— С тех пор, как с тобой — что?
— С тех пор, как я… Нет, ничего. Чепуха. — Лоб Итана морщится, на лице явное смятение.
Из нас двоих всегда я осторожничаю, я всегда скрытна, всегда создаю себе проблемы. И очень странно видеть в такой ситуации Итана. Если честно, у меня лучше получается.
— Так все-таки с тех пор, как что?
Наверное, не стоило задавать этого вопроса. Соглядатаи, небось, уже настроились на мою волну, ушки на макушке, стараются не пропустить ни единого слова.
Итан внимательно смотрит мне в глаза:
— Понимаешь, однажды со мной произошел очень странный случай. Мне тогда было тринадцать лет. Я пошел на рыбалку, на речку, довольно близко от дома…
Выражение его лица ставит меня в тупик точно так же, как и тогда, когда я разговаривала с ним в первый раз. Словно он ждет от меня какого-то знака, что я понимаю, о чем он.
— Да?
Неожиданно мне приходит в голову мысль: а почему, если это так важно, он никогда раньше не рассказывал мне и почему рассказывает сейчас?
— Вообще-то, я об этом особо не распространяюсь. То есть я, конечно, рассказал своим, когда все произошло, но они сами ничего не поняли, не знали, что и сказать. Я даже сделал несколько рисунков и показал им, и тогда меня записали на прием к школьному психотерапевту. — Он смеется, но, похоже, ему совсем не смешно, как, впрочем, и мне тоже.
Постепенно гам в вестибюле смолкает, становится достаточно тихо, и можно еще более отчетливо видеть всю странность ситуации.
— Я рассказал все Моне — доктору Гали, — ну, она физик, я про нее тебе только что говорил. Вообще-то, и Бену Кеноби тоже рассказал. Показал ему рисунки. Он тоже из тех, кто, ну… впрочем, неважно.
— Послушай, Итан! Что же все-таки произошло?
Я уже начинаю раздражаться и нервничать. Не знаю, куда это все приведет, какое отношение имеет ко мне, в какие неприятности я могу втянуть нас обоих, и все равно сдерживаться уже не могу.
— Ну, в общем… странное что-то там произошло… словно что-то случилось с воздухом над рекой. Это трудно описать… Ну вот, а потом… — Он снова испытующе смотрит на меня.
— И что потом?
Итан качает головой. Лицо у него сейчас усталое и неуверенное, словно он в чем-то сомневается.
— Так ты правда ничего не помнишь?
* * *Мистер Роберт звонит перед обедом два раза, но я не беру трубку. Это нехорошо. Мобильник мне выдали не для моего удовольствия, а для того, чтобы мистер Роберт мог всегда со мной связаться, хотя он в этом никогда не признается. Иногда можно отделаться стандартной отговоркой: простите, я куда-то задевала зарядное устройство, и телефон разрядился. Но только пару раз, не больше. О боже, что-то мой аппарат давно не звонит, как странно! Но у меня такие возможности исчерпаны.
Сразу после обеда я иду к Кэтрин. Когда я выхожу из дому, мама бросает на меня тяжелый взгляд. В окнах дома, где живет Кэтрин, темно. Кэтрин и ее отец не из тех, кто любит гулять по вечерам. По пути домой пытаюсь придумать разумные объяснения, чтобы успокоиться. Может, какие-нибудь вечерние занятия, подготовка к поступлению в колледж? Вполне может быть, почему нет?
— Мистер Роберт звонил, — говорит мама, как только я переступаю порог.
— Я сунула мобильник не в тот карман, — беспечно отзываюсь я. — Скорей всего, остался в школьном шкафчике.
— Не забудь завтра забрать.
— Конечно.
— Он хочет, чтобы ты вечером никуда не отлучалась, а завтра после школы сразу отправлялась домой, и я пообещала, что так и будет. Он хочет поговорить с тобой лично еще до следующего собрания. — (Я уже иду наверх.) — Пренна!
— Что?
— У тебя все нормально?
Надо ответить. Маме надо почувствовать, что она исполняет свой долг.
— Этот бродяга, который околачивается на стоянке около универсама, наговорил мне всякой чепухи… Чокнутый какой-то, вот мистер Роберт и беспокоится, хочет все это проверить. Больше ничего.
Немного позже я — опа! — бросаю мобильник за окно. Но перед этим убеждаюсь, что дождя в ближайшее время не будет. Он приземляется как раз между нарциссами, которые я сама сажала. Теперь аппарат и в самом деле куда-то затерялся. Черт бы его побрал!
Думаю о том, что́ пытался рассказать Итан. Прикидываю и так и этак. И этак и так. Похоже, нынче ночью не уснуть.
* * *На следующий день Кэтрин в школе не появляется. Я начинаю паниковать. Что делать? Мучения невыносимые. На каждой перемене бегу к шкафчику Кэтрин и жду, что она появится. Надеюсь, мои подозрения ошибочны и она придет. Может, пошла к зубному врачу или еще что.
Идти домой сразу после школы кажется мне безумием. Да еще по приказу. В голову приходит идея: подождать здесь, пока меня не отыщет мистер Роберт, или самой поискать его.
* * *В кабинете его нет. Через некоторое время снова возвращаюсь. Он на месте.
— А-а, Пренна. Девочка, которую никак не поймать. А тут и сама явилась, — говорит он, открывая мне дверь.
Недолго думая, вхожу и плюхаюсь на диван, как делаю уже четыре года.
— Куда подевалась Кэтрин Уонд?
Мистер Роберт садится в свое кабинетное кресло и долго устраивается поудобней, кресло под ним громко и жалобно скрипит. Неторопливо поправляет очки.
— Кэтрин решила перейти в один потрясающий интернат в Нью-Хэмпшире и закончить учебный год там.
Я бросаю на него сердитый взгляд:
— Кэтрин сама решила?
— Послушай, что это за тон, Пренна?
— Почему она так решила? — спрашиваю я и тяжело вздыхаю.
— Если честно, ее уговорили Синтия и отец. Но, помимо прочего, мы подумали, что вам нужно отдохнуть друг от друга. Мне кажется, ты ставишь ее в трудное положение, обсуждая с ней неподобающие вопросы и требуя, чтобы она хранила все в секрете. А она всегда тебя слушается.
В уме перевожу на более понятный язык: они пытались добиться от Кэтрин, чтобы она все рассказала, но подруга не выдала меня, и тогда ее сплавили подальше. И почти наверняка не в какой-то там потрясающий интернат, в общем, приняли меры, и дай бог, чтобы с ней не случилось ничего страшного. Возможно, просто упрятали в надежное место. Может, и правда в Нью-Хэмпшире, а может, и нет.
— Кэтрин не сделала ничего плохого. За что вы ее наказываете?
Со скрипом мистер Роберт откидывается на спинку кресла и складывает руки на толстом животе. Как и многие взрослые нашей общины, он на всю катушку пользуется тем, что здесь нет никаких проблем с едой.
— Мы не считаем это наказанием, Пренна. Это возможность спасти ее в непростой и, возможно, опасной ситуации.
Ля-ля, тополя. Интересно, а почему меня не отослали? Если это отвечало бы их целям, меня бы отправили в две секунды. Маме навешали бы лапши про потрясающий интернат, и она без проблем встала бы на их сторону.
— Давай-ка сейчас немного поговорим о твоем друге Итане, — продолжает мистер Роберт. Ну да, именно этого я и ожидала.
— Хорошо.
— Расскажи, о чем вы говорили вчера после школы.
— Да ни о чем таком, а что? — пожимаю я плечами.
— Ты догадываешься, о чем он хотел тебе рассказать?
Гляжу мистеру Роберту прямо в глаза. Как приятно хоть немного отдохнуть от вранья.
— Понятия не имею.
— Ты понимаешь, почему он обсуждал это с тобой?
Снова пожимаю плечами:
— Думаю, потому что урок физики закончился.
Бросаю взгляд на вазочку с жевательными конфетами на кофейном столике. Помню, ела их чуть не горстями, потом заболела пневмонией и после этого смотреть на них не могу.
В голове забрезжила мысль: а вдруг меня здесь задерживают нарочно, чтобы докопаться, что мне известно.
— Помните того бездомного старика, про которого мы с вами говорили? — спрашиваю я.
А голосок-то у меня вполне ничего, воинственный. Не сомневаюсь, если кто слышал бы меня сейчас, захотел бы, чтобы я замолчала. Мне бы и самой хотелось.
— Да, конечно.
— Он говорит, что мы тут ничего не делаем, чтобы предотвратить будущие эпидемии, вообще ничего не делаем. Говорит, спрятались тут, и все.
Мне хочется поддразнить его, спровоцировать, но не тут-то было, мистер Роберт умеет держать себя в руках.
— И ты ему веришь?
— Нет. Не знаю. Не думаю. Но даже если он чокнутый, откуда он все это знает?
— Ты думаешь, он все знает?
— Нет, но… — На этот раз я говорю более убежденно: — Но как об этом не думать? Разве мы что-нибудь делаем?
Мистер Роберт снова откидывается на спинку, заложив руки за голову. Гляжу на его подмышки.
— Пренна, ты должна верить, что мы делаем все на благо нашей общины и остального мира. Но, как ты хорошо знаешь, нам приходится действовать, сообразуясь с нашими заповедями. Когда станешь постарше и докажешь, что способна строго соблюдать эти заповеди и вести себя осмотрительно, ты тоже примешь участие в наших общих усилиях.
