обстановкой только поверхностно. Да и то все было истоптано следами Крейкса и его дуболомов-помощников из местной полиции. Поэтому ничего не мог предложить присяжным.
— Взбодрись, — успокоил его Уимзи. — Я тебя нисколько не виню. Кроме того, это все добавит погоне азарта.
— Положение таково, — вмешался Фредди, — что уважаемый коронер нас недолюбливает. Мы для него ветреные аристократы и распутные французы. Жаль, Питер, что вы разминулись с Лидией Кэткарт. Она вернулась в Голдерс-Грин и увезла тело.
— Не страшно, — ответил Уимзи. — Не думаю, что на трупе оставались какие-то тайны.
— Ничего особенного, — подтвердил Паркер. — Если полагаться на медицинскую экспертизу, жертве прострелили легкие. И это все.
— Только учтите, — предупредил Фредди, — он не сам в себя стрелял. Я промолчал, не желая противоречить старине Денверу, но все рассуждения о том, что Кэткарт настолько расстроился, что решил покинуть этот мир, полная чушь.
— Почему вы так считаете? — поинтересовался Питер.
— Мы вместе поднимались наверх, в спальни. Я был не в настроении — изрядно потерял в акциях, утром все время мазал, проиграл спор с полковником по поводу числа подушечек на лапах кухонного кота. И прямо заявил Кэткарту, что наш мир безнадежно глуп, или что-то в этом роде. Нисколько, возразил он. Наш мир прекрасен. На следующий день он собирался согласовать с Мэри дату бракосочетания, после чего они бы уехали жить в Париж, где лучше знают толк в сексе. Я буркнул какую-то ерунду, и он, насвистывая, оставил меня.
Паркер мрачно посмотрел на него. Полковник Марчбэнкс кашлянул.
— Что спрашивать с таких, как Кэткарт? Ничего. Французское воспитание, сами понимаете. Совсем не то, что прямолинейный англичанин. Взлет — падение, туда-сюда — жалко парня. Что ж, Питер, надеюсь, вы с мистером Паркером разберетесь в ситуации. Негоже, чтобы старина Денвер сидел в тюрьме: неподходящее для него место. Да и дичи много в этом году. Полагаю, мистер Паркер, вы пойдете в инспекционный обход? Не покатать ли нам шары на бильярде, Фредди?
— Отчего же не покатать? Только дайте мне сотню очков форы.
— Чепуха, — добродушно рассмеялся ветеран. — Вы прекрасный игрок.
Когда мистер Мерблс удалился, Уимзи и Паркер переглянулись поверх остатков завтрака.
— Питер, — начал детектив, — не знаю, правильно ли я поступил, заявившись сюда. Если ты считаешь…
— Будет тебе, старина, — перебил его товарищ. — Хватит деликатничать. Станем работать над этим делом, как над любым другим. Всплывет что-нибудь неприятное, я предпочитаю, чтобы свидетелем стал ты, а не кто-то другой. Интересная загадка в своем роде, и я собираюсь хорошенько потрудиться.
— Если ты уверен, тогда все в порядке…
— Вот что, дорогой: если бы тебя здесь не оказалось, я бы сам за тобой послал. А теперь к делу. Я, разумеется, исхожу из предположения, что старина Джеральд не убивал.
— Конечно, не убивал, — согласился Паркер.
— Нет-нет, — покачал головой Уимзи. — Это не твоя роль. Никаких непродуманных выводов, никакого доверия. Твоя задача — остужать мои надежды холодной водой и подвергать сомнению мои заключения.
— Договорились. С чего хочешь начать?
— Давай начнем со спальни Кэткарта, — подумав, предложил Уимзи.
Комната покойного оказалась умеренных размеров, с расположенным над центральным входом единственным окном. Кровать стояла справа, туалетный столик — перед окном, слева — камин, перед ним кресло и маленький письменный стол.
— Все как было, — заметил Паркер. — Крейкс придает этому большое значение.
— Прекрасно. Джеральд заявил, что, когда он обвинил Кэткарта в шулерстве, тот так подпрыгнул, что чуть не перевернул стол. Вот этот письменный стол. Следовательно, Кэткарт сидел в кресле и, оттолкнув стол, смял этот ковер. Пока все сходится. Теперь: чем он занимался за столом? Чем угодно, только не читал. Книги нигде нет. А ведь мы знаем, что он второпях выскочил из комнаты и больше сюда не вернулся. Может, писал? Тоже нет. Промокательная бумага кристально чистая.
— Он мог писать карандашом, — предположил детектив.
— Согласен, губитель моих теорий, мог. И засунул лист в карман, когда явился Джеральд, потому что здесь никакого листа нет. Но и в карман не засовывал, поскольку на теле его не нашли. Следовательно, он не писал.
— Если не забросил бумагу куда-нибудь еще, — не сдавался Паркер. — Я не всю территорию обошел. Примитивный расчет показывает, если услышанный Хардро выстрел в одиннадцать пятьдесят — тот самый, что у нас неучтенных полтора часа.
— Хорошо. Давай так — нет никаких свидетельств того, что Кэткарт писал. Что это нам дает? Ну, следовательно…
Лорд Питер достал лупу, внимательно осмотрел поверхность кресла и только после этого в него сел.
— Ничего полезного, — заключил он. — Ясно одно: Кэткарт сидел там, где теперь сижу я. Он ничего не писал. Он… Ты уверен, что в комнате ничего не трогали?
— Абсолютно.
— Тогда он также и не курил.
— Почему нет? Когда пришел Денвер, он мог выбросить остаток сигары или окурок сигареты в огонь камина.
— Только не сигареты, — покачал головой Питер. — Иначе мы обнаружили бы где-нибудь следы: на полу, на решетке. Легкий пепел разлетается по сторонам. Другое дело сигара: он мог курить сигару, не оставляя следов, — но
