— Я — завуч, — продолжила «пава». — Меня зовут Аделаида Вакульевна. Но, скажу вам по секрету, они между собой, — повела она головой в сторону других учителей, — зовут меня Адель. Я не возражаю. Можете тоже так меня называть. Но — только в мое отсутствие! Вот ваш стол, у окна. И — хорошего вам начала!
Зазвенел звонок, все засуетились, похватали журналы, сумки и заторопились из учительской. Лида тоже взяла журнал и пошла вместе с директором. Знакомиться со своим десятым классом.
— Так! Ковалев, Сизов! Для вас что, отдельный звонок нужен? Почему не в классе?
Двое высоких парней, к которым обращался директор, выглядели скорее как успешные клерки, чем как ученики предпоследнего класса: костюмы от Кардена, галстуки, платочки в накладных карманах, модные стрижки и легкий аромат хорошего парфюма.
— Извините, Антон Савельевич, но у нас по расписанию английский, а Елена Петровна…
— Да-да. Елена Петровна заболела и, к сожалению, надолго. Заходите в класс, я представлю вам нового педагога.
Вместе с директором и парнями Лида вошла в класс.
Ученики сидели по двое за столами, занимаясь каждый чем-то своим.
Увидев входящего директора, все молча встали.
— Здравствуйте, — кивнул Антон Савельевич. — Представляю вам учительницу английского языка и вашего нового классного руководителя Лидию Васильевну. Она у нас вообще человек новый. Надеюсь, вы поможете ей освоиться в нашей школе… Садитесь. — Он окинул взглядом учеников и повернулся к Лиде: — Лидия Васильевна, этот класс у нас не с бору по сосенке, если можно так выразиться. Почти все учатся вместе с начальной школы. А теперь почти все уже определились со своим будущим и, как принято было говорить еще относительно недавно, — он улыбнулся, — идут к цели настойчиво и уверенно. Я прав, Ковалев?
— Совершенно правы, Антон Савельевич, — поднялся уже знакомый Лиде Ковалев. — Не сомневайтесь, мы с радостью поможем Лидии Васильевне… успешно влиться в наш коллектив.
По классу пронесся легкий смешок.
— Не переусердствуйте только. Хорошего вам начала! — напутствовал директор не то новую учительницу, не то класс. И вышел.
Лида еще чуть-чуть постояла у доски, давая ученикам возможность рассмотреть себя, потом села за учительский стол и раскрыла журнал.
— Будем знакомиться… А чтобы понять уровень вашего знания языка и оценить произношение, предлагаю делать это на английском. Вы встаете и называете свою фамилию, имя, потом число, месяц, год и место своего рождения. Пожалуйста, первый стол…
«Яркая девушка: каштановая коса до талии, большие глаза-вишни. Одета с дорогой простотой. В ушах серьги изящно-скромные, с большими фиани… Какие, черт, фианиты! Алмазы настоящие! И на пальце перстенек — явно с таким же камушком…»
— My name is Svetlana Harbina. 1 was born on Ten of July one thousand nine hundred ninety three. In Moscow. Where were born my parents and all my relatives.
— Brilliant! Thank you. You can take a seat. Next one, please… [6]
Ученики вставали и легко отвечали на все вопросы. Во взглядах девочек то и дело сквозило ощущение… даже не собственного достоинства, а собственной ценности.
«Не школьный класс, а дорогой бутик… И почему эта Светлана упомянула о рождении в Москве всех своих родственников? Неужели по мне видно, что я — из провинции?.. Не может быть. Уже давно — как коренная москвичка. Классик еще тот…»
— Ну что ж, великолепно! — подвела Лида итог знакомству уже по-русски. — Практически все ответили правильно.
Сидевший за столом у окна Ковалев вдруг снова поднялся с места:
— Лидия Васильевна… — Он даже наморщил лоб, как чем-то серьезно озабоченный. — Вы не могли бы разрешить наш с Сизовым спор?
Лида сразу почуяла подвох. Но виду не подала:
— Я попробую. Если смогу…
— Вы сможете. — Ковалев усмехнулся. — Просто ответьте честно… У вас груди — свои или…
«Ах ты, выкормыш! Куда загнул, щенок!»
Но ни один мускул на лице Лиды не дрогнул. Она даже снисходительно улыбнулась:
— Я отвечу вам, Ковалев, если зададите этот вопрос на английском.
Они смотрели друг другу в глаза, не мигая. Это был уже поединок.
Ковалев секунду подумал и произнес:
— Dear Lidiya Vasilievna… Are your breasts natural?
— Yes, all my body is natural. Do you have more questions, Kovalev?
— No. Thank you, Lidiya Vasilievna. [7]
Лида не отводила взгляд от наглеца, пока тот первым не опустил глаза. Ну что ж, этот раунд — за ней.
Весь класс с интересом наблюдал за поединком учительницы и ученика. Болели они, конечно, за Ковалева. Но им понравилась реакция Лидии Васильевны.
Прозвенел звонок. Нарочито спокойно Лида покинула класс и направилась в учительскую.
Входя, сразу заметила любопытные взгляды новых коллег. Ну ничего, главное — сдержанный вид, строгий взгляд…
Все ограничилось комплиментом физрука — здорового, накачанного молодца.
— Мастер спорта международного класса по спортивной гимнастике, — с ходу рекомендовал он себя. И добавил: — Виталик…
— Виталик вы — для мамы или жены, — сухо заметила Лида.
— Не женат, пардон! Но… — Он близко наклонился к Лиде, и на нее пахнуло ненавистным одеколоном «Hugo Boss». — Виталий Федорович, если настаиваете…
— Я настаиваю только на том, что мне надо готовиться к следующему уроку. И, пожалуйста, не отвлекайте меня.
Подняв голову, она успела заметить сверкнувший сталью взгляд учительницы биологии. И широко улыбнулась ей.
«Да, скучно здесь не будет», — с этой тоскливой мыслью Лида доработала до конца дня.
День оказался тяжелым. И надо было отдохнуть, чтобы с десяти вечера приступать ко второй работе. Хорошо хоть, часы в школе завтра начнутся с третьего урока.
Света Харбина, Леша Ковалев и Паша Сизов шли из школы вместе. Они так и ходили втроем с первого класса. В младших классах по очереди носили Светкин портфель, теперь — ее сумку. К десятому классу Пашкина любовь перешла в дружбу, а Лешка начал настаивать на более близких отношениях. Светке Лешка тоже нравился, но усложнять себе жизнь… А жизнь у нее была классная. Родители не вылезали из заграницы, девочка жила с бабушкой и дедушкой. Оба в прошлом преподаватели института, они следили за ее учебой, а также чтобы внучка правильно питалась, не слишком поздно приходила домой и не болела. В личную жизнь внучки они не вмешивались. Но, в общем, она сама была девочкой разумной.
Сегодня они шли к Лешке — его родители должны были вернуться поздно. Дома у него всегда было что-нибудь вкусненькое — благодаря бабушке по матери, грузинке.
Нашли чего пожевать, открыли бутылку настоящей «Хванчкары», Лешка свернул по косячку с травой, и они продолжили обсуждение новой «англичанки».
— Нет, чудаки! Она — классная тетка! Гламур! — Травка расслабила Леху, и он восхищался «по полной программе»: — Фигурка — бест! И фейс? Да у нее фейс так и просит секса! Особенно — губы! А ножки! Ох, эти бы ноги…
— Мечтатель, блин, кремлевский! Утопист-социалист! — хохотал Пашка (он считался в классе знатоком истории). — Ноги у нее! Как она тебя сегодня посадила! Блеск! Я — в восхищении! Да она с тобой в кино не согласится пойти! Скажи, Светка!
Света, комфортно устроившись на широкой тахте, только загадочно улыбалась.
Да, жесть. Но не показывать же свою обиду…
— Лешенька, а Павлик прав! — мурлыкнула она, — Лида с тобой не то что в кино не пойдет, так еще и высмеет потом перед всем классом.
— А хотите на спор?! — Алексей завелся. — Я пересплю с ней еще до зимних каникул!
— Идет! — Пашка вскочил с места. — На что спорим?
Леха тормознулся. И внимательно посмотрел на Светку:
— От Пашки мне ничего не надо. Но вот от тебя… В общем, спорить буду только на тебя! Выиграю — ты моя. Лады?
Тут уже Светка задумалась:
— А проиграешь?
— Проиграю — отдаю тебе свою «Мазду».
— Кому нужно это старье… — покривилась Светка. — Уже два года гоняешь. И была она не новая.
Леха внимательно посмотрел на подружку.
— Мне предки обещали после десятого новую «бомбу» [8]. Проиграю — твоя!
— …Идет.
— Давайте руки, разобью! — И Пашка махнул ребром ладони по сцепленным рукам Лехи и Светки. — Но только ты должен представить доказательства. Иначе не прокатит. Запишешь все на камеру. Ок?
— Ок.
Скрутили еще по косячку. Прикрыв глаза, затянулись. Хорошо…
Лидия Васильевна тоже отдыхала у себя дома, рассматривая картинки «Камасутры» — готовясь к ночному сеансу на «Adult Finder». На этом американском сайте она работала уже два года — продавала через камеру свои сексуальные фантазии, и купить их могли мужчины всего мира.
У Лидочки бы и своих фантазий хватило, без «Камасутры», но после вымученного дня в школе надо было сменить внутренний настрой — превратиться из учительницы со строгими правилами в продажную девку. Для которой нет запретов ни в чем. И каковой Лида на самом деле не была. Потому что была она одинокой сиротой, рано оставшейся без матери. Отец еще до ее рождения потерялся где-то на просторах огромной страны. Так что к мужчинам она с детства относилась настороженно.
