– Ладно, Виктория Ивановна придет – что-нибудь придумаем…
И здесь как раз вернулась с рыбалки Лыскова. В пластиковой сумке у нее плескались довольно крупные экземпляры голавля, леща, подуста.
– Витя! – скомандовала Виктория. – Сбегай с ведерком за водой, почистить рыбу поможешь.
– Вот видите, – проходя к машине за ведром, шепнул капитану Яицкий, – что за водкой, что за водой – опять я!..
Когда он спустился к реке, Гурский спросил, наблюдая, как ловко девушка управляется с живой рыбой:
– Виктория Ивановна! А зачем вы столько водки заказали? Мы, вроде, с Виктором не пьем…
– А! – махнула рукой Лыскова. – Может, приго-одится для чего-ни-ибудь. В крайнем случае, зако-опаем для следу-ующего случая…
Гурский совсем не представлял себе этот другой случай, но решил оставить пока вопрос открытым. Он еще хотел выяснить, как они втроем будут в двухместной палатке спать. Однако он не успел его задать, потому что вернулся лейтенант с полным ведром воды. Виктория приспособила Яицкого для сбора внутренностей и захоронения их в отдаленном местечке. Гурского она пожурила за то, что он не догадался костер разжечь.
– Так вы же не сказали раньше? – промямлил он и кинулся собирать сушняк. Вскоре костер пылал бесцветным пламенем на солнышке. Лыскова сама выбрала из сушняка поровнее палочки и нанизала на них чищенную и посоленную рыбу, водрузив ее над огнем.
Они поели рыбы, пахнущей дымком, и запили чаем из огромного термоса, который тоже захватила Лыскова.
– Теперь предлагаю до-оспать тому, кто не вы-ыспался, – предложила девушка. – Дежурным на-азначается лейтенант, он у нас се-егодня что-то слишком ра-азговорчивый – не к добру это! Де-ежурному вменяется в обязанности следить за окружающей местностью, отгонять по-осторонних от нашего места, по-однять спящих при лю-юбой опасности.
– А как мы будем спать? – наконец задал по существу вопрос капитан. – У нас всего одна палатка, да и то двухместная…
– А нам с вами, Вла-адимир Ва-асильевич, третьего места и не нужно! – урезонила Гурского Лыскова. – Укладывайтесь, я сейчас вернусь. Или вы со мной спа-ать стесняетесь?
Не зная как отреагировать на такой двусмысленный вопрос, Гурский что-то пробурчал и полез в палатку. Вику он не дождался, потому что моментально уснул. Последнее, что ему запомнилось перед сном, была тихая песня, которую стал напевать, сидя у затухающего костра Яицкий:
– Шел отряд по берегу,
Шел издалека!..
«Неплохой голос у пацана!» – успел еще подумать капитан.
Проснулся Гурский из-за какого-то шума, раздающегося из-за палатки. Лежал он один, но рядышком было нагретое местечко, накрытое второпях одеялом. Так делают, когда требуется срочно подняться с постельного ложа во время происшествия. Он тоже быстро собрался и вышел в темноту у палатки. Да, как бы это удивительно не выглядело, было уже темно, хотя часы показывали ровно полдень. Костер снова горел и около него сидел на складном стульчике Яицкий. Песню он уже не пел, но выглядел странно: Гурский разглядел на нем обычный фильтрующий противогаз со свисающей к низу коробкой. Поверх костра Виктор смотрел на что-то большое и блестящее в отраженном пламени. Сначала Гурский никак не мог сосредоточиться и понять, а что там блестит и для чего это нужно рассматривать через противогаз? Сам он никакого запаха не почувствовал. Потом глазами он стал одновременно искать Лыскову, капитану не понравилось ее отсутствие рядом. Затем, не успел Гурский перейти на другую сторону костра, блестевшая от пламени махина явно приподнялась в воздух и стала медленно исчезать. Причем также медленно стала исчезать окружающая костер темнота, а высоко в небе понемногу начало появляться солнышко. Гурский ничего не понимал и только чертыхался какое-то время. Но тут его за локоть сзади кто-то быстро схватил, он сразу развернулся и увидел пропавшую Викторию. На ней не было, как говорят в таких случаях, лица, а если быть точнее, то лицо хотя и было, но оно казалось очень бледным, а рука Вики, державшаяся за Гурского, вся дрожала. В течение нескольких коротких минут ситуация полностью изменилась: солнце разогнало темноту, блестевший предмет перед кустами начинающегося леса пропал, а Яицкий снял свой дурацкий противогаз. И начал вновь тушить костер.
– Я так испугалась! – тихо сказала Вика, прижимаясь к капитану.
Гурский ничего другого сказать в этот момент не придумал, кроме как обычные слова утешения:
– Но я же с вами!
– Хорошо, что со мной! – согласилась Лыскова. – Я больше в аномальную зону не поеду, я все-таки считала, что люди лишнее наговаривают – туристов чтобы побольше собрать!
Гурский заметил, что Вика ни разу не заикнулась во время большого предложения. Но сначала он решил разобраться с Яицким. Он подошел к нему, прихватив с собой за руку полуупирающуюся Лыскову, и сурово спросил:
– Что все это значит? Временная темнота, противогаз и все остальное? Почему, Виктор Валерьевич, ты тревогу, как договаривались, не объявил?
Яицкий обернулся к капитану и тот обомлел: в глазах Виктора затаился такой ужас, что дальше что-то уточнять Гурский не решился. Так они с Викторией и стояли рядом с лейтенантом и наблюдали, как его лицо тоже начинало меняться: вначале стал исчезать ужас в глазах – видимо, он начал узнавать своих, – затем он судорожно сбросил с коленей на землю всамделишний голубой противогаз с зеленой фильтрующей коробкой, на побледневшем лице стало появляться осмысленное выражение, и уже потом Яицкий попытался что-то произнести:
– Кажется, я видел их…
Гурский крепче обнял все также дрожавшую Лыскову и твердым голосом спросил:
– Видел кого? Лично мне не удалось никого увидеть…
– Их видел! – торжественно повторил Виктор.
– Так! – скомандовал капитан. – Поскольку ситуация контролю не поддается, одни что-то видели, другие, наверное, только слышали, но никто толком объяснить ничего не может, принимаю решение срочно собраться и отъехать на левый берег Сылвы, туда, где начинается какое-нибудь человеческое жилье. Там остановимся, и вы мне оба подробно изложите, что видели и слышали.
Команда старшего по званию, как ни странно в подобной ситуации, подействовала. В машину быстро запихнули все раскинутые вещи, кое-как засунули в багажник несобранную палатку, сами заняли соответствующие места, причем Гурский решительно сел за руль, и довольно быстро «Жигуленок» помчался с солнечной полянки в обратном направлении. Все сосредоточенно молчали. Гурский считал, что сотрудники пытаются вспомнить, а что же все-таки произошло на самом деле.
Он решил дать один наводящий вопрос, который не выходил из головы:
– Виктор Валерьевич! Откуда у тебя взялся противогаз?
– Противогаз? – сначала удивился Яицкий, а затем лицо у него просветлело. – Так у МЧС-ников попросил на время. Они часто нашу контору посещают, все на Вику не насмотрятся. Я им и поставил условие: нам в зону ехать, три противогаза найдете на выходные, а нет, то чтобы вашей ноги около ее кабинета с этого дня не было. Сам с пистолетом стану на посту! Ну, они один где-то нашли и вчера вечером мне домой занесли. Я ведь что подумал, Владимир Васильевич! Если пришельцы, то и другая атмосфера – ядовитая для нас – может появиться. И еще, честно говоря, взял я его для того, чтобы попугать вас обоих при случае…
– Да, – сказал Гурский, – попугал прилично! Виктория Ивановна, кажется, даже заикаться перестала!
Машина подъехала к сельскому магазину на окраине населенного пункта, капитан заглушил двигатель и внимательно посмотрел на каждого в отдельности. Яицкий вновь сидел хмурый, а вот Виктория Гурскому понравилась, у нее на лице играла легкая улыбка, она казалась задумчивой, и даже можно было предположить, что все эти чудеса были ею лично подстроены. Она встретила взгляд начальника, хотела что-то произнести и не решилась.
– Итак, друзья мои! – начал расследование капитан. – Первым все расскажет с самого начала Яицкий. Мы легли отдохнуть, а Виктор Валерьевич остался у костра. И что было дальше? Слушаем тебя внимательно.
– Да все так и было, – нехотя ответил лейтенант, – сначала вы нырнули в палатку, а затем Виктория. Я, чтобы не забыть главную фишку, достал из своей сумки противогаз, натянул его для пробы на голову, пробку с коробки снял и стал ждать, может, кто-то появится, или вы кто-нибудь из палатки выйдите, отоспавшись. И вот здесь я, кажись, малость сам вздремнул. А когда проснулся, то его и заметил.
– Ты не говори загадками! – отрезал Гурский. – Кого ты, проснувшись, заметил?
– Так не могу назвать, первый раз такую штуку увидел. За костром, смотрю, садится большая черная фиговина. На тарелку не похожа, так как светящихся окошек нет! Просто масса бесформенная опустилась до земли, а затем приподнялась где-то на метр и стали вокруг сумерки сгущаться. И это днем! Да еще как заревет она – словно тепловоз, только дыма не видно. Что с меня взять? Я же простой лейтенант полицейской службы, с такими вещами дела ни разу не имел, поэтому оказался по-настоящему парализованным. Как сидел на своем стульчике, так и остался сидеть. Как я вас позвать мог? Голос-то у меня тоже отнялся. Заметил только, что Вика из палатки выскочила в своем спортивном костюме и тоже застыла, заглядевшись на это чудо природы. Может, это какой-то зверь новый в тайге объявился? Главное, темнело все сильнее и вскоре по-настоящему темно стало, хорошо, что костер вместо того, чтобы давно погаснуть из-за прогоревших дров, запалился еще сильнее. Затем, вы скорее всего мне не поверите, из бесформенной массы, прямо из середины полыхнул на меня тонкий лучик света, словно кто-то меня рассмотреть получше захотел. Но сразу погас и вся штуковина стала довольно быстро подниматься вверх. И свет стал появляться, солнце взошло. Я уж сейчас подумал, что пришельцы противогаз на мне увидели и испугались! Получается, что не напрасно я его на голову напялил. Куда Вика подевалась, я не видел, но точно знаю, что около палатки через пару минут ее уже не было. А дальше вы, Владимир Васильевич, подошли…
