первыми. Мы уже начали зарабатывать, Питер!
— Постой, но мы же едем в Белоруссию!
— Что тебя смущает?
— Там же беспорядки и этот, диктатор, как его…
— Лукашенко?
— Да!
— Беспорядков там нет, это всё страшилки для западного обывателя. А щетинистая картошка давно ничего не решает.
Тут в дверь постучали, Лазар произнёс: «Да-да!», и в открывшуюся дверь вошёл мужчина в джинсах и рубашке поло.
— Здравствуйте! Меня зовут Евгений. Я — ваш куратор по связям с белорусскими властями. Простите, вы громко разговаривали, и я невольно слышал последнюю фразу. Мы называем его «Бульба усатая». Прошу на ужин!
9
Почтово-багажный вагон оказался вагоном-рестораном, но вместо привычных 12–14 столиков, каждый на маленькую компанию, во всю длину вагона растянулся один стол, с обеих сторон которого стояли насмерть прикрученные к полу вращающиеся кресла. Помещение явно использовалось не только для приёма пищи.
За столом с одной стороны уже сидело несколько разномастно одетых человек, ведущих негромкую дискуссию. Женщина среди них была только одна. Увидев Горелика и Лазара, они замолчали и, как по команде, встали. Питер растерянно смотрел на присутствующих, не зная, что делать. Сэм подтолкнул друга и шепнул:
— Поздоровайся!
— Hallo… э-э-э… Добрый вечер!
— Здравствуйте, дорогой Пётр Борисович! — седовласый подтянутый мужчина шагнул к Горелику и протянул ему руку. — Мы все очень рады наконец-то увидеть Вас!
(— Наверное, он главный здесь. — подумал Питер.)
— Я — профессор Жилин. Позвольте представить Вам коллег.
Учёный повёл Горелика вдоль стола, попутно знакомя с присутствующими, произносив их имена-фамилии и учёные степени. Все сияли, как свежевкрученные лампочки, и подолгу трясли руку Питера. Последней представили женщину. Она была серьёзна.
После всех перелётов в голове Горелика был кавардак: он совершенно забыл этикет, но женщина спасла положение и слегка улыбнулась, протянув руку первой.
— Мария.
— Питер… ммм… Пётр… Впрочем, это не так и важно.
Короткое, сухое, но крепкое рукопожатие, и профессор повёл Горелика на отведённое тому место на другой стороне стола. Там уже сидели Лазар и их провожатый Евгений. Питер спохватился:
— Я не представил вам своего друга и компаньона: Сэм Лазар! К тому, чтобы наша встреча состоялась, он приложил огромные усилия.
Представленный встал, кивнул головой и сел назад.
— Сэм! Ничего, что мы будем говорить на русском?
Лазар улыбнулся.
— Не переживай, мне необходимо тренировать язык.
Сияние за столом продолжалось, но Горелик заметил, что Жилин как-то мнётся, и решил начать беседу:
— Я полагаю, профессор, что Вы, как научный руководитель нашего проекта…
Жилин перебил:
— Нет, что Вы! Это Вы проработали Эффект и довели идею до практического применения, так что мы все — в Вашем подчинении.
— Но вопросы у вас всё же есть?
— Да, безусловно! Мы осмелились доработать установку, а также усовершенствовать некоторые приборы и оптику, но пока — только на бумаге. Кое-что мы везём с собой, но самое важное, то, что не успели изготовить к Вашему прибытию, доставит отсутствующий здесь коллега. А вопросы возникли следующие…
На этот раз прервать дискуссию решился Лазар.
— Профессор, я понимаю, что Вам не терпится сразу взяться за работу, но, может быть, сначала поужинаем? Я знаю, что Питер не отказался бы от русского супа. — Горелик энергично закивал головой. Сэм посмотрел на Евгения, тот молча встал и пошёл в сторону кухни. Через минуту стол начали сервировать и выносить блюда.
— Да, сытый голодного… — Профессор смирился с вынужденным ожиданием и тяжело вздохнул. — Но, хочу сообщить, что мы с коллегами решили ввести «сухой закон» до тех пор, пока не запустим установку. Впрочем, на Вас это не распространяется.
— Не страшно. Отметим наше знакомство компотом. Кстати, компот будет?
С кухни донеслось:
— Уже несём!
Стол снова заулыбался, все принялись за ужин, кроме профессора, который сидел с одиноким стаканом воды, и Маши, лениво ковырявшейся в салате, и украдкой бросавшей осторожные взгляды на Горелика. Питер же ничего не замечал: он склонился над дымящейся тарелкой рассольника «По-ленинградски», пахнущего, по выражению классика, «как счастливое детство», зачерпнул ложкой, подул на неё, зажмурился, прожевал, проглотил и замычал от удовольствия.
Повара осторожно выглядывали через окошко раздачи. Полнеющая девушка, автор рассольника, широко открытыми глазами смотрела на уплетающего суп Питера, вздохнула и произнесла вполголоса:
— Бедненький… Что ж они ТАМ едят-то?!
Ужин закончился чаем. Курящие толпой посетили тамбур, вернулись несколько взвинченные, и мини-симпозиум начался. Объевшийся Лазар в пол-уха пытался слушать малознакомые термины, зевнул, прикрыв рот платком, встал и произнёс:
— Господа! В вашем диспуте я лишний. Не буду вам мешать. Питер! Ты найдёшь наше купе?
Горелик кивнул, не прекращая дискуссии, и Лазар ушёл.
… Питер вернулся в вагон уже за полночь и попытался неслышно зайти в купе. Не включая свет, начал раздеваться, но Лазар, как оказалось, не спал.
— Наговорились?
— Да, встреча прошла очень плодотворно. Прости, я тебя разбудил? Я хотел всё сделать тихо.
— Ты топаешь, как слон, и сопишь, как лошадь.
— Не ворчи. Лучше разбуди меня минут за 15 до Минска, я хоть умоюсь.
— Хорошо. Ложись спать.
Питер лёг на полку, прикрылся одеялом и мгновенно уснул.
–
Когда он проснулся, поезд стоял посреди зелёного массива у свежепостроенного здания. Лазара в купе не было. Горелик посмотрел на циферблат — десятый час! Они же должны были высадиться в Минске в 04.40!
Питер натянул штаны и рубашку, нацепил туфли и выскочил в коридор. Лазар стоял в коридоре и смотрел в открытое окно вагона.
— Сэм! Что случилось? Где мы? Почему мы не сошли в Минске?
— Что ты шумишь с утра? Наши вагоны перецепили к локомотиву на станции Сморгонь. Мы — на месте. Смотри.
Лазар кивнул в открытое окно. Питер последовал приглашению и увидел трубы и узнаваемый силуэт атомной электростанции.
10
В коридоре спального вагона появился Евгений. Увидев «курируемых», он заулыбался:
— Доброе утро! Очень хорошо, что вы уже проснулись. Предлагаю позавтракать и поехать на объект.
Лазар поморщился:
— После обильного ужина есть не очень могу, но кофе бы выпил. Или здесь, как и в России, только чай?
— Ну, что Вы! В нашем поездном ресторане прекрасно варят кофе! Есть даже кубинский, и, по-моему, он — контрабандный. — ответил Евгений и по-заговорщицки подмигнул.
Лазар засмеялся:
— К контрабанде мне не привыкать. Я согласен. Питер, ты как?
— А я бы съел что-нибудь. Сто лет так вкусно не кормили. И на чай согласен.
Все трое вереницей отправились на завтрак. Как только они вошли в вагон-ресторан, из кухни выскочила повариха, автор вчерашнего супа, и закудахтала:
— Здравствуйте! Что ж вы так долго, мы