Олег Юрьевич неторопливо притворил окно и остался близ него, на значительном расстоянии от взволнованных дам; это показалось ему наиболее удачным решением.
— Ситуация, ситуация! — сварливо выкрикнула юбка-годе. — Девчонка беременная, вот и вся ситуация. Причем неизвестно от какого именно брата-солдата… Они ж у вас не разлей вода! Девять чертовых недель, а у них все ситуация…
Ангелина Сергеевна слушала молча.
Олег Юрьевич достал из кармана мобильный телефон и соображал, кому бы отправить сообщение. Шеф-редактору? Не имеет особого смысла, шеф-редактор бесконечно занята и дома появляется в два часа ночи.
Наталья Евгеньевна покраснела пятнами, и шея тоже.
Девочка невозмутимо стояла, нога от бедра под углом градусов тридцать, узкие джинсы, короткая куртка, мех почти занавешивает лицо, и скрывается внутри неизвестный еще младенец.
— Ничего страшного в произошедшем я не нахожу, — наконец проговорила Ангелина Сергеевна, безупречно спокойная, холодная, вежливая, — с мальчиками, разумеется, я побеседовала, но что взять с подростков, управляемых гормонами. Когда я смотрю на ребят, всегда произношу про себя слово «тестостерон», и это помогает… знаете ли…
Юбка-годе налилась опасной густо-вишневой краской и дрожащим от гнева голосом проговорила, тяжело приподнимаясь:
— Ничего страшного, говорите? Гормоны?! Да я посмотрела бы на ваши гормоны, дорогуша, если бы это ваш ребенок залетел от хрен знает кого в тринадцать лет! Тринадцать лет! Да я в тринадцать лет еще в куклы играла!
— Не сомневаюсь, — Ангелина Сергеевна подчеркнуто смотрела только на директрису. Директриса взволнованно совершила три шага по направлению к темному окну, три шага обратно. Руки она сцепила в замок и почему-то вспомнила, как вчера, выходя из супермаркета с бумажным пакетом, наполненным в основном молочными продуктами — особенности питания членов семьи, — наткнулась на пожилую заплаканную женщину с мобильным телефоном в озябшей руке. Женщина покачнулась и чуть не упала, с трудом удержала равновесие и встретилась с ней глазами: «Понимаете, — извиняющимся тоном проговорила она, — кажется, там умирает моя мама…» Директриса осела на ожидаемо твердый бордюр и заревела тоже.
— У меня есть предложение, — Ангелина Сергеевна изящно встала, пальто распахнулось, открывая вид на лиловый костюм: пиджак, застегнутый на одну сияющую пуговицу, и узкие недлинные шорты. Олег Юрьевич приободрился и подошел поближе, спрятав мобильный телефон в брючный карман.
Наталья Евгеньевна строго встала рядом; преподаватель истории Олег Юрьевич отличался очень, очень невысокой моральной устойчивостью — чего только стоила та отвратительная история с председательницей попечительского совета школы. А почему бы нет, вспомнил приятное Олег Юрьевич, председательница была хороша: пышная белая грудь, и так нежно на ней просвечивали синие сосуды, контурной картой не открытой еще страны.
— Предложение, — повторила Ангелина Сергеевна, — такое: девочка Катенька рожает ребенка, я его усыновляю. Всегда мечтала иметь троих детей. Мужа у меня нет, никто не будет против, все решаю я сама. Естественно, ведение беременности и содержание девочки Катеньки полностью беру на себя. Полноценное питание. Контроль врача. Впоследствии будет вполне целесообразно использовать протокол, разработанный для суррогатного материнства — я имею в виду непосредственно процедуру оформления документов. Вариантов несколько, но определенные суммы в конечном итоге решают все. Я даже взялась бы имитировать беременность, да. Во избежание глупых вопросов.
Юбка-годе ошарашенно уставилась прямо в центр гладкого лба Ангелины Сергеевны. Олег Юрьевич не удержался и мальчишески присвистнул. Наталья Евгеньевна на миг вообще потеряла ощущение хоть какой-то реальности, нашарила рукой сзади себя убедительно крепкую столешницу, облокотилась как-то. Распахнулась дверь, в кабинет просунул голову мальчик (кожа цвета какао с большим процентным содержанием молока, левая бровь украшена примерно десятью колечками, в мочке уха — два «тоннеля»), а за ним катился скейтборд в оранжевых чудовищах:
— Я, это, — хрипло и громко выговорил он, — это, сумку с учебниками где-то потерял. Нет здесь, а?
— Нет, нет, откуда здесь твоя сумка, это кабинет директора! — нервно выкрикнула директриса и посмотрела на часы. — Иди уже, иди!
— Мне, это, — стало заметно, что у мальчика проколот и язык, сверкнул холодно гвоздик из хирургической стали, — домой-то не попасть. Ключи, это, там, в сумке. Дайте гляну, а? Вдруг здесь, ну?
Директриса с мольбой посмотрела на Олега Юрьевича. Олег Юрьевич двумя движениями выставил пирсинг за дверь и неожиданно горячо произнес:
— Иной раз все хорошо вроде бы. Стоит такой у доски, войну Алой и Белой розы освещает, причем освещает хорошо, готовился, а я думаю: и член у тебя наверняка проколот и снабжен шарами и цепочкой, «Принц Альберт» называется, уж не знаю, почему…
— Олег Юрьевич, — в негодовании директриса даже притопнула ногой, — ну это вы лишнего вообще…
— Простите, — откашлялся Олег Юрьевич и двинул желваками щек.
Девочка Катя взглянула на него почти с любопытством. До этого момента ее не интересовало вроде бы совсем ничего. Стояла неподвижно и молча.
— Извините, дамы, — обратилась лично к роскошной Ангелине Сергеевне директриса, пятна краски на ее шее и щеках разгорелись снова, — продолжаем разговор…
— Я, собственно, все уже сказала, — Ангелина Сергеевна, вновь вытащив темно-зеленую перчатку, рассматривала ее внимательно, как случайную находку.
Юбка-годе сомкнула челюсти так плотно, что явственно слышалось крушение пломб, потом с видимым усилием открыла рот и выдавила сипло:
— А вам-то зачем это все нужно? — Смотрела она при этом на Наталью Евгеньевну. Та мелко-мелко замотала головой, как бы переадресуя вопрос.
Ангелина Сергеевна скупо улыбнулась:
— А что вы хотели предложить? Если бы было решено обойтись минимальными средствами и сделать девочке медицинский аборт, то мы явно не собирались бы тут.
Олег Юрьевич скривился от неприятного слова «аборт», директриса перестала мелко-мелко мотать головой и немедленно подхватила, напирая на слово «очень»:
— В общем-то, я не понимаю вашего недовольства, уважаемая, все складывается очень хорошо, решение очень удачное, очень щадящее и по отношению к Катеньке, и по отношению к будущему ребенку… Нам очень повезло, что Ангелина Сергеевна оказалась такая ответственная, очень ответственная мать!
Катенька побледнела до светлой зелени и маленькими локальными прыжками выскочила из класса, юбка-годе с тихим стоном усталости поднялась:
— Ее часто тошнит, уже похудела на три с половиной кило… Трудно вам будет организовать полноценное питание…
И она не слишком торопливо, но последовала за дочерью, основательно приложив дверью; директриса закатила глаза, громко вздохнула «ооохх» и посмотрела на часы. Все, она более не могла терять ни минуты, иначе придется всю ночь стирать белье, кипятить в алюминиевом баке (выпросила в школьной столовой парочку). А попробуй не кипятить, никакой «Тайд» не спасет от желтых отвратительных пятен. Уже полгода мать директрисы пребывала в парализованном состоянии; это произошло внезапно, в один момент она страшно захрипела, изогнулась последний раз в пояснице и упала на чистейший пол кухни, в которой собиралась растолочь картошку с кипящим молоком — чтобы сохранить белоснежный цвет пюре.
Ангелина Сергеевна плавно встала и взяла в руки свою черную шляпку, венец творения, если разобраться:
— Наталья Евгеньевна, я бы попросила вас дать мои координаты девочке Катеньке, а ее телефон у меня есть — получила от сыновей. Мы свяжемся, и я уверена, что внутреннее дело нашей семьи никак не должно касаться учебного заведения.
Директриса закивала, не веря своему счастью: никак, никак она не могла предположить, что ужасное происшествие разрешится так безболезненно и для школы, и для нее лично. Слов не было, но она честно артикулировала, выдавливая какие-то благодарственные звуки:
— С вашей стороны… очень… такой поступок… это настоящий героизм… спасибо… вот какое же вам спасибо…
Ангелина Сергеевна спокойно кивнула непокрытой головой — шляпку она наденет перед зеркалом с дефектом амальгамы.
В кабинете останутся мужчина и женщина, они перебросятся незначительными словами, все уже в предстоящем возвращении домой, через короткое время вернется вторая женщина, в брючном костюме, напоминающем старинную форму для мальчиков, удивленно вскрикнет, услышав о сказочно прекрасных результатах беседы. Третья женщина с девочкой подойдут еще минут через пятнадцать, к этому времени первая женщина уже будет ехать к больной матери на общественном транспорте, а мужчина — прогревать автомобиль, «десятые» «Жигули». С третьей женщиной вежливо и пространно переговорит худая в брючном костюме, все объяснит, ответит на вопросы, посплетничает в меру, погладит девочку по одной из медовых кос, ей спешить некуда, и всегда-то она выходит из школы последней, когда толстеющий охранник, любитель НАТСа, жарко сопереживает героям безобразного по всем меркам телепроекта «Дом-2».
