— Никто, — ответил хозяин. — Ты совершенно прав. Фидель мне говорил слово в слово: Кто, если не вы?
Снова замолчали, слушая свои мысли и рассматривая спящую кошку. Гость проговорил:
— Программа движения американских ядерных субмарин в твоём почтовом ящике. Там же и подпрограммы вирусов. Я надеюсь на тебя. Я лично, а не все. Ты суперхакер. И у нас лишь ты один такого уровня. Завтра будет подписан договор, меняющий в будущем весь Мировой Порядок. Мы не собираемся долго ждать в столь быстрое время. Первый удар нанесёшь ты. А там посмотрим, кому поможет Иисус.
27.
— Ага-га-га-га!!! Вы, несомненно, можете мне возразить, по поводу наград наших героев во время освободительной войны 41–45 гг. Тернополь и весь район всегда стоял на защите прав украинцев!!! Герои Освободительной армии это больше чем герои, в общем значении этого слова! Русское быдло шло воевать под стволами ружей пастухов НКВД! Русское быдло не знает, что такое движение свободы! Русское быдло — это русское быдло. Они даже украли наш язык. В русском языке большая часть слов — украинские!
Корреспондент несколько смущенно спросил, оглядываясь на собирающийся люд города Тернополя:
— Но вы же не будете отрицать, что Украину освободила Советская Армия?
— Что? Да такой армии вовсе не было! Была, и это подтвердят все мои земляки из этого города, оккупационная армия, которая хотела одно — поставить на колени Самостийную Украину!..!!!..!!!..!!!
— Но почему же тогда у вас такая большая эмиграция во все страны мира, в том числе и в Россию?
— А кто вам такое сказал? Вы можете всё уточнить у нашего представителя в Киеве при Верховной Раде, Степана Вейцманько. Он вам покажет детали, объединенные в один план!
28
— Сдавай; ещё; ммм… ещё; стоп — себе.
Зашелестели карты в руках банкующего.
— Я всё, — сказал. Вскрываемся?
Кинули карты на стол.
— Очко, — хладнокровно резюмировал свой набор банкующий. Двое его напарников хмуро глядели на карты.
— Мать недостроенных аэробусов, ты нас разводишь, проговорил один из них. — Семь раз подряд очко? Втирай мозги Эйнштейну.
— Очко — оно и есть очко. Вопросы есть? — спокойно проговорил банкующий.
— Сдавай, — мрачно сказал верзила в голубом комбинезоне.
— Ребята, расписки, — напомнил чемпион карточной баталии. Двое его коллег накарябали на бумажках цифры. — Доллар пойдёт? — спросил верзила в голубом комбинезоне. — Нет, ответил чемпион. — Нафига мне твой доллар. Рубль или евро. Ещё лучше швейцарский франк. Ведь мы же договорились о долларе ни слова, — взвился банкующий. — Не доставай меня своим долларом. Тем более, когда вернёмся, его может и не быть.
— Хорошо, как скажешь. Пусть будет франк. Швейцария хорошая, спокойная страна. Деньги у неё красивые. Мужики такие длинноногие нарисованы, типа тебя. И морды такие же.
— Не достанешь, — проговорил чемпион. — Не та школа.
— Сдавай, — проговорил третий игрок; крепыш среднего роста, блондин весь заросший русой, кучерявой бородой. Он тоже был в голубом комбинезоне. На груди болтался крест из белого металла. — Сдавай, повторил он, — а я переменю позу, может удача попрёт.
Бородатый перевернулся вверх ногами и завис вниз головой.
— Сомневаюсь, что от этого будет удача, — проговорил верзила. — Но это твои проблемы.
Снова прогнали партию, и снова банкир сгрёб все деньги.
— Дай карты, — сказал верзила. Повернулся в сторону и прыгнул в дальний угол комнаты. Там стоял спектрометр молекулярного уровня. Верзила стал проверять карты. Чемпион принялся что-то насвистывать и смотреть в потолок. Потом завалился на спину, кувырнулся через себя, занял прежнее положение и усмехнулся:
— Ищи, ищи, Джо. Это тебе не золотоносный песок в тазике промывать.
Джо упорно копался в колоде, проверяя каждую карту.
— А за простой с кого, с тебя? С тебя Джо, с тебя. Время деньги. Не мы — вы придумали. Помни об этом!
Бородатый с крестом сказал банкиру:
— Ваня, ты хоть совесть поимей. Ведь точно, бабушкину мать, обуваешь. Я не верю! Я изучил теорию хаоса и теорию случайных чисел. Изучил специально, чтобы здесь, в этой комнате чувствовать себя уверенно.
— Ну и на здоровье! Учи ещё. Но расписки пиши.
Вернулся верзила с мрачным и стеснительным видом.
— Всё нормально. Но я имею право на проверку?
— Имеешь, имеешь, — добродушно разрешил банкир.
Снова раскинули колоду и снова деньги забрал банкир.
— Это у вас родственное, наверное? — спросил бородатый с крестом.
— Данила, родственное у вас, у обоих. Я играю обыкновенно и честно. А вы что-то мутите, считаете, колдуете, а в итоге одни расписки. Джо! — добродушно обратился он к верзиле. — А у тебя денег хватит?
— Корову продам.
— Ну, тогда я спокоен. Залог есть. Курнём?
— Давай, — вздохнув, согласился нерусский Джо. — Забивай.
— Да забил уже. Вон, висит под потолком.
Бородатый с крестом подпрыгнул и достал длинную папиросу, забитую гашишем.
В этот момент помещение, где развлекались игроки, тряхнуло.
— Что это? — испуганно спросил Джо.
— Тьфу, чёрт, — раздражённо проговорил банкир — Я совсем забыл. Прибыл «Прогресс» с Земли. Мы должны были его встретить, но не вышло — корову выигрывали. Причалил на управлении из ЦУПА или на автомате.
Банкир подплыл к центральному пульту космической станции «МКС» и с размаху бахнул рукой по большой кнопке. Моментально загорелся экран над пультом. Из экрана глядели злые глаза командующего полётом.
— Чередниченко, в чём дело? Опять отказ системы теплоснабжения?
Командир экипажа, полковник Чередниченко, за долю секунды принял усталый, измученный вид и, глядя прямо в глаза командующего, проговорил хриплым голосом:
— Товарищ генерал. Полный отказ работы видеосистем наблюдения. Только что закончили ремонт. С телеметрией всё в порядке, а вот связь аудио-видео смогли восстановить только что. Буквально только что. Люди падают с ног. Но могу доложить — «Прогресс» принят.
— Какого чёрта! «Прогресс» сам вышел на крест и состыковался без вашей приемки! Где Иванов?
— Я здесь, товарищ генерал, — подплыл к камере бородатый. Генерал уставился на него как на кролика. Спросил.
— Это правда?
— Что?
— То, что сказал Чередниченко. И учти, Джо мне врать не будет.
— Правда, товарищ генерал. Только что закончили ремонт. Стали делать проверку и тут вы — на связи. Видеосистемы и связь с Землёй восстановлены, — не моргнув глазом, ответил бородатый и погладил крест.
— Позови Джо.
К камере подплыл верзила с лучезарной американской улыбкой на лице.
— Доброе утро, мой генерал!
— У нас ночь, — мрачно констатировал командующий. — А у вас весёленькое, наверное, утро,
Джо? А? Куда это вы всей компанией на пять часов пропали? Ты вроде бы баптист. Врать не должен.
— Я сайентолог.
— Да какая разница! Всё одна муть. Ну? Ты же не хочешь, чтобы я в NASA докладную записку написал? Нет? И я не хочу. Своим я не верю. Те ещё кадры. В игольное ушко пролезут, да ещё бабу с собой протащат. А тебе — верю. Ты же баптист!
— Я сайентолог.
— Без разницы. Джо, почему не было связи? У нас здесь были больше нервные и технические проблемы. Мы должны выяснить причину такого длительного радиомолчания. Тем более, оно не в первый раз.
Джо снова улыбнулся национальной улыбкой в глаза русского генерала и сказал, словно молитву прочитал:
— Мой генерал, вследствие замутнения оптоволоконного кабеля в сети интерфейса всех видеокарт бортовых компьютеров, произошёл сброс номинального напряжения с положительной шины микросхем до минимального — это работа автоматики, — и вследствие этого сигнал на передающих антеннах снизился на два порядка. Связь с нами была, вы просто не могли уловить сигнал. Всё время, — эти пять часов, — ушло на поиск точки замутнения кабеля. Только что нашли. Всё о’кей!
— Что это было за замутнение? — настороженно спросил генерал.
— Маленькая серая мышь, — спокойно сказал Джо, — стала грызть кабель. Перегрызть не перегрызла, но световой поток был нарушен.
— У вас на станции завелись мыши?! — изумлённо спросил командующий.
— Хорошо, что не крысы. Территория «МКС» сами знаете какого объема. За всеми отсеками не уследить. Но эту мы поймали.
— Покажите.
— Уже сбросили в мусоропровод.
Генерал недоверчиво глядел в глаза улыбающемуся Джо. Закурил сигарету. Помолчал. Сказал:
— Хорошо, Джо. Я тебе верю. Ты всё-таки баптист…
— Я сайентолог.
— … и поэтому выходит, что мышь была в действительности. Позови Чередниченко.
Подплыл Чередниченко.
— Полковник, примите «Прогресс». Это раз.
