– Хм, интересный вопрос. У этой расы душа особого плетения. Разумеется, она не делится на части, не колбаса, и не дублируется. Она является надстройкой над прочими оболочками, потому при создании подобий никаким трансформациям не подвергается, – быстро дала справку Анита, что-то пометив в своем журнале преподавателя, и одарила Яну на удивление благосклонным взглядом. Кажется, мнение дроу о девушке впервые за все время занятий изменилось в лучшую сторону.
Осветив «душевный» вопрос, лектор вернулась к тонкостям классификации свободно перемещающихся, а потому особо опасных сущностей. Народ застрочил в тетрадях. Диктовала Анита быстро, пугаться, переваривая информацию, времени не оставалось.
Посвящать оба учебных часа теории дроу сегодня не собиралась. В планах сурового мастера, ориентированного на практическое натаскивание студентов, был еще небольшой – как раз на один урок – практикум. Таким образом Анита убивала сразу стаю зайцев: заставляла студентов освежить в памяти подзабытый за каникулы материал, проверяла способность блюстителей ориентироваться и применять на деле теоретические знания, побуждала к работе над собой по преодолению инстинктивных страхов, а заодно и воспитывала.
С ударом колокола лекция закончилась, дверь в коридор не открылась. Зато мастер Клиог ап Рас исчезла вместе с кафедрой. На этом месте проявилась дверь, ведущая в зал, где шла отработка практики. Хотя как раз залом это помещение назвать было невозможно. Каждый раз оно принимало новый вид, повинуясь целям и планам преподавателя. Причем магически настраивалось оно так, чтобы сразу все команды блюстителей могли выполнять практическое задание, каждый в своем времени и пространстве. Именно по аналогии с артефактным залом по ССС создавалась новая полоса препятствий академии.
Наученные опытом, порой горьким, студенты не стали тратить время на споры, болтовню, попытки взломать дверь и с боем прорваться в коридор. Собрали сумки, разбились на команды в соответствии с выбором шэ-дара и двинулись к двери в зал практикума. Туманная дымка на проеме не давала ни разглядеть, ни расслышать происходящего внутри. Отгадывать, зная причудливую фантазию мастера, тоже было бесполезно.
– Развлечемся? – подмигнул напарникам Машьелис.
Какие бы «ужасные ужасы» ни изобретала дроу, чутье дракончика, оберегающее его от страшных неприятностей и сильно обострившееся после визита в храм Ветров, на ССС всегда молчало. Практику у Аниты он отрабатывал с удовольствием, в отличие, скажем, от многих других блюстителей, не желавших тесно знакомиться с духами, мантикорами, гигантскими пауками кицеларисами и тому подобным, порой очень уж наглядным, экзотическим материалом. Пока по части непереносимости практических Аниты с отрывом лидировали брезгливый Пит и трусихи Тита с Таатой.
Ольса и Юнина, хоть и выглядели тонко-звонкими, чувствительными к малейшему дуновению ветерка барышнями, никогда на занятиях в бесконтрольную панику не впадали. Возможно, дело было не в крепости нервов дриады и эльфийки, а в их куда большей терпимости к иным, непохожим на них самих созданиям, существам и сущностям и готовности понимать других?
Еремил, когда проходили завесу, для страховки крепко держал напарницу Таату за руку, то ли оберегал, то ли предупреждал побег девушки, который вполне могли спровоцировать «сюрпризы от мастера Аниты». Работа в паре приучила Надалика к ответственности и снисхождению с чужим слабостям. Зная сильные и слабые стороны маленькой хоббитянки, напарник учился пользоваться ими. Картен же обыкновенно поступал с Питом куда грубее. В данном случае он банально дал замешкавшемуся напарнику точно выверенного пинка, чтобы летел, да не упал.
Как раз вслед за Росом и воспарившим Цицелиром в дверь вошла и Янкина тройка. Вошла-то тройка, а пришла лишь одна девушка. Куда в процессе делись друзья, оставалось лишь гадать. Самым вероятным ответом был стандартный: мастер приготовила на сегодня индивидуальное задание. Осталось только разобраться с тем, какое именно. Как вариант, с напарниками Яна могла встретиться в процессе выполнения задания при соблюдении каких-то условий.
Первым делом студентка огляделась, пытаясь сориентироваться. Место, где она очутилась, было каким-то строением. Судя по стропилам наверху и скошенной крыше – чердаком. Пыльным, полутемным, загроможденным всяким хламом, который копился даже не годами – десятилетиями, потому что выбросить не поднималась рука. У Янкиной семьи такая же, только чуть менее пыльная, свалка имелась в сарае и в откосах на втором этаже дачного дома.
Снаружи, если судить по узкому лучику, просочившемуся через полукруг маленького оконца чердака где-то наверху, царил день. Птичий щебет и чуть слышный шелест листвы деревьев подействовали на Яну успокаивающе.
Все еще не понимая, зачем ее сюда отправили и с каким созданием, существом или сущностью предстоит встретиться, девушка начала осторожно пробираться через завалы хлама к чердачному люку. Не следовало с ходу отметать вариант с длительным поиском объекта где-то внизу или вообще вне дома. Сам спуск вниз по задумке дроу вполне мог оказаться чем-то вроде очередной полосы препятствий.
Вдруг помимо чириканья и шелеста до ушей Янки донесся тихий безнадежный плач. Так горько и искренне могут плакать лишь дети, делясь своей обидой со всем миром разом.
Девушка резко повернула влево. Там, в дальнем углу чердака, громоздился большой старый комод с надстроенными полками, в котором отсутствовала половина ящиков, а из уцелевших трех как следует был вставлен лишь один, остальные перекосились и рассохлись.
За этим монстром столярного промысла и раздавался плач. Янка решительно, не обращая внимания на отбитые до синяков в борьбе с препятствиями ноги, полезла в угол. Сжавшись в комочек, за комодом сидел мальчонка лет четырех. Он и рыдал, размазывая кулачками слезы по лицу.
– Ты чего плачешь, кроха? – вырвалось у сердобольной девушки.
– Никто не хочет со мной играть! – совершенно как маленькая соседка Галинка, пожаловался малыш, хлюпнув носом.
– Давай играть! – тут же привычно отреагировала Донская.
– Давай! – подскочил с места малыш и тут же вновь насупился, надув губенки бантиком. – Только мои игрушки в ящике, не могу открыть!
– Сейчас все достанем, – пообещала Янка и вступила в неравный бой с мебелью. Ничего удивительного, что мальчику не удалось справиться с тяжеленным ящиком. Землянка и сама сумела открыть его лишь с третьей попытки, рванув за ручку.
Ящик выдвинулся, демонстрируя детские сокровища: медвежонка без одного глаза, зайку с оторванной лапкой, тряпичный мячик, деревянную пирамидку с облупившейся краской, кубики, кем-то попробованные на зубок. Малыш издал восторженный писк.
– Во что будем играть? – деловито уточнила Яна.
– Во все! – категорично объявил мальчик.
И они поиграли во все – во все один раз, потом другой, потом третий. Энтузиазм ребенка, переключавшегося с одной игрушки на другую, никак не утихал. Яна немного устала, но терпела и изображала то трусливого зайку, то лезущего за медом косолапого, спасающего нос от пчел, затем строила башенку… В общем, чего только она не делала, потеряв счет времени, как вдруг ее маленький товарищ по играм замер, светло улыбнулся и, шепнув: «Спасибо, тетя!» – рассыпался искрами.
В следующую секунду Яна уже стояла в пустом зале практикума – том самом помещении, где творились иллюзорные пространства для тренировок. Анита сидела за рабочим столом, изредка поглядывала на что-то и делала пометки в своем журнале. Вернее, она делала их до появления землянки, а едва та материализовалась, покачала головой с некоторой озадаченностью, закрыла книжечку, встала и хлопнула в ладоши.
От этого сигнала в зале дезориентированной толпой появились все третьекурсники-блюстители, буквально выдернутые в реальный мир в разгар выполнения задания.
– Мастер, что случилось? Я еще призрак не развеял! Почему он исчез?! – возмущенно взвыл Картен, поцарапанный и подожженный местами, основная часть которых концентрировалась в нижней задней части формы.
Его голосу вразнобой вторили и другие студенты со схожими претензиями и в разной степени потрепанным видом.
– Можете поблагодарить студентку Донскую за окончательное упокоение призрака. Она исполнила предсмертную волю и тем самым провела не временное, а окончательное развеивание, – сухо проинформировала учеников дроу.
– Ух, Ян, как ты это сделала? – тут же пристал к напарнице с вопросом Машьелис.
– Мы только поиграли с мальчиком, – растерянно ответила невольная творительница несвоевременно-доброго дела.
Что она играет не с человеком, Яна все-таки сообразила. Пусть далеко не сразу, а примерно к середине процесса игры, когда поняла, откуда сквозит холодком. Но поднять руку и обидеть несчастного ребенка, пусть он даже не живой и не дух, а всего лишь призрак или привидение, не смогла. Решила для себя: пусть уж лучше она не получит зачет у мастера. Пересдать проще, чем мучить малыша.
