2. ДОРОГА ОТЦОВ
Походным порядком идут корабли,Встречая рассветные зори;И круглые сутки несут патрулиДозорную службу на море.
За мыс Поворотный, до мыса ДежнёвНа север идти нам в тумане.Для наших судов быстроходных не новОхранный поход в океане.
Но в годы былые здесь шли наугадКорветы в далекое плаванье.Здесь, тихо качаясь, спускался фрегатНа дно Императорской гавани.
Здесь Лаптевы морем и берегом шлиНа север, в просторы седые,И в тундре для них маяками зажглиЭвенки костры золотые.
Шли прадеды наши в белесом дымуМеж северных льдов и утесовИ мерли, цинготные, по одному,И море сбирало матросов.
И море доселе их прах бережетВ подводных вулканах, на лаве.Сердца наши голос прадедовский жжетПризывом к победе и славе.
Здесь Беринг великий в полуночной тьмеПокоится рядом с морями,И ржавые ядра на низком холмеНедвижно лежат с якорями.
Шли наши отцы по высоким огням,Созвездий дорогою млечной,Они оставляли моря эти намВо власть и наследство навечно.
И нашим судам по заливу однимВ походы идти на рассвете.Путями отцов мы идем, и по нимСуда поведут наши дети.
Летит за кормой одинокий баклан,И стаи проносятся чаек.Идут корабли в голубой океан,Зарю молодую встречая.
Мы знаем дорогу и ночью и днем,Наш компас проверен отцами.Мы древним путем в океаны идем —Путем, завоеванным нами.
<1939>
3. СТИХИ О РАЗВЕДЧИКЕ
Июль. За Уралом пора сенокосаУже отзвенела давно.В полях яровых наливается просо,Пшеничное крепнет зерно.
Кузнечик в гречихе трещит неумолчно,Высоко взлетают стрижи.А здесь, на Посьете, в тумане молочномХолодная полночь лежит.
И тянутся белые дымные косыПо ветру на скаты высот.Горбатая сопка, гранитная осыпь,В окопе, под осыпью, — взвод.
Поодаль немного болотные кочки,В густом тростнике берега.На сопке вверху пулеметные точки,Бетонные гнезда врага.
Прошел уже час, как уполз осторожноРазведчик на сопку, и вотЕго ожидает в окопе тревожноДозорный недремлющий взвод.
Безмолвны горы обнаженные скаты,Всё тихо пока, всё молчит.Но вдруг загремели ручные гранатыНа сопке в туманной ночи.
Еще и еще, за разрывом разрывы,Протявкал и смолк пулемет.Вот кто-то по осыпи рядом с обрывомНетвердой походкой идет.
Упал. Тяжелы, видно, горные тропы,Лежит он в крови и пыли.Уже санитары бегут из окопа,Бойца поднимают с земли.
«Скажите комвзводу — врага пораженьеВ бою неминуемо ждет.Готов для атаки проход в загражденьи,Гранатой разбит пулемет…»
Всё тихо, так тихо здесь в сумраке мглистом,Что слышно биенье сердец.На кровью залитой земле каменистойЗабылся и бредит боец.
И видится парню знакомое небо,Просторы поёмных лугов,Шумящие полосы проса и хлебаИ серые шлемы стогов.
Под ветром сухие проселки пылятся,Бегут ручейки под бугром,И машет ветряк, и не может подняться,Как птица с подбитым крылом…
Очнулся, глаза приоткрыл и устало,Чуть слышно, промолвил: «Друзья,В Тамбовском районе, в колхозе осталасьМоя небольшая семья.
Так матери вы не пишите, пожалуй,Я сам напишу ей… потом…А брату родному… На возрасте малый…Пусть едет сюда…»
И с трудомРазведчик на локте поднялся. Но скороУпал и забылся опять.Сползал, осыпая росинки на горы,Туман в приозерную падь.
Взлетало широкое пламя рассветаНад гладью воды голубой.За землю Тамбова, Ташкента, ПосьетаШли дети республики в бой.
<1939>
4. ХАСАН
На ветру осыпаются листья лещиныИ, как яркие птицы, несутся в простор.Покрываются бронзой сухие лощиныИ горбатые древние выступы гор.
Над кривым дубняком, на крутом перевале,Опереньем сверкая, взлетает фазан.В окаймленье вершин, как в гранитном бокале,Беспокойное озеро — светлый Хасан —Расшумелось у сопок, шатая утесы,Поднимая у берега пенный прибой.И волна, рассыпая тяжелые слезы,Бьется глухо о камни седой головой.
Так о сыне убитом, единственном сыне,Плачет старая мать, будто волны у скал,И в глазах ее выцветших долгая стынетНапоенная скорбью великой тоска.Молчаливые горы стоят над Хасаном,Как тяжелые створы гранитных дверей,И повиты вершины белесым туманом,И разбиты утесы огнем батарей.
И на склонах исхлестанной пулями сопки,На камнях обомшелых, в покое немом,Под косыми камнями ржавеют осколкиОтвизжавших снарядов с японским клеймом.
Угасает закат, ночь идет на заставы.Грозовое молчанье тревогу таит.Нерушимой вовек, будто памятник славы,Высота Заозерная гордо стоит.
1939
5. НОЧЬЮ
Другу, поэту — Вяч. Афанасьеву
Потухло багровое пламя зари.Сова поднимает тяжелые веки,Садится сова на кедровые ветки,Сова зажигает глаза-фонари.
Подернулись пади дремотным туманом,Заухали филины гулко в ночи,Луна пожелтела над сонным Иманом,Как спелая дыня с осенней бахчи.
На небе, вблизи от ночного светила,Погасли холодные искорки звезд.На темное море луна опустилаПути золотые на тысячи верст.
Туман осыпая серебряной пылью,Сова расправляет лохматые крылья,Летит тяжело над полями, лесамиИ в полночь блестящими смотрит глазами.
И кажется старой, что тропкою длиннойПо горным хребтам, к океанской воде,Идут от широкой сучанской долиныНеясные легкие тени людей.
И кажется древней, что ночью зловещейНе грозы гремят над простором морей,Не гневные волны у берега плещут,А эхом разносится гул батарей.
Ушастая слушает чутко, но этоЛишь гром поездов на далеких мостах,Гудки теплоходов, да ветер с Посьета,Да уханье филинов в лунных кустах.
А тени, неясные легкие тени —Лишь клочья тумана у вздыбленных горДа призрачный дым полуночных видений,Что утром уносится ветром в простор.
И с криком печальным угрюмая птицаГлядит на прибой океанских валов.За нею туман одичалый клубитсяВ лиловых огнях перегнивших дубов.
Садится сова на обрыве прибрежномИ клювом забрызганный чистит наряд.Легенды о давнем, сказанья о прежнемЕй сопки Приморья в ночи говорят.
<1940>
6. НАСТУПЛЕНИЕ
Пугливо метнулись вороныНад врытыми в снег валунами.Вся в оспинах черных воронокПоляна легла перед нами.
Немного правей, у болота,Где бой завязался, наверно,Как дятлы, стучат пулеметы,Упорно и чуточку нервно.
Мы прыгаем с кочки на кочку,Ложимся, за ротою рота,И ухает глухо, как в бочку,За спинами бас миномета.
«Вперед!..» Поднимаемся молча,Повзводно, готовые к бою.Над нами тягуче, по-волчьи,Снаряды бризантные воют.
Невидные лыжные тропыК поляне ведут, а за неюОт едкого дыма темнеютВ пологих сугробах окопы.
До них недалеко. Мы сноваВстаем, ожидая приказа.Короткое резкое словоПо ротам проносится сразу.
«В атаку!..» Четыреста глоток«Ура!» понесли, подхватилиНа скованных льдами болотах,В наносах серебряной пыли.
Когда же надолго усталиГранаты греметь,Над штыкамиДеревья, как пленные, всталиС простертыми к тучам руками.
Март 1940 Москва
7. КОРАБЛИ УХОДЯТ В МОРЕ
