Папаша Дриппи стоял в носовой части, облокотившись на боевое кресло, и бесцеремонно разглядывал Татьяну. Затем он что-то сказал и провел сморщенным кончиком языка по шелушащимся губам.
– Он хочет сообщить мне что-то важное? – вежливо поинтересовалась Татьяна.
Эд бросил на хозяина судна каменный взгляд и повернулся к ней:
– Он говорит, что сила укуса «Белой Смерти», то есть большой белой акулы, в три раза превосходит укус льва.
– Бред, – не поверил Вячеслав. Брезгливо морщась, он перешагнул лужу крови, оставшуюся после разделки акулы.
Папаша Дриппи ухмыльнулся.
– Киа та, сулла, – подмигнул он Татьяне. – Ихва ми ткаллья. Диу ясо.
– Нет, не бред, – спокойно парировал Эдуард. – Сила давления каждого зуба большой белой акулы составляет примерно три тонны на один квадратный сантиметр. Но это цветочки по сравнению с ее предком, доисторическим мегалодоном, который вымер полтора миллиона лет назад. Ученые подсчитали, что сила укуса этой рыбки составляла восемнадцать с лишним тонн. Некоторые особи достигали в длину двадцать и более метров.
– Охренеть, – прошептала Татьяна. При всем своем богатом воображении она не могла заставить себя поверить, что на Земле когда-то существовали такие гигантские существа.
Докурив, Папаша Дриппи щелчком ногтя отправил окурок в море и махнул рукой своим юным помощникам. Те снова забегали по палубе.
– Полагаю, представление закончилось, – прокомментировал Эдуард.
– Мы едем домой? – спросила Татьяна, и в голосе ее проскальзывало облегчение.
– Нет, – развеял ее мечты Эд. – Скорее всего, сейчас они займутся промыслом.
Он оказался прав. Для хромого охотника и двух подростков эти туристы уже перестали существовать, «шоу» для белых людей из большого города окончилось, а для них началась трудовая рутина. Раз за разом Папаша Дриппи метал свой гарпун, а мальчишки помогали ему с помощью багра и петли. Буквально через двадцать минут на палубе уже лежало восемь крупных акул. Оглушив их, Папаша Дриппи принялся подвешивать туши с помощью специального крана и лебедки, после чего взялся за разделку. Татьяна не могла на это смотреть и спустилась в каюту. Помедлив, Вячеслав последовал за женой.
– Тебе плохо? – спросил он.
– Да, укачивает, – соврала Татьяна. Она глубоко вздохнула. – Интересно, у него есть жена? У этого грека?
Вячеслав хмыкнул.
– Зачем этому старику жена? У него вон какие бойкие пацаны, – сказал он.
– Он не старик, – раздался позади голос Эда. – Он старше нас лет на семь, ему немногим больше сорока.
– Не может быть! – ахнула Татьяна. – Он выглядит лет на двадцать старше!
Эд привычно пожал плечами:
– Такая жизнь, как у него, не способствует физическому процветанию.
– Ладно, хрен с этим калекой, мы не суп из него варить собираемся, – вмешался Бравлин. – Ты сказал ему насчет акулы?
– Он готов тебе продать челюсть, которая висит на вышке, за сто баксов.
– Мне не нужен этот старый хлам, – раздраженно сказал Вячеслав. – Ты помнишь, о чем мы говорили?
– Слава, что ты задумал? – Татьяна тронула мужа за локоть, но он не унимался:
– Я тащился сюда по жаре и качался на волнах с этим чокнутым греком не для какой-то долбаной рыбалки. Если ты обещал нам драйв, так докажи, что твое слово чего-то стоит. Пусть этот Дриппи поймает для меня акулу. Настоящую акулу, а не эти шпротины.
Эд молча смотрел на друга.
– Боюсь, что твоя затея будет стоить денег, – наконец промолвил он, и Вячеслав расхохотался:
– Так вот что тебя беспокоит, братишка… Не волнуйся, деньги у меня есть, и я готов их выложить за стоящий товар. Мария Бравлина не рожала жадин.
Эдуард стал подниматься на палубу, а Татьяна сказала с укором:
– Зря ты так.
– Что «зря»?! – неожиданно взвился Вячеслав.
– Эд перед тобой ни в чем не виноват. Он просто хотел сделать нам приятное.
– Нам? Или тебе? – Дыша перегаром, Вячеслав приблизил свое разгоряченное лицо вплотную к Татьяне, но она не отвернулась.
– Ты ведешь себя глупо. И перестань напиваться, – холодно сказала она. – Пусти, я пройду.
Когда она ушла, Вячеслав выругался. Перестань напиваться… Легко сказать, когда тебе систематически напоминают о…
Он снова чертыхнулся и сделал два больших глотка из бутылки. На хрен. На хрен все. Если этот дипломат Эдик не уговорит одноногого хмыря, он сам поговорит с ним. Поговорит по-пацански, и тот выловит ему настоящую акулу. Он стал подниматься наверх.
Когда он оказался на палубе, подростки деловито свежевали пойманных акул. Короткими ножами с широкими лезвиями они ловко снимали с них шкуры, срезали плавники, хвосты. Шкуры помещались в специальные бочки с соляным раствором, хвосты и плавники – отдельно. У самой крупной из них Папаша Дриппи самолично вырезал печень и, разделив ее с помощниками, уплетал ее как обычный бутерброд с колбасой. Видя, как по небритому подбородку грека бегут струйки крови, Татьяна отвернулась и мысленно сосчитала до десяти.
– Ну, что? – полюбопытствовал Вячеслав.
– Пятьсот долларов, Слава, – сказал Эд. – Если устраивает, плати прямо сейчас. Ты уже знаешь, какие тут правила торга.
– Согласен, – с ноткой презрения отозвался Вячеслав. – Только без лажи. Мне не нужна какая-нибудь килька.
– Скоро стемнеет, – напомнил Эдуард. – Если он не выловит акулу до вечера, ты потеряешь деньги. А ночевать в море я бы не советовал.
«Засунул бы ты свои советы в одно место», – подумал Вячеслав, а вслух произнес:
– И все же давай попробуем.
– Слава, я против, – сказала Татьяна, но Вячеслав посмотрел на нее с таким выражением лица, что женщина отшатнулась, как от пощечины.
Юноши принялись снова выплескивать в море приманку. Было видно, что они устали и их не особенно прельщала идея торчать посреди океана в поисках некой акулы, которую вздумалось поймать этому упрямому белому господину, но и ослушаться своего хозяина они не осмеливались.
Спустя непродолжительное время вода снова забурлила от гладких тел. Темно-синие, коричневые, серые со стальным отливом – все перемешалось в яростном клубке. Папаша Дриппи внимательно наблюдал за акулами, изредка бросая вопрошающие взгляды на Вячеслава, но тот лишь презрительно фыркал.
Наконец греку надоело ждать, и он дал понять, что собирается заводить катер. Между тем дерущиеся за приманку акулы неожиданно растворились в глубине. На поверхности остались лишь маслянистые разводы крови и недоеденные разлохмаченные куски «раби-даби».
– Странно, – пробормотал Эдуард, на глазах которого так быстро и необъяснимо ретировались акулы. – Что их могло испугать? Когда они пируют, даже самому богу лучше не приближаться к ним.
– Нужно как-то отговорить Славу, – с тревогой сказала Татьяна. – У него крыша уже едет от этой челюсти, а он еще выпил…
Подволакивая протез, Папаша Дриппи потащился к рубке.
– Послушай, Слава, – осторожно начал Эд, стараясь казаться как можно убедительным. – Предлагаю поступить следующ…
Громкий крик мальчишек прервал его.
– Локхом, экилла локхом! – вопили они, указывая куда-то на воду.
– Что там происходит? – взбудораженно спросил Вячеслав.
Папаша Дриппи нахмурился и зачем-то поцеловал амулет, висевший на его загорелой шее.
* * *
Валик на негнущихся ногах спустился к берегу и, спотыкаясь, поплелся к воде. Несколько секунд он тупо смотрел на безбрежный океан, пока внутренний голос не подсказал ему, что, собственно, набирать воду не во что. Разве что в собственную кроссовку. Или в рот.
Рядом на колени опустился Айс и, не обращая внимания на молодого человека, принялся чистить нож. Несколько раз он воткнул лезвие в мокрый песок, после чего сполоснул водой и аккуратно положил его на бандану, которую ему дала Катрин.
– Мне… мне некуда набирать воды, – несмело проговорил Валик.
– Зачем вы сюда приехали? – не поднимая головы, спросил Айс.
Валик растерянно молчал.
Айс помыл руки и поднял ладони к солнцу, чтобы они быстрее обсохли.
– У меня на поясе фляжка. Она пуста. Сними ее, – лениво произнес он, и Валик, вздохнув, побрел к мужчине.
Действительно, среди лохмотьев он обнаружил фляжку, причем она как раз соседствовала с черепом. Подавив в себе брезгливость, Валик, стараясь не касаться черепа, отстегнул фляжку. Она была военного образца, вся измятая и в царапинах. Когда Валик набрал воды, Айс сказал:
– Ты совершил большую ошибку, приехав сюда.
Он взял нож и зашагал к скале. Валик, поправляя очки, поплелся следом, размышляя над странной фразой незнакомца, попутно повторяя про себя, что рано или поздно все закончится.
Когда они оказались наверху, Влад остервенело рвал на куски футболку, как понял Валик, для бинтов. Она была пыльная и пропитанная потом, но ничего другого для предстоящей операции у них не было. На перевязочный материал также пошли рукава от рубашки Валика.
