– Вообще-то здесь все несправедливо. Несправедливо, что у тебя из души просто взяли и вырезали огромную часть. Несправедливо, что нас с тобой разлучили. И я очень из-за этого злюсь, имей в виду, Саймон.
Он сделал шаг и взял Изабель за руку. Мягко отвел ее пальцы от многострадальной куртки. Не обнял, но встал совсем рядом, держа ладони девушки в своих. Губы Изабель тряслись, ресницы сверкали – то ли от упрямо сдерживаемых слез, то ли от туши с блестками.
– Изабель, – пробормотал он. – Изабель.
Девушка прижималась к нему, такая настоящая и живая, а Саймон… Саймон даже понятия не имел, кто он на самом деле.
– Тебе вообще известно, почему ты здесь? – вдруг требовательно спросила она.
Он глянул ей в глаза. За этим вопросом могло стоять все что угодно – и ответить на него можно было как угодно.
– В смысле, в Академии, – уточнила Изабель. – Знаешь, с чего ты вдруг захотел стать Сумеречным охотником?
Саймон колебался, не зная, что ответить.
– Хотел стать прежним, – наконец выдавил он. – Тем героем, которого вы все помнили… А эта школа, кажется, как раз и учит быть героями, нет?
– Чушь, – отрезала девушка. – Академия – просто училище для Сумеречных охотников. Нет, это, конечно, крутое место, все дела, и я правда думаю, что спасти целый мир – это очень героический поступок, но… На свете есть и трусливые Сумеречные охотники, и злые Сумеречные охотники, и совершенно бесполезные Сумеречные охотники. И уж если ты решил окончить Академию, то должен хотя бы представлять, зачем тебе нужно стать одним из нас и что это для тебя значит, Саймон. Но если ты просто хочешь быть особенным, Академия – не то место, которое тебе нужно.
Он вздрогнул от безжалостной правды.
– Да, все верно. Я понятия не имею, что тебе ответить. Но я точно знаю, что хочу быть здесь. И точно знаю, что мне нужно быть здесь. И если бы ты посмотрела на здешние ванные, ты бы поняла, что это решение далось мне совсем нелегко.
Изабель прожгла его испепеляющим взглядом.
– Но, – продолжал Саймон, – я не в курсе, зачем мне становиться Сумеречным охотником. Я не знаю – не помню – себя самого настолько, чтобы разобраться в этом. Я помню, что сказал тебе тогда. И я знаю, что ты надеялась услышать иное, – что я смогу вновь превратиться в того Саймона, которого ты знала. Но я ошибался. Прости меня.
– Простить? – заорала девушка. – Ты хоть представляешь, чего мне стоило припереться сюда и вот так вот выставить себя дурой перед парочкой сотен недоразвитых кретинов? Ты знаешь… да нет, конечно, откуда тебе знать. Значит, не хочешь, чтобы я в тебя верила? Не хочешь, чтобы я тебя ждала?
Она вырвала руки из его ладоней и отвернулась – точно так же, как тогда, в саду Института. Только на этот раз, понял Саймон, это полностью его вина.
Изабель уже почти исчезла за дверью Академии, когда он услышал:
– Поступай как знаешь, Саймон Льюис. Меня это больше не касается.
Он не знал, как спастись от уныния. Казалось, после того как ушла Изабель – а точнее, после того как он ее выгнал, – Саймону уже никогда не хватит сил слезть с кровати. Растянувшись поверх одеяла, он молча слушал болтовню Джорджа и отколупывал от стены гадкую слизь. Кусок чистой каменной кладки становился все больше.
Когда голос соседа по комнате окончательно его достал, Саймон все-таки нашел в себе силы подняться и спрятаться там, где, как он думал, его никому не придет в голову искать, – в ванной. Раковины были завалены битым камнем, в одной из кабинок виднелось что-то подозрительно темное. Он изо всех сил надеялся, что это остатки вылитого в канализацию супа, а не что-нибудь похуже.
Уединение в окружении унитазов продлилось ровно полчаса. Потом в дверь просунулась лохматая башка Джорджа.
– Эй, чувак, я бы не рискнул пользоваться здешними ванными. Еще больше расстроишься, поверь.
– Даже не собирался, – мрачно ответил Саймон. – Может, я и полный лузер, но пока что не идиот. Просто хочу побыть один и пострадать в свое удовольствие. Кстати, хочешь, открою тебе страшную тайну?
Лавлейс помолчал пару секунд.
– Только если ты сам этого хочешь. Иначе – нет, не надо. У каждого должны быть тайны.
– Я только что порвал с самой удивительной девушкой, которую когда-либо встречал. Просто потому что слишком тупой, чтобы разобраться в себе. Вот она, моя страшная тайна: я хочу быть героем, но я не герой. Все думают, я такой крутой вояка, который на раз вызывает ангелов, спасает Сумеречных охотников и весь мир в придачу… а я даже не могу вспомнить, что тогда сделал. Не могу представить, как умудрился это сделать. Я никакой не особенный, а люди вокруг меня тоже не идиоты, водить их за нос долго не удастся. Я даже не знаю, зачем вообще приперся в эту дурацкую Академию. Вот как-то так. Ну что, хорошая тайна? Наверняка у тебя такой нет.
Со стороны кабинок донеслось утробное бульканье. Саймон даже головы не повернул. Источник странного звука его ничуть не заинтересовал.
– А я вообще не нефилим, – выпалил Джордж.
Сидение на холодном полу ванной как-то не способствовало большим откровениям. Саймон нахмурился.
– В смысле, ты не Лавлейс?
– Да нет, я Лавлейс, – обычно беззаботный голос Джорджа внезапно огрубел и посуровел. – Но я не нефилим. Я приемный ребенок. Сумеречные охотники, которые пришли к нам, об этом даже не подумали. Им не пришло в голову, что потомки ангелов могут усыновить ребенка простецов, дать ему обычное для Сумеречных охотников имя и воспитывать как родного сына. Я все время собирался сказать правду, но как-то не срослось. Потом решил, что расскажу все, когда приеду в Академию, – чтобы обратной дороги уже не было. А потом познакомился с другими учениками, да и занятия начались уже, и я понял, что вовсе не обязательно спешить и выбалтывать всем свою маленькую тайну. К тому же я видел, как они относятся к простецам. Ну и подумал, что вполне могу, никому ничего не говоря, попасть на элитный поток и учиться вместе с нефилимами. По крайней мере, какое-то время.
Джордж засунул руки в карманы и не сводил взгляда с каменных плиток под ногами.
– Потом я познакомился с тобой. И у тебя тоже не было никаких особенных талантов. Но, несмотря на это, ты уже умудрился сделать больше, чем все здешние зазнайки, вместе взятые. Ты не боялся проявлять характер – например, перешел к простецам, хотя вовсе не обязан был это делать. А следом за тобой и я. Да, я тоже сказал ректору, что я из простецов. Вот так мы снова оказались соседями. И всё благодаря тебе, понял? Так что хватит заниматься самобичеванием. Потому что я никогда не отправился бы в слизистый подвал или в такую же слизистую ванную следом за настоящим неудачником. А я – вот он, стою тут среди булькающих унитазов и болтаю с тобой. – Джордж помолчал и продолжил резким тоном: – Прости, кажется, последнее предложение мне говорить не стоило. Но я не знаю, чем его заменить, так что пускай все остается как есть.
– Неважно. Суть я уловил, – отозвался Саймон. – И… спасибо, что рассказал. Я с самого начала надеялся, что буду делить комнату с каким-нибудь клевым простецом.
– А хочешь узнать еще один секрет? – вдруг спросил Джордж.
Саймон кивнул, мимоходом подумав: а вдруг Джордж – чей-нибудь тайный агент? Может, не стоило так откровенничать?
– Все, кто учится в этой Академии, – нефилимы и простецы, Зрячие и нет, – каждый из нас надеется стать героем. Мы все на это рассчитываем, добиваемся этого и с радостью прольем ради этого кровь, если будет нужно. Ты точно такой же, как и мы, Сай. За исключением только одного: мы хотим стать героями, а ты точно знаешь, что уже им стал. Пусть даже это произошло в другой жизни… да хоть в другой вселенной! Что бы ты там себе ни думал, ты – герой. И снова им станешь, если потребуется. Может, все произойдет и не точно так же, как в прошлый раз, но в тебе самом уже есть все, чтобы сделать правильный выбор. Это очень трудно выдержать. Но это куда лучше, чем вечно терзаться неизвестностью, как мы, все остальные. Вот о чем тебе надо подумать, Саймон Льюис: о том, что на самом деле ты – настоящий везунчик.
Саймону эта идея ни разу не приходила в голову. Он почему-то представлял, что вот поворачивается какой-нибудь таинственный переключатель – и Саймон Льюис снова становится прежним Саймоном Льюисом, героем, спасшим весь мир от уничтожения. Изабель права: если он просто хочет быть особенным, Академия – не то место, которое ему нужно.
Саймон вспомнил, как впервые смотрел на это старинное здание. Каким внушительным и прекрасным оно представлялось издалека и каким оказалось на самом деле.
Ему вдруг пришла в голову мысль, что превращение в Сумеречного охотника чем-то похоже на тот злополучный спуск с холма к Академии. Раны от мечей напарников, убежавший конь, ужасный суп, даже слизь на стенах – все это приходится терпеть только лишь ради того, чтобы медленно, оступаясь и возвращаясь на каждом шагу, понять, кем же Саймон хочет стать на самом деле.
