Хотя всю дорогу до Майами я сидел как на иголках, все прошло смехотворно легко. Меня спросили, где я учился, и я сказал, что в Эмбри-Риддл. Сказал, что подвизался в «Пан-Ам» прямо после школы. После этого беседа стала отрывочной, главным образом между троими офицерами «Истерн». Больше в мой адрес не поступало ничего такого, что могло бы поколебать мой вымышленный статус. В какой-то момент второй пилот, следивший за воздушным движением, протянул мне пару наушников, спросив, не хочу ли я послушать, но я отказался, сказав, что предпочел бы рок-станцию. Это вызвало смех. Я усердно прислушивался к их репликам, фиксируя в памяти произнесенные ими жаргонные фразы и мысленно отмечая, как они употребляют профессиональное арго. Все трое были женаты, и изрядная часть беседы касалась их семей.
Стюардесса, обслуживавшая кабину, была прелестной миниатюрной брюнеткой. Выйдя в туалет, я на обратном пути в кокпит остановился, чтобы затеять беседу с ней. Узнал, что она задержится в Майами, и, прежде чем вернуться в кабину, уговорился с ней о свидании тем же вечером. Остановилась она у жившей там подруги.
Прежде чем покинуть борт, я поблагодарил экипаж. Они походя пожелали мне удачи, а капитан добавил, что откидное сиденье вообще-то доступно «в любое время, когда вам понадобится».
В Майами я еще не бывал. Меня поразили и взбудоражили пальмы и красочная тропическая растительность у терминала, жаркое солнце и прозрачный, чистый воздух. Отсутствие высоких зданий, кажущаяся открытость пространства, крикливо-яркие и свободные наряды людей, толпившихся в терминале аэропорта, вызывали ощущение, что меня занесло в странный и дивный край. Я оказался в терминале, прежде чем сообразил, что не имею ни малейшего понятия, где «Пан-Ам» квартирует свой летный состав в Майами. Что ж, был простой способ выяснить это.
Я подошел к билетной стойке «Пан-Ам». Сидевшая за ней девушка, занятая пассажирами, извинилась и повернулась ко мне.
– Могу чем-нибудь помочь? – с любопытством поглядела она на меня.
– Да. Это моя первая стоянка в Майами. Я здесь по замене. Обычно я не вожу сюда борта и отправлялся в такой спешке, что не успел узнать, где мы здесь останавливаемся, черт побери. Где у нас здесь постой?
– О да, сэр, мы останавливаемся в мотеле «Небесный путь», если до отбытия менее двадцати четырех часов, – ответила она, внезапно преисполнившись желанием помочь и услужить.
– Не больше, – подтвердил я.
– Что ж, это совсем рядом. Вы можете подождать служебного автобуса или взять вон там такси. Вы поедете на такси?
– Пожалуй. – Я понимал, что придется брать такси. Садиться в автобус, битком набитый реальным летным составом «Пан-Ам», я бы не рискнул.
– Тогда подождите минуточку. – Подойдя к своему рабочему месту, она выдвинула ящик, вынула оттуда карточку размером с товарный чек и отдала ее мне. – Просто отдайте это водителю любого такси перед фасадом. Приятного пребывания.
Хотя всю дорогу до Майами я сидел как на иголках, все прошло смехотворно легко.
Будь я проклят, если это не было купоном на бесплатную поездку, действительным в такси любой фирмы из Майами. Летный состав живет в легендарной стране, где текут молочные реки с медовыми берегами, думал я, выходя из терминала. Я любил молоко, а зарегистрировавшись в мотеле, понял, что оказался в медовом улье. Зарегистрировался я под своим вымышленным именем, в качестве адреса указав «Нью-Йорк, до востребования». Взяв карту гостя, портье поглядела на нее и поставила красный штамп «ЛЕТНЫЙ СОСТАВ».
– Я выписываюсь утром, – сообщил я.
– Ладно, – кивнула она. – Если хотите, можете подписать это нынче, и утром вам не придется сюда заходить.
– Все-таки подпишу утром, – ответил я. – Вечером могут набежать расходы.
Пожав плечами, она заполнила карточку.
Никого из экипажей «Пан-Ам» я в мотеле не видел. Если они и были у бассейна, где собралась оживленная толпа, я не привлек ничьего внимания. В своей комнате я переоделся в повседневную одежду и позвонил стюардессе «Истерн» по номеру, который она мне дала.
Она подобрала меня на машине своей подружки, и мы устроили забег по ночным заведениям Майами-Бич. Никаких поползновений на нее я не делал, но не из галантности. Я был так зациклен на успехе своей первой авантюры в качестве псевдоавиатора, что мне было не до того. К тому времени, как я опамятовался, она уже высадила меня у «Небесного пути» и отправилась домой.
Я выписался следующим утром в 5:30. Когда я вошел в вестибюль, на дежурстве находился только сонный ночной портье. Взяв мой ключ, он протянул мне счет за номер для подписи.
– А не можете обналичить мне чек? – справился я, подписывая счет.
– Конечно, удостоверение у вас при себе? – поинтересовался он.
Я дал ему требуемое и выписал чек на 100 долларов, указав в качестве получателя отель. Он записал фиктивный табельный номер на обороте моего чека и отдал мне удостоверение вместе с пятью банкнотами по 20 долларов. Доехав до аэропорта на такси, я уже через час отправился по эстафете в Даллас на рейсе «Брэнифф». Экипаж «Брэнифф» вообще не проявлял любопытства, но по пути мне пришлось пережить пару-тройку напряженных секунд. Я и не знал, что из Далласа «Пан-Ам» не летает. Но понимал, что эстафетные пилоты всегда должны лететь по делу.
– А какого черта вы понадобились в Далласе? – небрежным тоном полюбопытствовал второй пилот. Я как раз подыскивал ответ, когда он сам мне его подкинул: – На чартер или что?
– Ага, груз, – сказал я, зная, что «Пан-Ам» осуществляет грузодоставку по всему миру, и эта тема отпала.
Моя мошенническая схема подходила идеально. Авиакомпании, мотели и отели сами напрашивались на это.
Переночевал я в мотеле, которым пользовался летный состав нескольких авиакомпаний, при выписке утром нагрел заведение липовым чеком на 100 долларов и тут же по эстафете перенесся в Сан-Франциско. Этой технологической процедуры с некоторыми вариациями я придерживался в течение следующих двух лет. Modus operandi[16], как назвали это копы.
Моя мошенническая схема подходила идеально. Авиакомпании, мотели и отели сами напрашивались на это. Конечно, заключая соглашения как можно с большим числом авиакомпаний по размещению их транзитных экипажей, отели и мотели вокруг метрополисов и международных аэропортов считали это просто хорошим бизнесом. Это гарантировало гостиницам по крайней мере минимальное заселение, и многие операторы, несомненно, считали, что присутствие пилотов и стюардесс привлечет других приезжих, ищущих место для постоя. Авиакомпании считали такие соглашения приемлемыми, потому что те гарантировали перевозчику места для ночлега летного состава даже во время съездов, карнавалов и прочих праздничных мероприятий, когда любой номер в цене. Из многочисленных бесед на эту тему я знал, что летному составу этот план нравился, поскольку счета за кров и стол выставляли непосредственно авиакомпаниям, что упрощало ведение финансовой отчетности по командировочным расходам.
Эстафетное соглашение между авиакомпаниями всего мира также было системой, основанной на лучших бизнес-практиках. Это была не просто любезность. Это обеспечивало максимальную мобильность первых и вторых пилотов в экстренных ситуациях и при неотложной необходимости.
Однако надзор, аудит и прочие контрольные процедуры, касающиеся соглашений, да и сами соглашения – по крайней мере, в тот период, – были явно небрежными, а то и вовсе отсутствовали. Вполне понятно, что обеспечение безопасности аэропортов в то время было минимальным. Террористические акты в терминалах и угоны самолетов в моду еще не вошли. Аэропорты, по сути являясь небольшими самодостаточными городками, имели низкий уровень преступности, и самой распространенной проблемой было воровство.
Очевидно, никто и никогда, не считая самых крайних обстоятельств, не поднимал розовых «откидных» форм и не проверял добросовестность пилотов. Эстафетный формуляр состоял из оригинала и двух копий. Я получал оригинал в качестве посадочного талона и отдавал его стюардессе, распоряжавшейся посадкой. Я знал, что клерк эксплуатационного отдела всегда звонит на вышку FAA, чтобы проинформировать, что такой-то рейс берет на откидное пассажира, но понятия не имел, что копию розового листка отсылают FAA. Третий экземпляр, предположительно, хранился в эксплуатационных архивах конкретной авиакомпании. Служащий авиакомпании, делавший полиции заявление по поводу моих эскапад, предложил объяснение, казавшееся ему вполне логичным: «Да кто же мог подумать, что человек в форме пилота, с нужными документами и явно знакомый с процедурой эстафеты, окажется самозванцем, черт возьми!»
Но я всегда подозревал, что большинство заполненных мной эстафетных листков оказываются в мусорной корзине – и оригинал, и обе копии.
Имелись и другие факторы, склонявшие чашу весов в мою пользу. Поначалу я играл по-мелкому: ограничивался обналичиванием стодолларовых чеков в мотелях, отелях и у стоек авиакомпаний, и не так уж редко мне приходилось слышать, что в кассе найдется разве что долларов 50 или 75. На путешествие каждого из моих никудышных чеков по клиринговым путям в Нью-Йорк всегда уходило несколько дней, а когда чек возвращался со штампом «Недостаток средств», мой след уже давно успевал простыть. Тот факт, что я располагал легитимным (по крайней мере, с виду) счетом, тоже способствовал успеху. Банк не возвращал мои чеки с вердиктами «ничтожен», «жульничество» или «фальшивка». Он просто присылал их обратно с пометкой «Недостаток средств для покрытия».
