Сидящие за передними столами офицеры неопределенно закивали или попросту оставили вопрос без ответа.
Тогда, дабы не ставить начальство в неловкое положение, нашелся командир полка:
— Уверен, что это не единственный недостаток «Стингера».
— Я тоже так думаю, — вздохнул разведчик. — Но, к сожалению, мы не располагаем его детальным техническим описанием. Вот если бы кому-то из вас удалось захватить хотя бы один экземпляр… Если бы удалось!
— Захватим, — донеслось с задних рядов.
— Захватим! — уверенно поддержал кто-то слева. — Не мы так пехота или танкисты.
— Или спецназ…
— Что ж, надеюсь, так и будет, — невесело и, пожалуй, впервые улыбнулся начальник разведки. — В таком случае нам удастся избежать многих потерь.
* * *
Спустя пару дней возвращались в Джелалабад из соседней, северной провинции. Разведка обнаружила там идущий окольными путями с севера Пакистана небольшой караван. В две «восьмерки» загрузилась досмотровая группа, а моя пара «двадцатьчетверок» должна была прикрывать операцию по досмотру. Прибыли в заданный район, обнаружили искомую цель. Однако до посадки и досмотра дело не дошло: при появлении вертолетов охранение каравана огрызнулось автоматным огнем. Пришлось применить крайние меры.
В общем, через десять минут от каравана ни черта не осталось. Истратив весь боезапас неуправляемых ракет, мы для порядка сделали лишний круг — убедились, что приказ выполнен. И, довольные, пошли обратно, на базу…
Настроение отличное — дело сделано, потерь нет. А километрах в тридцати северо-восточнее Джелалабада вдруг слышу в эфире русскую речь. Кто-то отчаянно зовет:
— «Вертушки», я «Колокол». «Вертушки», ответьте «Колоколу»…
Кроме нас в районе никого из вертолетчиков нет. Значит, обращаются к нам. Отвечаю.
Нервный голос сбивчиво объясняет:
— Я «Колокол». Сижу на уступе скалы. У меня семеро «трехсотых» и три «двухсотых», а внизу «духи» — не дают ни спуститься, ни высунуться; наверх тоже выбраться не можем. Одна надежда на вас — помогите, парни…
— Где сидишь-то? — спрашиваю.
— На юг глянь. Метров пятьсот.
Осматриваюсь. Никого. Сплошное нагромождение серо-коричневых скал.
— Нет, приятель, не вижу. Подсвети ракетой, а лучше дымни шашкой.
Встаем в круг, ждем. Вскоре на одном из отвесных склонов глубокого ущелья появляется оранжевое пятно — дымит сигнальный патрон.
— Понял, «Колокол», вижу вас.
Интересуюсь у ведущего «восьмерок», сумеет ли он помочь в такой ситуации? Уступ, на который «духи» загнали наших ребят, с высоты кажется абсолютно неприступным и непригодным для посадки вертолета. Тот немного снижается, осматривает место…
— Попробовать можно, «340-й», — слышу доклад в эфире. — Только для начала надо пересадить моих пассажиров во второй борт.
Понятно. Во-первых, не хочет рисковать людьми; во-вторых, машину и впрямь лучше облегчить до минимума.
Так… появилась новая работенка. Жаль, что все ракеты истратили. С одними пушками будет трудновато отогнать банду. Но делать нечего — не бросать же на произвол судьбы своих спецназовцев!
Пока два Ми-8 ищут нормальную площадку для пересадки ребят из досмотровой группы, докладываю на КП суть неожиданно нарисовавшегося дела. Начальство мнется, пару минут жует сопли… Потом, наконец, советует действовать по обстановке.
Ладно. И без ваших советов как-нибудь разберемся.
Моя пара остается на высоте ста пятидесяти метров над обступающими ущелье скалами. «Восьмерки», закончив канитель с пассажирами, взлетают и подходят к ущелью. Ведомый крутится вдоль отрогов, ведущий аккуратненько снижается, протискивается в опасную скальную узость…
Десантура обосновалась метрах в пятидесяти от вершины — на небольшой «террасе». Размеры площадки настолько малы, что на самый край можно поставить лишь одно колесо. Да и то с большой вероятностью искалечить лопасти несущего винта об отвесную скалу. А это чревато катастрофой.
Опытный капитан из эскадры транспортников потихоньку подбирается к уступу. Благо теперь его вертолет пустой: ракеты закончились, в грузовой кабине — никого, а топлива осталось на полчаса. Машина медленно приближается к «террасе». Но внезапно раскачивается и просаживается вниз. Скользящий вдоль склона нисходящий поток настолько резко увлекает ее за собой, что командир едва успевает среагировать. Кое-как удержал, выровнял вертолет; опять крадется ближе…
Все. Вот он край. Теперь чуть развернуть корпус и поставить колесо.
Готово. Молодец!
Винт молотит у самой скалы. Кажется, чуть толкнет от себя ручку капитан, и полетят куски лопастей…
Бортовой техник открывает дверь, бросает трап и машет ребятам рукой — поторапливает. Те тащат к машине убитых и раненных.
Я нервно посматриваю на стрелку топливомера. Загрузка идет медленно, а нам еще чапать до аэродрома. Сама «терраса» ровная, словно бильярдный стол, но край площадки в «зазубринах» — одно неверное движение и улетят братья-десантники вместе с кем-то из раненных в пропасть. Глубина под брюхом «вертушки» метров пятьсот — не меньше. Пока долетят, «целуясь» со скалами — ничего от них не останется. Мешки с размолотыми костями.
— «340-й», — запрашивает Андрей Грязнов.
Отвечаю.
— У меня с топливом проблемы. Не знаю, хватит ли до базы.
Вызываю командира «восьмерки», интересуюсь: надолго ли завис у скалы?
— Половину загрузили. Минут пять еще…
В это время замечаю пуск ракеты ПЗРК в нашу сторону со дна ущелья. Пуск неудачный — ракета проходит далеко от вертолетов. Отвечаем с Андреем дружными пушечными залпами по «духам». Вроде успокоились. Вначале операции по спасению раненных десантников удивляюсь: почему «духи» не обстреливают висящий у скалы Ми-8? Ведь он как на ладони… Потом понимаю — банда прямо под ним. Боятся, что сбитая «вертушка» их же и накроет.
— Ну, что, — спрашиваю Грязнова, — минуты три еще потерпишь?
— Потерплю.
Загрузка раненных худо-бедно подходит к концу.
Все. На уступе остается с десяток здоровых спецназовцев. Старший благодарит: показывает большой палец и машет: улетайте…
Пилот Ми-8 плавно тянет «шаг-газ», а мощности не хватает. Все-таки на борту приличный для легкой «восьмерки» груз: три тела, семеро раненных со всей амуницией и оружием.
После двух попыток колесо соскакивает с края «террасы». В последний момент капитан успевает отвалить от крутого склона, дабы при неизбежном снижении не зацепить винтом камни. И со свистом — аж захватывает дух — проваливается вниз. Падая, разгоняется до нужной скорости, разворачивает машину носом вперед. И потихоньку увеличивает мощность, пока не выходит на минимальной высоте из жуткого пике.
Удивляюсь про себя его отчаянной смелости и мастерскому владению машиной. Спустя полминуты он уже набирает высоту и плавно выходит из ущелья. Мы устремляемся следом, вводное задание почти завершено…
Уже появляются мысли о скорой посадке на аэродроме. И вдруг слышу отчаянный крик Андрея:
— «340-й», ракета догоняет справа! Уходи влево!!
Машинально толкаю ручку влево, ныряю вниз и прижимаюсь к скалам.
Вовремя! Буквально в нескольких метрах справа, оставляя за собой дымный след, стрелой проносится белый снаряд. Обогнав мой борт, ракета врезается в пологий склон. Нас на мгновение ослепляет яркая вспышка…
«Пронесло», — облегченно перевожу я дух и вытираю со лба испарину.
Да… в это раз пронесло. Не предполагал я в тот момент, что под конец моей афганской командировки придется еще дважды повстречаться с людьми, выпустившими эту ракету. И, к огромному моему сожалению, следующие встречи получатся не столь удачными для нашего экипажа…
Глава вторая
Афганистан, аэродрома близ Кабула
Сентябрь 1986 г
— Наш уговор в силе? — улыбаясь, поинтересовался Гаффар.
Неплохо отдохнув за долгий день, бойцы двух отрядов собирались продолжить путь. Кострища у входов в пещеры забросали пылью, наскоро убрали и другие следы своего пребывания в узком ущелье.
— Я все равно у тебя выиграю спор! — раздраженно отвечал Дарвеш. — Удача всегда была моей спутницей!
— Посмотрим, — пожал плечами бывший инженер и пошел вслед за удалявшемся отрядом. Отойдя на десяток шагов, обернулся: — Значит, пуски производим не раньше завтрашнего полудня. Договорились?
Дарвеш сухо кивнул и торопливо зашагал в другую сторону…
Расставшись с Гаффаром, он повел группу дальше на восток. Его цель — кабульский аэродром — располагался в ста десяти километрах к западу от Джелалабада. Дистанция была слишком большой, чтобы справиться с ней за один ночной переход. Осознавая это, полевой командир часто хмурил густые черные брови и, оглядываясь, поторапливал мождахедов. За всю ночь остановились лишь раз, когда на крутом склоне подвернул ногу и едва не покатился к краю глубокого ущелья Юсуф — один из старых и надежных друзей Дарвеша.
