— Если бы ты не держал моего сына, я бы надрал тебе задницу, — проходя в гостиную, он подхватывает свою дочь по пути к дивану. — Но ты прав, она хорошо выглядит, — продолжает Мэддисон. — Элла Джо, разве твоя мамочка не выглядит красиво?
— Очень красиво, — вздыхает Элла, прежде чем положить голову на плечо отца и, кажется, заснуть.
Мэддисон обходит спинку дивана позади Логан.
— Думаю, кому-то пора спать. Я сейчас вернусь, детка, — он быстро целует жену.
Прежде чем унести Эллу в ее комнату, Мэддисон огибает диван и наклоняется ко мне, вытягивая губы.
— Сейчас вернусь, детка.
— Отвали, — я со смехом отталкиваю его лицо от себя.
Мой взгляд переходит на панорамные окна позади Логана.
— Черт, иногда я забываю, насколько хорошо вы, ребята, можете видеть мою квартиру, — прищурив глаза, я могу разглядеть отсюда мой мраморный кухонный остров.
Логан поворачивается, смотрит в окна и на другую сторону улицы. Снова повернувшись ко мне лицом, она не может сдержать смущенную улыбку, когда на ее щеках появляются ямочки.
— Поверь мне. Мы не забываем. Знаешь, сколько раз Илай или я заставали тебя с кем-то на кухне? Как думаешь, почему мы установили эти шторы? — она указывает на длинные плотные шторы, которые сейчас придвинуты к стене, пропуская солнечный свет. — Удивляюсь, как я еще не выколола себе глазные яблоки.
— Знаешь, сколько женщин убили бы за такой вид? Просто оцени зрелище.
— Фу, мерзость, — хихикает Логан.
Я смеюсь вместе с ней, прежде чем заметить изменение в ее выражении лица.
— Илай сказал, что твоя мама связалась с твоей сестрой.
Я тяжело вздыхаю, но в то же время отчасти благодарен за смену темы. Логан — мой импровизированный психотерапевт, несмотря на то, что у меня есть лицензированный, к которому я хожу раз или два в неделю. Я рассказываю Логан почти все, и мне нужно выговориться с той ночи в Денвере.
— Да, Линдси сказала, что она безостановочно звонит ей, пытаясь связаться со мной.
— Мне очень жаль, Зи. Мы можем что-нибудь сделать?
— Я не знаю. Просто надеюсь, что она больше не появится или не узнает мой номер.
Логан на мгновение умолкает, затем ее взгляд переходит на меня и снова на пол.
— Ты рассказал своему отцу?
Рассказал ли я отцу? Я почти ничего не рассказывал ему с тех пор, как уехал из его дома в колледж. В наши дни он не самый заботливый или поддерживающий человек. Не думаю, что ему есть дело до того, что я профессиональный спортсмен, зарабатывающий миллионы долларов в год. Что полностью противоречит нынешним намерениям моей матери проложить себе путь в мою жизнь.
Хотя он не всегда был таким. На самом деле, когда я был ребенком, мы с отцом были очень близки. Он был на всех моих хоккейных турнирах. Мы целыми днями разговаривали о спорте, он помогал мне отрабатывать технику во дворе, и всегда был начеку по поводу моих оценок, зная, что мне необходимо их поддерживать, чтобы претендовать на стипендию.
Мой отец в целом хороший человек, но ушел с головой в работу, как только мама ушла от нас. Возможно, он пытался стать тем мужчиной, которого она хотела видеть рядом с собой, или, по крайней мере, заработать те деньги, которые она хотела, надеясь, что мама вернется к нему, я точно не знаю. Но отец бросил меня, так же как и мать, только по-другому.
Он больше не заботился о моих оценках и не приходил посмотреть, как я играю в хоккей в старшей школе. Вместо этого задерживался на работе допоздна, отвлекаясь от своего разбитого сердца. К тому времени, когда отец возвращался домой, я обычно уже лежал в постели, приготовив в микроволновке что-нибудь на ужин. Линдси в то время уже уехала в колледж, и я чувствовал себя очень одиноко.
Вот тогда-то и начались приступы паники. Тогда же начался гнев и постоянное напоминание о том, что меня никто не любит. Именно тогда я понял, что никто никогда не любил меня настолько, чтобы оставаться рядом.
Только спустя годы, будучи на третьем курсе колледжа, я начал ходить на терапию и работать над своим дерьмом. И понял, что никто другой не обязан любить меня. Поэтому я начал любить себя, раз никто другой не собирался этого делать.
— Зи, — мягко говорит Логан.
— Хм? — вытаскивая себя из оцепенения прошлого, я нежно поглаживаю пеленку Эм-Джея большим пальцем, пока он крепко спит у меня на руках.
— Ты рассказал отцу, что твоя мама пыталась связаться с тобой?
Я качаю головой, улыбаясь ей полуулыбкой.
— Не хочу беспокоить его этим.
Это означает, что я не хочу говорить с ним больше, чем нужно. Но я этого не говорю. Логан очень хочет, чтобы мы с отцом восстановили наши отношения. Она потеряла своих родителей в раннем возрасте и хотела бы еще хоть раз поговорить с отцом. Я чувствую себя полным мудаком, когда говорю ей, что у меня нет желания разговаривать со своим, который жив и здоров.
— Хорошо.
На этом она заканчивает разговор, одарив меня грустной улыбкой.
Я смотрю вниз на милого мальчика в моих объятиях, благодарный за то, что они моя семья, независимо от того, связаны мы кровными узами или нет.
— Эй, Зи, — говорит Логан с дивана. — Мы очень тебя любим.
Почему-то эта девушка всегда знает, что мне нужно услышать, точно так же, как ее муж может читать меня, как открытую книгу. Иногда я не умею признаваться в том, что мне нужно, независимо от того, насколько прямолинейным и честным могу быть. Но я благодарен за то, что эти люди так хорошо меня знают.
— Я тоже вас люблю, ребята. — Это единственные люди, которым я говорил эти слова, кроме моей сестры, за последнее десятилетие моей жизни.
ГЛАВА 6
СТИВИ
Эван Зандерс — придурок.
Но, кажется, я начинаю его понимать. Это заняло всего три коротких дорожных путешествия, но вот мы здесь.
Он собирается сделать все возможное, чтобы вывести меня из себя, но пока я отвечаю ему тем же, думаю, со мной все будет в порядке.
Как только двери самолета закрываются, отгораживая от детройтской прохлады, я провожу свою обычную демонстрацию безопасности, стоя у аварийного ряда. Сегодня, как и в большинстве случаев, ночной рейс, и игроки слишком отвлечены, чтобы смотреть или заботиться о том, что я делаю с фальшивой кислородной маской или ремнем безопасности.
Все, кроме одного.
Я дам вам одну попытку догадаться.
Верно, Эван Зандерс смотрит на меня карими глазами, следя за каждым моим движением, пока я выполняю свою работу, как это происходит уже несколько недель.
Как только я упаковываю маленькую сумку для демонстрации безопасности, начинается моя любимая часть полета. Только сегодня все иначе, потому что сегодня я застряла в ряду у аварийного выхода, когда каждый игрок встает и начинает раздеваться.
Меня охватывает паника, когда я пытаюсь найти способ сбежать, чтобы добраться до безопасного кухонного отсека в задней части самолета, но это бесполезно. Куда бы я ни повернулась, везде кто-то раздевается. Я в ловушке самых совершенных форм и почти полностью обнаженных тел.
А самый заметный? Тот, кто стоит прямо передо мной, не давая мне возможности пошевелиться?
Эван Зандерс.
Зандерс занимает пространство в проходе, рядом со своим местом. Я пытаюсь развернуться и проскочить в переднюю часть самолета, но, по-видимому, тренерский штаб сегодня тоже снимает свои костюмы. Понятно, что мы летим ночным рейсом обратно в Чикаго. И у меня не осталось никакого плана спасения.
Мои расширенные от страха глаза находят глаза Инди у кухонного отсека, где она проводила демонстрацию техники безопасности. Вместо сочувственного взгляда она подмигивает мне и показывает два больших пальца вверх, а затем скрывается за перегородкой, оставляя меня на растерзание волкам.
Голым волкам.
Обернувшись, я сразу же встречаюсь взглядом с глазами Зандерса. Как же иначе? Во-первых, они великолепны. Во-вторых, парень буквально в футе от меня. Он может отодвинуться, если захочет. У него есть пространство для этого, а у меня нет. Но нет. Эван находится в двенадцати дюймах от меня, соблазнительно стягивая свой пиджак.
