— Царю-хозяину губы вытирают! — скороговоркой выпалил человечек и тем же путем исчез, головой вниз пробежав над сидящими.
— Как это он ходит? — спросил Андрюша.
— Ты, белый, словно из деревни приехал! — воскликнул Гей. — Ходит он, как и мы с тобой!
— Головой-то вниз?!
Человечек, видимо, даже рассердился на последний вопрос.
— Чудак ты большой, какой же тебе тут низ, раз мы в середке земли находимся!
И взяв его за руку, Гей прогулялся с мальчиком по стенам и по сводам.
Когда они были на сводах, место, где они сидели перед этим, оказалось потолком, когда они шли по стене — стена оказалась полом.
Пробежал второй человечек и объявил, что царю руки моют.
Наконец, раздался звон, будто забарабанили в разбитые чугуны…
— Теперь пойдем! — сказал Гей.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
о чудесной жизни Земли, о мудрости доброго Царя, дающего свободу друзьям нашим
Едва приятели завернули за выступ, как перед Андрюшей развернулось невиданное до сей поры зрелище.
Он очутился в огромном алмазном гроте, сияющем всеми цветами, от голубого, небесного цвета до желтого, подобного чистому липовому меду.
В глубине грота на таком же алмазном троне сидел подземный царь и держал в руках драгоценный шар, сверкающий, как солнце.
Когда зрение привыкло к сиянию, Андрюша поражен был чудесами, которые происходили снаружи и внутри этого шара.
Это была сама Земля! На поверхности зеленели леса и поля, текли реки в песчаных отмелях и впадали в моря; горы и долины бороздили лицо Земли; в океанах отражались проходящие облака и звезды. Пробегающая по шару тень была сменою дня и ночи. Внутри шар прорезывался каналами, в которые то врывались потоки воды, то струи огня сменяли их, выбрасываясь на поверхность. Каналы направлялись вовнутрь шара к его середине, где было сердце Земли, которое билось и трепетало, как птичка.
К удивлению своему Андрюша заметил, что его собственное сердце билось одновременно с земным.
Царя окружали подземные мудрецы и неустанно следили за переменами, происходящими снаружи и внутри драгоценного шара, и делали отметки в золотых книгах, сравнивая то, что уже было, с наступившим.
В этом алмазном доме было тихо, и только время от времени раздавались замечания ученых, плохо понятные Андрюше:
— На солнце упала комета…
— Каналы работают усиленней…
— Это действует на сердце Земли…
Наконец царю доложили об Андрюше; он велел подвести его к себе и обратился к нему:
— Слышал о тебе любезные вещи от нашего верного слуги — дедушки Вулкана Первого. Скажи мне, сынок, доброй ли волей проник ты в наше царство и знаешь ли, что отсюда не выйдешь?
— Добрый царь, — отвечал Андрюша, — зла я никому не хочу, пусть и мне его не делают! Я счастлив от всего того, что здесь увидел, оно помогло мне переносить печальную судьбу, лишившую солнечного дня меня и моего друга — Катю. Увидев твои владения, я еще больше полюбил Землю. Хорошо, я останусь здесь, но кто же расскажет другим детям о том, что я нашел здесь, чтоб и они все полюбили мать-Землю?
— Надо любить Землю, — словно про себя проговорили мудрецы в один голос.
— А еще, добрый царь, — продолжал Андрюша, — хорошо, ты исполнишь твой мудрый закон, мое тело станет красным от огня и маленьким от давления металлов, я буду ковать моим молотком, как и все твои верные работники, я забуду как светит солнце, как шумит лес, но, добрый царь, что станет с моей подругой? Уже и теперь ее лицо побледнело, и погас блеск ее глаз, а скоро подземная жизнь и совсем сломит ее силы! Ведь ей надо дышать свежим воздухом и резвиться на солнышке, потому что она моложе и слабее меня… Позволь тогда спасти ее, отвести на поверхность, а я возвращусь сюда, чтобы исполнить твою волю!».
Андрюша смолк от волнения.
Царь задумался, и ученые опустили седые головы.
Потом царь обратился к ним:
— Были ль в нашей истории подобные случаи?
— Да, царь, — отвечали мудрецы. — Например, Данте Алигьери спускался к нам, чтобы рассказать для своих братьев «Божественную комедию», и мы отпустили его…
Подземный царь задумался снова.
Андрюша замер, ожидая решения судьбы.
Ученые также молчали, и в тишине только слышался трепет драгоценного шара.
Царь оторвался от размышления и сказал, обращаясь к мудрецам:
— Кажется ли вам, что юноша прав?
— Да, царь, — отвечал самый старый из них. — Потом, когда он станет взрослым, он вспомнит и поймет все виденное здесь и будет хорошим сыном Земли-матери и не будет печалить ее дурными поступками.
— Пусть будет так! — сказал царь.
— Ты свободен, мальчик, — обратился он к Андрюше. — Подземная стража тебя не задержит… Но знай, что при выходе от нас никто не вправе оказать тебе помощь — делай все сам…
От радости Андрюша не мог сказать ни одного слова. От мысли, что он и Катя свободны, у него потемнело в глазах.
И только теперь он увидел возе себя старейшего из окружающих царя.
Мудрец поднял руки над головой мальчика и сказал:
— Земля, великая мать всех живущих на тебе и внутри тебя! Великая мать огня, воды, металла, камня, растений, животных и человека, твоего любимого сына! Разреши этому мальчику и его подруге снова вернуться на твою поверхность и сними с них подземные чары!
Проговорив это, мудрец подвел Андрюшу к драгоценному шару.
— Теперь посмотри в последний раз на самое чудесное, что ты увидел здесь, мальчик!..
Андрюша устремил взор на земное сердце, В тот момент в шаре сверкнула молния, своды алмазного грота затряслись, и мальчик потерял сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
рассказывающая о перемене под землей, о тяжелых минутах, пережитых друзьями, и о спасении их
Очнувшись, Андрюша увидел себя лежащим на берегу подземного озера. Дышалось тяжело. Вода капала сверху и со стен.
Думая найти возле себя Гея, он окликнул его.
Раздалось гулкое эхо его же голоса.
Мальчик быль один в этой тюрьме. Напал страх. Сунувшись в одно из отверстий, Андрюша почувствовал оттуда веяние одуряющего газа.
После многих бросаний ему удалось очутиться в широком проходе, где легче дышалось. Надо ли говорить о радости мальчика, когда каким-то чутьем он достиг пещеры из горного хрусталя на морском дне! Радость была тем сильнее, что нефтяная река осталась сзади, он ее обошел и теперь мог руководиться планом на золотой пластинке.
Двигаясь уже значительно быстрее, мальчик, наконец, вступил в хорошо знакомые ему владения Вулкана.
Его поразила тьма и тишина этих мест, которые он покинул такими оживленными. Приходилось двигаться почти ощупью: ярко освещенные когда-то пещеры окутаны были непроницаемой тьмой и безмолвием.
Вот он в коридоре, ведущем к пещере Кати. Еще не дойдя до входа, мальчик услышал тихие стоны. Страшное предчувствие толкало его вперед, и когда он ворвался в темноту и напряг все свое зрение, он увидел ужасную картину.
Катя, заброшенная, одна, лежала на голых камнях этой тюрьмы. В затхлом воздухе, на покрытом плесенью полу, она казалась совсем умирающей, она была в бреду и еле слышно стонала. Некогда было ни предаваться отчаянию, ни думать о чем другом, как только о спасении бедной Кати.
Андрюша бережно взял своего друга на руки и не пошел, а скорее побежал с дорогой ношей знакомыми ходами подземного мира.
Он знал одно место возле золотого грота, где был родник, падающий сверху, возле которого дышалось легче.
Здесь он смочил лицо Кати и влил в запекшиеся губы девочки несколько капель воды. Она не приходила в себя, но ее стоны прекратились, и дыхание стало более ровным.
Снова подняв ее на руки, Андрюша направился бесконечными лабиринтами подземелий, то и дело справляясь по золотой пластинке, избирая путь к выходу, о котором ему говорил Гей.
Он чувствовал, как ноги его деревенеют, немеют руки, и он прилагал все усилия, чтоб не свалиться и не умереть возле своей подруги, расставшись навсегда и со свежим воздухом, и с солнцем.
Но судьба не желала погибели наших друзей.
Как пчела, закрытая в темноте, устремляется в оставленную хотя бы самую крошечную щелку света, так и Андрюша почувствовал дыханием тонкую струю воздуха и, внимая этой чудесной вести, он все радостнее и радостнее предвидел выход, и его грудь шире и глубже вдыхала целительный аромат надземного мира.
О, радость! Впереди засияло отверстие! Уже можно было различить цвет неба. Мальчик задыхался от восторга. Еще ближе!
И вот, наконец, между высоких отвесов, как в колодце, над ним раскинулся шатер звездного неба. И после тьмы подземелий оно казалось светлым как днем.
