Структурный фактор («выталкивание» русских и русскоязычных из бывших республик в ходе формирования этнократических государств) доминирует в первых объяснениях феномена постсоветской миграции. Затем ученые обращаются к «агентам» и уже им приписывают главную роль в изменении миграционных потоков. Поскольку с 1992 г. основными территориями исхода становятся республики Центральной Азии – государства с относительно слабой этнополитической напряженностью, но зато, по сравнению с Россией, стагнирующие в экономическом отношении, – аналитики все более склонны видеть причину миграции в индивидуальных решениях, причем принятых, в первую очередь, по экономическим соображениям.
Что «агентам» отводится значительная роль, становится еще более заметно по мере разворачивания в России дискуссии о репатриации. Идея о признании возвращающихся русских именно репатриантами, а не вынужденными мигрантами, выдвигается рядом неправительственных организаций, занимающих лидирующее положение в работе с «возвращенцами». По их мнению, это означало бы, что правительство России признает миграцию неизбежным следствием деколонизации и готово облегчить вхождение мигрантов в российское общество. Подобная политика могла бы получить дополнительную поддержку, если согласиться с мнением, что репатриация полезна для России и в демографическом, и в экономическом смысле.[104] Восприятие возвращающихся русских в качестве репатриантов, видимо, поможет снять с них печать отверженности. Оно также сгладит то различие (во многом искусственное) между добровольными и недобровольными мигрантами, на котором сейчас в значительной мере держится формирующийся миграционный режим.[105] В то же время восприятие процесса возвращения русских как репатриации подводит к вопросу, имеющему принципиальное значение с точки зрения рассуждений о роли «агентов»: с какой страной мигранты в большей степени отождествляют «дом» – с принимающей или со страной выбытия? В случае с русскими, сравнительно недавно (в первом поколении) попавшими в «ближнее зарубежье», ответ однозначен, а вот для многих других возвращение в Россию далеко не равнозначно привычной поездке «домой». Можно ли вообще классифицировать решения о миграции только как индивидуальный выбор или только как следствие давления на человека какой-то внешней структуры? На наш взгляд, следует уделять внимание промежуточным социальным феноменам, служащим в реальном миграционном процессе своего рода мостом между «структурами» и «агентами». Таковыми являются семья или домохозяйство (household), на уровне которых чаще всего и принимаются решения о миграции, и так называемые сети (networks), т. е. социальные связи и контакты. В работах исследователей миграции, посвященных возвращению русских «ближнего зарубежья» в Россию, оба феномена, по существу, не рассматриваются.
Изучение семейных стратегий, сущность которых мы рассматривали ранее, по нашему мнению, весьма значимо для понимания этнической миграции во всей ее сложности. Ведь они направлены вовсе не на достижение какой-то отдельно взятой цели, например, наиболее рациональное распределение семейного труда (кто поедет на заработки, на какое время, какая часть заработанных денег будет присылаться домой и т. д.), они призваны обеспечить будущее семьи как таковой.
В конце 80-х гг. М. Бойд констатировала увеличение числа исследований, «в которых рассматривается роль социальных сетей в этиологии, составе и воспроизводстве миграционных потоков, а также в расселении мигрантов и их интеграции в принимающие общества».[106] Она отмечала, что «отправной точкой при исследовании социальных сетей следует считать тот факт, что контекст для принятия индивидом или группой решения о миграции создают крупные структурные факторы. Однако на микроуровне на миграционные решения влияет еще и наличие цепочек связей, соединяющих людей в пространстве».[107] Главный довод тут заключается в том, что социальные сети имеют решающее значение в структуре расселения мигрантов, их занятости и связей с родиной. Они покрывают и личные связи (внутри семьи, между друзьями, внутри локальной общности), и посреднические (предоставляемые агентствами по трудоустройству, частными посредниками и т. д.).
В случае же, когда механизм миграции уже запущен, социальные сети сами становятся одной из причин миграции, поскольку обещают снизить издержки и риски, связанные с миграционным перемещением, и повысить отдачу от него.[108] Сети образуют для мигрантов важный ресурс – с их помощью мигранты находят работу на новом месте, получают жилье и т. д.
При изучении миграционных процессов в бывшем СССР ролью социальных сетей пренебрегают еще больше, чем ролью семейных стратегий. Возможно, тут сказывается наследие прошлого – по привычке считают, что в советском обществе в пространстве, отделяющем индивида от государства, не было места для сколько-нибудь значительной активности. Всемогущее государство всюду проникало, все контролировало. Однако в постсоветской реальности все по-другому. Мигранты сталкиваются с непреодолимым равнодушием государства. Большинство беженцев и вынужденных переселенцев получают от него очень слабую материальную поддержку – будь то денежные выплаты или помощь в приобретении или строительстве жилья.
Естественно, в сложившейся ситуации вынужденные переселенцы полагаются в основном на личные связи, которые формируются на нескольких уровнях. Во-первых, многие потенциальные мигранты имеют друзей, знакомых или родственников в России, и само их наличие играет зачастую решающую роль в принятии решения о переселении и при выборе конкретной точки на карте. Репатрианты рассчитывают, что им помогут в решении многих острых проблем первого периода адаптации: в устройстве на работу, поиске жилья, уходе за маленькими детьми и пр. Иметь друзей и родственников среди коренных россиян особенно важно при переселении в города, где личные связи нередко являются единственным средством получить регистрацию по месту жительства, а значит и крышу над головой.
Другой вариант построения «сетей» взаимопомощи характерен в основном для переезжающих в сельскую местность. Люди кооперируются друг с другом еще до переселения, в местах прежнего проживания, и фактором притяжения служит в этом случае наличие знакомых, коллег, соседей, прибывших в Россию ранее (так называемая цепная миграция). Для этих «сетей» характерна в первую очередь информационная поддержка, а не помощь в выживании: переселенцы «первой волны» служат важным источником сведений об имеющихся в данной местности возможностях трудоустройства и, самое главное, о перспективах получения жилья.
В ходе информационного обмена приток мигрантов на конкретную территорию может либо нарастать, либо сходить на нет. В подавляющем большинстве случаев решающим аргументом в пользу переезда становится наличие жилья. Соответственно, информация об исчерпании в том или ином месте имеющихся резервов пригодного для заселения жилья разрушала планы многих семей последовать за «первопроходцами», что приводило к резкому спаду локальной волны иммиграции.
Можно выделить и третий вариант сетей, которые возникают только на короткое время, – сети случайных знакомств. Они обычно образуются в ходе так называемых разведывательных поездок в Россию, предпринимаемых одним-двумя членами семьи, посланцами группы потенциальных мигрантов или производственного коллектива с целью найти подходящее место для переселения. В конечном счете, сети взаимной поддержки мигрантов оказываются полезными и в психологическом, и в практическом отношении. Они не только облегчают принятие решения о миграции, но и зачастую провоцируют его. Тем более что среди русскоязычных меньшинств в новом зарубежье нередко развивается чувство надвигающейся изоляции, поскольку их представителя видят, как другие русские уезжают и как их дома и рабочие места занимают представители титульной национальности.
Информационные потоки и сети взаимопомощи играют ключевую роль в перемещениях населения, а их изучение может многое сказать о миграционных процессах. Миграция – это не просто акт осуществления индивидуальной мечты. Между стремлением и решением уехать есть связующее звено – хоть какое-то ознакомление с более широкой социальной средой, чем та, что окружает человека при постоянном проживании в одном месте. Источники информации и особенности ее получения являются важной составной частью процесса репатриации русских в Россию, от них во многом зависит само развитие этого процесса. Так, для первых потоков мигрантов из бывших союзных республик весьма характерным был расчет на помощь родственников и друзей в России, поскольку большинство из них – хотя они и не были беженцами, в страхе спасающими свои жизни, – чувствовали себя вынужденными уехать и потому не столько стремились получить экономические или социальные выгоды от переезда, сколько старались использовать любую возможность «выбраться». В таких обстоятельствах наличия родственников или друзей или просто устного обещания руководителя предприятия было достаточно для принятия решения, круто меняющего жизнь.
