвина продемонстрировала ему небрежно, в мгновение ока, на ходу снимая перчатки! Затем, вернувшись в его новообретенную гостиную, она спросила:
— Вам еще что-нибудь нужно?
— Нет, голуба, все в ажуре! — заверил он как можно небрежнее. — Я тута прямо как сыр в масле! — Однако на душе у Мика кошки скребли.
— Голубушка, — вдруг сказала Эдвина.
Мик с довольной улыбкой смерил стройную, легкую фигурку в смешной шляпе. Ну, наконец-то дамочка оттаяла! И главное — как раз вовремя!
Но в следующую секунду от его самодовольства не осталось и следа.
— Вы сказали «голуба», — пояснила Эдвина. — А надо говорить «голубушка».
Мик помрачнел: его совершенно не радовали придирки по всяким пустякам.
Мисс Боллаш молча стояла на пороге. Мик не думал, что она нарочно пыталась ему насолить, нет, она просто хотела поставить его на место. Ничего себе забава: тебя ставит на место чучело в шляпе, ты видишь, как шевелятся его губы, но не можешь посмотреть ему в глаза! Мик уже подумал было, что мисс Боллаш старается скрыть какое-то свое уродство. Может, она косоглазая? Или у нее глаза как чайные блюдца?
Наверное, она просто страшная. И все время таскает шляпу, чтобы люди от нее не шарахались.
— Впрочем, со временем мы исправим и это, — заверила она. — Начнем работать завтра с самого утра. Сегодня днем у меня назначены другие уроки. — И Эдвина окликнула через плечо: — Мильтон! Мистер Тремор должен немедленно принять ванну! Приготовь все, что нужно! И помоги ему побриться! Ему надо сбрить усы!
Мик удивленно моргнул, но тут же презрительно фыркнул. И с решительным видом направился следом за хозяйкой, однако ее уже и след простыл. Черт побери, это что за новости? Даже для него не секрет, что джентльмену не возбраняется носить усы! И он вовсе не намерен бултыхаться в какой-то дурацкой ванне! Однако Мик так и не успел высказать свое возмущение: дамочка на прощание мелькнула шляпой где-то на первом этаже и скрылась из виду, как будто за ней гнался сам дьявол! Пропади ты пропадом! Ну ладно, придется объясняться со стариной Мильтоном!
Но очень быстро Мик убедился, что этот старикан упрямее его Магика.
— Если мисс Боллаш сказала, что вы должны принять ванну, — бубнил Мильтон, постукивая костлявым пальцем по столу, так что Мик не выдержал и схватил его за руку, чтобы остановить это мерное «пок-пок-пок», — значит, так тому и быть, сэр! — И добавил со снисходительно-брезгливой гримасой: — Вы только полюбуйтесь на себя!
Да ведь и Мик был не прочь соскрести с себя грязь хоть самую малость — особенно после такого дня! Но это вовсе не означало, что он собирался приводить себя в порядок так, как это нравилось Мильтону — а заодно и этой мисс Фу-Ты-Ну-Ты! Мик не привык заниматься столь тонким делом на глазах у других. Однако он решил проявить уступчивость и рассудительность и даже позволил старикашке отвести себя в комнату, где помещалась эта их хваленая ванна. Господи, Мильтон так пыжился от гордости, будто сам сделал эту огромную белоснежную лохань на гнутых ножках, предназначенную исключительно для того, чтобы отмачивать в ней все тело! Ведь только чтобы наполнить ее, потребуется целое море воды! Мику с лихвой хватило бы этой воды на месячную стирку!
