И тут произошло нечто непонятное: собака открыла было пасть, собираясь гавкнуть, закрыла её и начала быстро пятиться назад, забросив крысиный хвост под пузо. Тихое цоканье сменилось скрежетом когтей, и за углом послышался удаляющийся лай, напоминающий далёкие раскаты грома.
Стукнуло. Топор, упавший на крыльцо перед закрытой дверью. Изнутри бешено лязгнул задвигаемый засов, и знакомый голос визгливо прокричал:
– Убирайтесьвон! Стрельнубу! Отсюдавонстрельнубу!
– Что это было? – по лицу Галчонка плыла растерянная улыбка. – Он чего, совсем крышу потерял?
– Не знаю, – задумчиво сказал я и потянул за собой. – Однако угрожает стрелять. Вообще-то не верится, будто, имея ружьё, он бы выперся к нам с топором, но проверять не будем. Идём.
Покидали двор мы несколько быстрее, и я постоянно ощущал давление чужого и недружелюбного взгляда на своей беззащитной спине. Наверное, моя спутница ощущала нечто похожее, иначе зачем всё время оглядывалась, сводя брови к переносице.
Сидящая в будке животина прибрехнула было, но тут же заткнулась, громыхая чем-то металлическим. Её товарка продолжала разрываться от лая где-то за домом, причём явно не просто так. Возможно, из-за этого пятнистое чудовище и не стало размениваться на нас, посчитав ниже своего достоинства. Да и вообще, близость такого количества покойников способна свести с ума не только человека, но и его подопечных. Недаром рассказывают о сходстве собак и их хозяев. Посему, тут присутствовали целых три психопата: один – двуногий и два – четвероногих.
– Дураки какие-то, – озвучила Галя мои мысли, – только огорчили. Это ж сколько ещё ноги бить?
– Это ерунда, – махнул я рукой, – надо думать, где будем ночевать.
– Только не здесь! – ужаснулась девушка. – Хоть в чистом поле, только не на кладбище.
От группы, которая осталась нас ждать, почему-то откололся и пропал значительный кусок. Кто остался? Наташа с Ильёй оживлённо спорили, тыкая пальцами в косо стоящую плиту, верхушку которой оседлал чёрный ангел с отбитым носом. Ольга сидела на некоем подобии каменной лавки, медленно враставшей в рыхлый грунт и, казалось, дремала, откинувшись на спинку. Кого нет? Ну, естественно! Паши с Витей нигде не видно. Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнился лай за домом. Возможно, здесь имелась определённая связь.
– И где эти два кадра? – спросил я. – Украли пришельцы? Или пошли по-большому?
Ольга хихикнула, не открывая глаз, а Натаха только плечами пожала.
– Пашка сказал, типа нашёл какую-то шнягу, – пояснил Илья, – звал и меня, но я не захотел оставлять девочек одних в таком месте. Как там у вас дела?
– Хреново, – буркнул я и вкратце передал все обстоятельства нашего общения с аборигеном. Понятное дело, никто не обрадовался, но, к моей радости, и духом никто не пал. Позитивный настрой – половина дела. Жаль, в сердечных делах этот принцип не действует. Воспоминание о том, сколько раз моё хорошее настроение билось о неприступный камень Маришкиного равнодушия, кольнуло сердце. Правда, не так, как раньше. Словно у иглы сломался кончик. Я выздоравливаю? Давно пора.
Внезапный топот за спиной прервал мои терапевтические рассуждения и возвестил о воссоединении с пропавшими членами нашей группы. Наташка громко прыснула, а Илюхины брови устремились к заоблачным вершинам. Стоит посмотреть.
Действительно, стоило. Пропавшая парочка выглядела, по меньшей мере, забавно. Похоже, обоих неслабо выкачали в пыли, тщательно разорвали штаны и отпустили похвастаться. Кроме того, Паша старательно и умело косплеил Деда Мороза, вцепившись обеими руками в полупустой мешок ярко-красного цвета. На лицах обоих оборванцев расцветали широкие улыбки.
– Жрачка! – выдохнул Павел и потряс своей добычей. – Много!
– Совершенно отбился от рук и одичал, – хихикнула его подруга, – способен изъясняться лишь короткими простейшими словами. Вероятно, очень скоро сможет только рычать и производить несложные движения верхними конечностями. Горе моё, где тебя носило?
Объект её интереса опустил мешок на землю и деловито полез внутрь, игнорируя все попытки как-то связаться с ним. Витёк оказался более разговорчивым. Если бы во время своего рассказа он ещё и не жевал…
– Пашка усёк сарай, за домом, – пояснил он, отвратительно причмокивая, – сказал, там двери открыты, и рыбасик сушится.
– Угу, – деловито подтвердил его подельник, не покидая мешка.
– Ну, мы и подумали: пока ты с Галчонком отвлекаешь хозяина, посмотрим, чем там можно поживиться. А там – настоящее раздолье: и рыба, и мясо вяленое, и фрукты. Если бы не долбаная собака! Здоровая, как Годзилла!
– Видел, – коротко ответил я, разглядывая продукты, появляющиеся из мешка. Есть не хотелось. Абсолютно. – Ворьё.
– Да ладно! Ты нам ещё спасибо скажешь.
– Надо сваливать, пока щедрый хозяин не спустил на нас своих Годзилл, – озабоченно заметил Илья и покачал головой. – Ну и видок у вас! Добытчики хреновы.
Совет казался разумным. Посему все продукты водрузили на место и, ускоряя шаг, двинулись прочь. Да и место не слишком подходило для трапезы. Чай, не упыри какие, трапезничать среди могилок.
Максимальную скорость мы набрали, минуя злополучный домик. Вслед нам, в два голоса, выстрелили хозяйские волкодавы: один – не покидая будки, а второй – из-за угла дома. Да, пацанам явно повезло сохранить свои филейные части в относительной неприкосновенности. Для таких монстров работы – на один укус.
Некоторое время мы мелкой трусцой неслись вдоль поваленного заборчика, за которым обрастал сизой паутиной полузаброшенный сад. Могилок с другой стороны дорожки становилось всё меньше, пока они не исчезли вовсе. Похоже, мы наконец-то покинули гостеприимное кладбище и его тихих обитателей.
– Сбавим темп, – выдохнул Паша и шлёпнулся на замшелый булыжник, угрюмо промолчавший в ответ на такое хамство, – надо перекурить.
– Заткнись, – оборвал его Витёк, – ни единой долбаной сигареты! Уши, как у слона.
На физиономии Илюхи, который тоже баловался куревом, появилось озадаченное выражение.
– Вот и хорошо, – сказала Наташка и потрепала Пашу по голове, – не было бы счастья… Так, может, и совсем бросишь.
– Ага, может, ещё и пить бросить?
– Ка-акой подвиг! Смотри, не надорвись.
Витя начал вынимать из мешка экспроприированные продукты и предлагать желающим заморить червячка. Желающих оказалось немного: он да Паша. Ольга только презрительно поморщилась, упомянув фигуру (Илья закатил глаза). Наташка погладила Павла по голове:
– Кушай, кушай, маленький, – ласково прошептала она, – а то ещё похудеешь. Штанишки новые покупать придётся. Куда это годится?
Галя взяла абрикос, повертела в руках, понюхала и отдала мне. Я, несколько озадаченно, поднёс его ко рту, попытался откусить и задумался.
– Абрикос, – медленно сказал я, – в мае?
– Из Турции, наверное, – предположил Илья, – чего удивляешься? Прям как моя мамка. Та вечно в шоке, когда покупает виноград зимой.
– Ну, да, – я подбросил абрикос на ладони и протянул Илье, – ты ж знаешь, я турецкое не очень. Будешь?
– Змей, предлагающий абрикос Адаму, – прокомментировала Наташа, – новая интерпретация. Скорее бы нас уже вышибли из этого Парадиза.
Впрочем, грехопадение не состоялось: Илья вернул фрукт Витьке, и тот его немедленно прикончил, сопроводив чавканье укоризненной тирадой в адрес снобов, которые останутся голодными. То ли от жары, то ли от подкрадывающейся усталости, но я вдруг ощутил тошноту и отошёл в сторону, повернувшись спиной к жующим ребятам. Полегчало. Заодно оценил грядущий путь.
Дорога, бегущая к далёкому Лисичанску, перестала скакать по холмам и ровной стрелой унеслась вперёд. Степь по обе стороны тёмной полосы напоминала бильярдный стол, как своим цветом, так и безупречно ровной поверхностью. Ни единой зацепки для скучающего глаза. И лишь очень далеко, почти касаясь медленно плывущих белых облаков, виднелось нечто тёмное и бесформенное, словно выцветшая клякса. Однако дрожащий над степью раскалённый воздух не позволял разглядеть ни единой подробности. Это мог быть город, а ещё – лес, или летающая тарелка.
– Скоро вечер, – заметил подошедший Илья и кивнул головой в сторону солнечного диска, неуклонно опускающегося к линии горизонта, – как поступим? Не хотелось бы оставлять девочек посреди поля. Ночью будет прохладно, а нам даже прикрыться нечем.
– Этот придурок с кладбища упомянул какую-то вдову, живущую дальше по дороге. Вроде бы – Селезень. Может, хоть она окажется подружелюбнее.
– Думаю, она будет намного дружелюбнее, если мы припрёмся к ней засветло. Предполагаю, ночная беседа может и не получиться.
– Илья, – тихо сказал я, не поворачивая головы, – там, на кладбище…
– Ладно, проехали.
– Да нет, послушай, – я повернулся, – всё как-то неправильно. Я же с тобой никогда в жизни даже не ругался, а тут мне натурально хотелось тебя прибить! Наваждение какое-то.
