бадье наполнять лейки. Бадью постоянно пополняют из колодца, а потом воду переносят в лейках. В этом году здесь особенно топко, поэтому несколько недель назад положили новый гравий.
— Жаль, не распространили свое благое намерение на всю дорожку, — проворчал лорд Питер, неустойчиво балансируя на куске мешковины. — Пока все подтверждает слова старины Джеральда. Что за слон наступал сбоку от ящика? Кто таков?
— А, это констебль. Навскидку больше центнера весом. Он нам неинтересен. Вот резиновая подошва Крейкса, с характерным рисунком. Он тут везде наследил. Вот смазанные отпечатки домашних тапочек Арбатнота, а калоши — мистера Петтигрю-Робинсона. О них мы можем забыть. Но вот через порог ступила женская нога в крепкой обуви. Полагаю, леди Мэри. Вот опять у края колодца. Подошла поглядеть на тело.
— Да, — кивнул лорд Питер, — и вернулась, подцепив на сапожок несколько красных камешков. Все правильно.
На внешней стене оранжереи висели полки для мелких растений, а под ними — огороженный рядом горшков с крупными хризантемами — располагался унылый клочок влажной земли, где беспорядочно торчали вытянутые жилистые кактусы и стелились папоротники.
— Что тебя заинтересовало? — спросил Паркер, видя, как его друг вглядывается в зеленый уголок.
Лорд Питер извлек свой длинный нос из промежутка между двумя горшками и спросил:
— Кто и что сюда ставил?
Паркер поспешил к другу. Среди кактусов виднелся ясный отпечаток некоего длинного предмета с четкими углами, который когда-то стоял вне поля зрения за горшками.
— Хорошо еще, что садовник Джеральда не из тех добросовестных идиотов, которые даже кактус не могут оставить на зиму в покое, — проговорил лорд Питер. — Упорно поднимают поникшие головки до тех пор, пока несчастное растение не превратится в красного дикобраза. Измерь.
Паркер измерил.
— Два с половиной фута на шесть дюймов, — сказал он. — Приличного веса: вдавилось в землю и поломало растение. Что это было? Поддон от чего-то?
— Не похоже, — возразил лорд Питер. — Земля вдавлена сильнее с дальнего края. Такое впечатление, что здесь стояло что-то громоздкое и прислоненное к стеклу. Если хочешь знать мое мнение, это был чемодан.
— Чемодан? — удивился лорд Паркер. — Зачем сюда ставить чемодан?
— И в самом деле, зачем? Можно предположить, что он простоял здесь недолго. Днем его бы заметили. Но кто-то вполне мог быстро сунуть чемодан сюда, если его с ним застукали — скажем, в три часа утра, — чтобы спрятать с глаз.
— В таком случае когда же его забрали?
— Почти сразу, надо думать. До рассвета. Иначе его не проглядел бы даже инспектор Крейкс.
— Полагаю, это не чемоданчик врача?
— Нет, если только он не полный дурак. С какой стати оставлять медицинский чемодан в грязном сыром месте, когда по всем законам здравого смысла и удобства его следовало бы разместить рядом с телом? Если не брать в расчет садовника и Крейкса, в среду вечером что-то здесь спрятать могли только Джеральд, Кэткарт или, скажем, Мэри. И никто другой.
— Да, — согласился Паркер. — Но здесь был еще один человек.
— Кто?
— Назовем его Неизвестной Личностью.
— Кого?
Вместо ответа Паркер гордо шагнул к циновке, аккуратно уложенной на деревянные рамки, и с видом епископа, снимающего покрывало с памятника, продемонстрировал V-образную линию следов.
— Не принадлежат никому, кого я видел или о ком слышал.
— Ура! — воскликнул лорд Питер. — «Следы ведут на косогор, отчетливо видны…»[12]
— Не радуйся раньше времени, — заметил Паркер. — Скорее подходят другие строки: «Следы пересекают мост… а дальше чистый снег»[13].
— Великий поэт Вордсворт, — кивнул лорд Питер. — Очень часто в этом убеждаюсь. Итак. Следы мужчины с ногами десятого размера, со стертыми каблуками и заплатой на левой внутренней стороне подошвы появляются с твердой части тропинки, где отпечатков не видно, и ведут к телу — сюда, где лужа крови. Весьма странно, тебе не кажется? Нет? Похоже, нет. А под телом следов не было? Невозможно определить — сплошное месиво. Неизвестный подошел довольно близко, вот его глубоко вдавленный след. Возможно, он хотел бросить Кэткарта в колодец, но тут услышал шум, встрепенулся, развернулся — и убежал на цыпочках в кусты.
— Да, — кивнул Паркер. — Следы выводят к одной из заросших травой лесных тропинок и там обрываются.
— Ага! Ну, мы позже по ним пройдемся. Так, а откуда же они начинаются?
Друзья проследовали по дорожке дальше от дома. Кроме участка у оранжереи, гравий везде был старым, утоптанным и твердым, и отпечатков там почти не осталось, тем более что в последние дни шли дожди, но Паркер заверил Уимзи, что там были явные признаки волочения и следы крови.
— Следы какого типа — смазанные?
— Да, в основном смазанные. К тому же смещенное покрытие на всем пути. А вот здесь нечто странное.
На границе с травянистым участком виднелся четкий отпечаток глубоко вдавленной в землю мужской ладони. Пальцы указывали в сторону дома. Гравий на дорожке был взрыт двумя длинными бороздами, трава на границе с тропинкой перепачкана кровью, вырвана и примята.
— Мне это не нравится, — заметил лорд Питер.
