После ванны было так тепло и уютно, что она не заметила, как закрылись глаза. Проснулась оттого, что хотела перевернуться и не могла. Оказывается, Тангриф тоже уже спал, крепко прижав её к себе и обвив руками и ногами, как будто заключил в кокон. Он сразу проснулся от её возни и рассмеявшись вскочил с кровати.
— Вот это соню я нашёл. Даже как полагается с мужем чарку не выпила.
— Так кто же тебе виноват, гуляка.
— Ладно, ладно, не ворчи, ещё успеешь за сотни лет.
— Какие сотни лет? Ведуньи столько не живут.
— А ты не знала? Истинная пара драконов живёт вместе и умирает в один день.
— И человеческие девушки тоже?
— Конечно. Моя матушка жива, слава Верховному. Ты сама её видела, а она простая человеческая девушка, которую отец встретил на ярмарке. Дочь бондаря, кстати. Ну ясно, тебе точно пора чарку выпить. Где поднос с ритуальным вином? А, вот он.
Дракон налил из кувшина вино в две серебряные чарки, а затем, взяв серебряный кинжал, лежащий тут же не подносе, сделал им надрез на своей ладони. Взял руку жены, и сделал такой же надрез. Девушка даже не поморщилась. Кинжал был очень острый, а надрез сделан так быстро, что она почувствовать боли и не успела. Соединив их руки, Тангриф дал стечь по нескольку капель крови в обе чарки и затем протянул одну из них жене. Ильгрис молча взяла, не зная, что сказать. Тангриф же подтолкнул её руку тихонько, показывая, что им надо выпить вино. Девушка закрыла глаза и повиновалась. Она поняла, что Миллирис получила магию своего мужа, выпив также его кровь в брачную ночь.
Во имя золотого дракона, что происходит? Она как будто выпила жидкое пламя. Нет, это было не больно. Это было жарко. Кровь побежала по венам горячей волной, заставляя сердце учащённо биться. Она почувствовала радостный азарт. Хотелось что-нибудь немедленно сделать. Открыла глаза и встретилась взглядом с мужем. Он смотрел на неё, ожидая реакции. Ильгрис рассмеялась и увидела, как в глазах Тангрифа зажёгся огонёк. Он молча забрал у неё чарку и, подхватив на руки, понёс на ложе.
Страх снова зашевелился противным червячком, но тут же утих, потому что муж, посадив её на кровать становится перед ней на колени и нежно берёт её лицо в свои руки. Губы его, изогнутые как лук, так красивы и притягательны. Он касается этими губами её глаз, лба, уголков губ, шеи и от этих лёгких поцелуев сердце то сладко замирает, то начинает колотиться. Какие глаза, какие глаза у её мужа. Она готова смотреть в них бесконечно. Руки сами тянутся к его лицу, пальцы гладят его брови, легко пробегают по щекам, опускаются на рельефную грудь.
Где её стыд? Так касаться мужчины. Ах, какая разница, что он подумает. С этим она разберётся завтра. Сейчас она будет делать всё, что ей хочется. А хочется ей многого. Да, как же хорошо, что он распускает завязки сорочки. Его рубашка тоже лишняя. Он как будто чувствует её каждое, даже мимолётное, желание. Вот уложил её и сам лёг рядом. Продолжает целовать её, но теперь поцелуи становятся горячее и ей хочется, чтобы он поцеловал её по-настоящему. И тут же ощущает губы Тангрифа на своих губах. Подаётся навстречу, льнёт, прижимается к нему, ощущая каждой клеточкой этот поцелуй. Ещё, милый, не отрывайся от меня, молю.
Сладкое тянущее чувство появляется внизу живота. Тут она понимает, что Тангриф, обхватив ладонью её грудь, большим и указательным пальцем нежно сжимает её сосок, заставляя возбуждающие волны бежать по всему телу. Продолжай любимый, только продолжай. Она сама уже целует мужа, то проскальзывая языком к его языку, то слегка покусывая его губы, отчего его глаза темнеют расширяющимися вертикальными зрачками. Внутри уже бушует пожар. Тангриф же, оторвавшись от её губ, касается языком соска, заставляя её непроизвольно выгибаться. В ответ она запускает руки в его волосы, гладит плечи. Рука дракона скользит ниже между бёдер и раздвигает их, а затем она чувствует, как его пальцы гладят, то, о чём и подумать стыдно, слегка проникают внутрь, затем возвращаются, добираются до какой-то точки и надавливают слегка. У девушки перехватывает дыхание от желания. Ещё, она хочет ещё. Да, родной, да, вот так. Снова накатывает жаркая волна, доходя до предела, заставляя свет меркнуть. В этих тягучих мгновениях хочется остаться навеки, но волна отступает, оставляя возбуждённую лёгкость, сменяясь потом счастливой расслабленностью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тангриф смотри ей в глаза, и она понимает, что он ждёт ответных ласк. Откинув стыд, Ильгрис медленно ведёт рукой по его бедру, то еле касаясь кончиками пальцев, то скользя ладонью. От этого простого движения на лбу её мужа выступают бисеринки пота, а дыхание становится хриплым. Она понимает, что он пытается удержаться и не сделать ей больно. Не нужно всё это. Пусть будет боль. Ей хочется этой боли, хочется близости, хочется принадлежать ему и хочется обладать им. Как хорошо, что не надо говорить. Он уже лежит сверху, и она с радостью ощущает на себе его тяжесть. Дракон переплетает её пальцы со своими и прижимает руки к подушке. Как он целуется, в глазах просто темнеет от этих поцелуев. Тангриф на мгновение замирает, а потом начинает двигаться. Боль и сладость поднимаются снизу живота щемящей волной. Накрывают, окутывают красноватой пеленой, заставляя почти терять сознание.
Звуки будто отключились, она чувствует, что тело мужа тоже сотрясается, и он, как будто став тяжелее, обессиленно утыкается лицом ей в шею. Полежав так несколько мгновений, поднимает голову и заглядывает ей в глаза. Потом крепко прижав её к себе, переворачивается на спину, не давая ей высвободиться.
— Очень больно?
— Чуть-чуть есть.
— Не могу тебя отпустить. Давай так и будем спать?
Глава 9. Признание
Утром она открыла глаза оттого, что кто-то нежно целовал её в шею. Руки мужа по-прежнему крепко держали её, и она снова лежала в коконе из его объятий.
— Вставай, соня. Вода готова. Надо уже скоро спускаться к завтраку. Ты иди лучше в умывальню без меня, потому что я за себя не ручаюсь, а тебе нужен отдых. Я пойду принимать ванну в твои бывшие покои. Там мне всё приготовили.
Отдых ей и впрямь был нужен. Всё тело ломило. А когда она встала с кровати, то, увидев простыни, стала пунцовой от смущения. Однако, заметив, какими глазами Тангриф смотрит на неё, быстренько схватила сорочку и сбежала в умывальню. Самый большой сюрприз ждал её, когда она после купания глянула на себя в зеркало. Ладно, печать теперь шла явным серебряным узором. Это было даже красиво. Ладно, губы аллели, как будто она в них всю ночь втирала ягодный сок, но шея, грудь и плечи расцвели недвусмысленными знаками их вчерашней страсти. Милостивые Предки, как показаться за столом в таком виде. Вспомнить бы что у неё есть с собой из колдовского арсенала. До сей поры ей приходилось только другим помогать прятать такие знаки внимания.
В сундучке нашлась мазь, которую она обычно давала девушкам. Никогда не думала, что самой понадобится. Она вообще до встречи с Тангрифом, не понимала, зачем столько мороки из-за любви. Счастье, что она хорошая лекарка. Вот уже почти ничего и не видно. Можно ещё заклинание накинуть. Когда-то она помогла русалке. Та влюбилась в какого-то первого парня на селе. Какие цветистые сказки он ей поначалу рассказывал, а потом женился на дочке местного богатея. Озёрная дева хотела руки на себя наложить, но русалка, которая умирает таким образом, превращается в вечно скитающийся призрак. Подруги её прислали за ней, тогда ещё Эликой. Долго она возилась с водяной девой. Вернуть к жизни тело можно, но в душу вернуть желание жить намного труднее. Выходила, однако. Помог её же бывший возлюбленный. Показала она несчастной, каков он после свадьбы стал, как сразу гнобить жену свою начал, так и поздоровела дева.
В благодарность русалки научили её одному заклинанию, которое, пусть всего на несколько дней, но скрывает все дефекты. Так ей больше и не надо. От её мази уже к вечеру всё окончательно сойдёт. Крестьянским страдалицам это заклинание помогало отлично. Прошептав нужные слова и закрепив их завершающей фразой «Чары русалок всегда со мной», Ильгрис глянула в зеркало и осталась довольна результатом.
