- Компьютер, стол, кресло, мышка, может быть? Какие-то претензии есть?
Я невольно бросила взгляд на принтер на Маринином столе, Михаил заметил, пришлось отвечать.
- Этот принтер… - мне было неловко это произносить, но пришлось, и я сказала, хотя залилась краской вся, - он печатает только тогда, когда его держишь.
- В смысле? - поднял брови Михаил, я развела руками:
- Чтобы он печатал, надо одной рукой его держать, а второй прижимать ящик с бумагой плотнее. И Марина это делает каждый раз. И я каждый раз, когда мне надо что-то напечатать, чувствую себя негодяйкой, которая отвлекает своими детскими игрушками взрослого человека от серьёзных дел. Она на меня так смотрит, как будто это я для себя что-то печатаю, а не по работе. Здесь есть другой принтер?
Я опять предприняла попытку на него посмотреть, он сидел с таким видом, как будто я ему про инопланетян рассказала только что, а не про причуды принтера. Отставил чашку, встал и пошёл к Марининому столу, повернул к себе принтер, осмотрел ящик для бумаги - он немного выступал из корпуса, но если прижать, то становился на место. Михаил его вытащил целиком, что-то нажал, что-то поправил, и легко вставил обратно до щелчка, без усилий и ровно так, как должно быть. Крепко зажмурился и потёр переносицу, беззвучно шепча что-то явно неприятное. Вернулся за стол, посмотрел на меня усталым взглядом человека, чьё мнение о человечестве только что сильно ухудшилось, и сказал:
- Отправь что-нибудь на него.
Я отправила скрин экрана, принтер зашуршал, и без посторонней помощи выдал распечатку. Мне стало стыдно ещё сильнее, чем раньше, я ковыряла пальцы, чтобы никуда не смотреть, Михаил поинтересовался:
- Ещё что-нибудь?
- Всё, - тихо ответила я, он вздохнул и взял чашку.
Мы сидели молча, я опять взяла бутерброд, мимоходом подумав о том, что с кем угодно другим чувствовала бы неловкость от такого молчания, но с Михаилом почему-то было спокойно. Я смущалась, когда он на меня смотрел, но когда был занят чем-то другим, то распространял вокруг себя атмосферу уверенности, в которой мне хотелось тонуть безнадёжно, потому что в себе я этого не чувствовала, а очень хотелось.
Компьютер показал завершение передачи, Михаил достал телефон и набрал кого-то, сказал проверить наш файл, положил трубку и сказал мне с усталой улыбкой:
- Всё, пять минут и домой поедем. - Посмотрел на часы, поморщился: - Я тебя отвезу.
Мне жутко стало от перспективы ехать домой на мотоцикле, и ещё более жутко от мысли о том, что моё появление увидит Ирка, а она такое не пропустит.
У Михаила зазвонил телефон, он взял и ответил:
- Да. На какой странице? Диктуй, - взял у меня со стола листок для заметок и стал писать цифры, я смотрела, и мне становилось холоднее с каждой следующей - это были номера тех страниц, которые делала я. - Я понял, хорошо, сейчас поправим. Ты пока те готовь, а я эти докину отдельными файлами. Давай.
Он положил трубку, посмотрел на меня, невинно улыбнулся и шепнул:
- Всё нормально, расслабься, это вопрос двух минут.
Мне стало немного легче. Он набрал другой номер и опять прижал телефон к уху. И сказал:
- Ты конина парнокопытная, понял? А почему, я тебе завтра расскажу, пофантазируй пока.
У меня челюсть отпадала всё ниже, Михаил убрал телефон от уха и улыбнулся мне ещё невиннее, шепнул:
- Творческие разногласия с коллегой.
Я закрыла рот, он опять прижал телефон к уху и сказал:
- До завтра, я сказал. Рак членистоногий. Клешни тебе пообламывать за такую работу. Завтра узнаешь, за какую. Ах, ты знаешь? Ну завтра расскажешь, буду ждать с нетерпением.
Собеседник ещё что-то говорил, но Михаил отключился и положил телефон на стол, посмотрел на меня, застывшую уже конкретно в ступоре от таких перепадов, и успокаивающе сказал:
- Открывай свои полосы, сейчас будем делать чужую работу. Мы же сегодня добрые, да? Вот и вперёд.
Какая-то злобная ирония была в его голосе, у меня руки дрожали от этого, я не могла попасть курсором по нужной строке. Михаил отобрал у меня мышку, придвинул к себе клавиатуру, и стал показывать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Вот здесь. Ты открыла старый файл, там это ещё не поправили, в следующий раз бери либо предыдущий выпуск, либо вот этот, который мы сейчас сделаем. Я, конечно, надеюсь, что следующего раза не будет, но судя по опыту, они опять неделю прочайкофятся, а потом будут в мыле до ночи всё доделывать, и им опять придётся помогать. Смотри, вот в этом поле должно быть…
У меня голова кругом шла. И от того, что он сидел так близко, и от того, что было понятно, что проблему создала я, а он вёл себя так, как будто проблемы не было, и это просто обычный рабочий процесс. Было так стыдно, что хотелось провалиться, но меня никто не ругал, и от этого провалиться хотелось ещё сильнее. Я знала те вещи, которые он объяснял, и тем обиднее было допустить такую ошибку, я же знала. Но это был тот случай, когда просто не проверил, потому что… Не знаю, почему, я не проверила, и всё. Хотя должна была.
- Алиса, ты здесь? - он обернулся ко мне, я резко отвела глаза - слишком близко, его запах и так творил со мной неприличные вещи, не надо на меня смотреть… - Понятно, я запишу. - Он открыл скайп и стал писать по пунктам всё то, что объяснял, он меня теперь ещё и умственно отсталой считает, обалденно я на работу устроилась.
Он дописал, отдал мне мышку и скомандовал:
- Давай оставшиеся три сама.
Я взяла даже с облегчением - мне наконец-то было, чем занять руки, и я могла ему хотя бы так доказать, что я не умственно отсталая и умею учиться. Быстро справившись с оставшимися тремя страницами, я посмотрела на него, он поймал мой взгляд и нахмурился:
- Ты чего?
Я молча отвела глаза, чувствуя, как заливаюсь краской вся, он положил руку мне на плечо, тихо сказал:
- Бойцова, выдохни. Это не твой косяк, ты здесь стажёр, ты вообще в ближайший месяц ни за что не отвечаешь. Это должен был проверить тот конь педальный, который неделю балду пинал, а в день сдачи домой свалил, и он завтра за это ответит, потому что для него не проверить макет - это реальный косяк. Для тебя - нет. Ты тут вообще третий день, и единственное, что ты сделала не так - это не ушла в шесть вместе со всеми. Здесь за переработки не платят, и если ты лично не отвечаешь за сдачу макета в типографию, ты имеешь полное право встать и уйти, чётко в шесть. И ни на какие щенячьи глазки не ведись, ты им ничего не должна, встаёшь и уходишь, говори: «Мне Миша запретил после шести работать», вали всё на меня, они знают, что я сволочь. - Я начала невольно смеяться, кусая губы, он улыбнулся и добавил: - Всё, заканчивай сырость, и давай отправлять, а то до утра тут просидим.
Какую сырость?..
Я провела ладонью по глазам, и с ужасом поняла, что они мокрые, я разревелась на работе, и это добило меня окончательно. Я просто сидела, спрятав лицо в ладони, и не могла выпрямиться, потому что было дико стыдно.
- Алиса? - его ладонь на плече сжалась сильнее, я бессильно покачала головой, показывая, что не могу, ни сырость прекратить, ни выпрямиться, вообще ничего. - Успокойся, дурочка, всё в порядке. Бойцова, соберись. Ты меня слышишь? - я опять покачала головой, я не могла собраться, не сегодня. - О, боже, как я люблю стажёров… - он иронично вздохнул и сел ближе, стал гладить меня по голове, приговаривая: - Хорошая Бойцова, молодец Бойцова…
Я так истерично рассмеялась, что выпрямиться стало невозможно окончательно, он продолжал, хотя я и слышала, что ему тоже тяжело говорить от смеха:
- Самый лучший сотрудник Бойцова, пашет как трактор Бойцова.
Я шмыгнула носом и простонала сквозь смех:
- Всё, хватит.
- Я только начал, - он шутливо потрепал меня по волосам и продолжил: - Выполняет и перевыполняет Бойцова, и верстает как боженька Бойцова, и фотошопит лучше, чем половина редакции, Бойцова…
- Правда? - я от неожиданности посмотрела на него, он кивнул с убийственно серьёзный видом, и теперь я засмущалась от того, что меня хвалят, и опять закрыла лицо руками, он рассмеялся и убрал руку, опять сжал моё плечо:
