Или весело мчаться в след улепетывающей изо всех сил добычи, в брызгах и пене, не замечая ничего вокруг, видя только длинное скользкое тело, изо всех сил старающееся спастись, и понимать, что ему от тебя не уйти, ведь ты движешься совсем в другой среде и потому намного быстрее. А этот восхитительный миг завершающего прыжка, когда ты, уже паря в воздухе, четко понимаешь — через миг ты вцепишься всеми лапами, когтями и зубами в твою добычу, чтобы окончательно доказать — кто победил в этой маленькой драме жизни, или со смехом будешь отфыркиваться в след ускользнувшему обеду.
И рыбка тут такая, как надо — спина шириной четко поперек пасти, не надо из себя крокодила изображать, да и длина «така як трэба», с предплечье, без монстров, способных закусить самим рыбаком, оно и понятно — мелководье. Правда зевать и тут не стоит, толпа мелочи с ладошку может тебя и до костей обглодать — и «мама» пискнуть не успеешь, но вроде таких банд тут нету…
Ну и сама еда, конечно, всякие кулинарные изыски — это прекрасно, ну просто потому, что иначе эту мертвечину не съесть. А вот только миг назад бывшее живым, и именно тобой пойманное, вкус имеет просто божественный, да и, как говорится, «голод — лучшая приправа».
Два молниеносных движения когтями вдоль хребта, и голова с костяком, потрохами и шипами отправляется в сторону, а нежнейшее мясцо — в довольно рычащий желудок, или это я рычу? Совсем озверела…
Но все хорошее когда-нибудь кончается: «Желудок у котенка не больше наперстка, поэтому литр молока, который он выпивает, находится в нем под давлением в 100000 атмосфер». Ох-хо-хо, бедный котенок, как я его сейчас понимаю. Похлопав себя по пузу — пятый месяц, не меньше, настраиваемся на благостный лад и общефилософские рассуждения.
Например, то, что удовольствие от рыбалки можно сравнить разве что с… Правда в этом случае за пару минут такого же удовольствия потом шесть месяцев пузом маяться, а потом еще и лет семь выкармливать это чудо. Дети, конечно, «цветы жизни», но на могилах своих родителей, а тут все наоборот — два часа удовольствия и, в крайнем случае, пять минут животом помаяться.
Забавное зрелище — наблюдать, как мысль о цене «следования инстинктам» поднимается от «органа интуиции» вверх по позвоночнику к голове, неспешно так, вместе со встающей дыбом шерстью. Когда же эта мысля смогла достучаться до обожравшихся мозгов, на четырех лапах, волоча набитое пузо по песку, совершаю рывок к брошенному не вдалеке, за ненадобностью, анализатору токсинов — интересно же, как быстро предстоит скопытиться и с какими спецэффектами.
Ну, что можно сказать, после трех минут судорожного тыканья в гору требухи, голов и хребтов — остатков безудержного пиршества. Доверяйте своим инстинктами — они не подводят, в отличие от всяческих умствований. Я уж не знаю, как инстинкт умудряется определить из двух СОВЕРШЕННО одинаковых рыб, какая ядовитая, но среди того, что было не съедено половину анализатор определил как отраву разной степени пакостности, в основном, не слишком, но «пятью минутами размышления о вечном» я бы точно не отделалась. В том, что было съедено, тоже чуток было, вот только в тех частях, которые я благоразумно есть не стала (молоки, жабры, пленки и прочие потроха).
А вот почему была отвергнута вторая половина вполне съедобного? Пришлось волочь «образцы» к диагносту, результат — паразиты. М-да, а вот этот момент будет натуральной проблемой, поскольку на сухопутную живность инстинкт может и не сработать, и вообще — с сыроедением пора завязывать, один раз пронесло и хватит.
Контакт, есть контакт…
Скоро сказка сказывается… Ох, и вспоминалась мне эта поговорка при попытке сдвинуться с места.
А что тут ловить-то? Три дня прошло, мозги на место встали, акклиматизация вроде тоже прошла успешно — что тут еще высиживать? Дожидаться — пока с окрестной пустыни любопытных набежит, так оно нам совсем не надо. А возможность избежать навязчивого внимания только одна — ноги в руки, руки в зубы и вперед.
Но перед этим надо было набраться духу и переделать немало дел.
«Я уколов не боюсь, если надо…» — эта мантра была повторена уже не менее двадцати раз, уже и спец пластырь оставил на животе слева аккуратное круглое пятнышко безо всяких следов шерсти (невосполнимый урон моей неземной красоте), а трясущаяся рука все никак не могла набраться духу, чтобы прижать к нему головку инъектора. Ну что за наказание, ну никак эту трусиху не переубедишь, уговоры и посулы не помогали, пришлось тогда кэпу наорать со всем старанием, закончив многоэтажную лингвистическую конструкцию коротким «Выполнять!!!». Левая рука послушно ухватила правую вместе с инъектором и прижала ее к брюху.
Б-р-р-р, ощущения, когда входит семимиллиметровая игла, еще те, несмотря на то, что он впрыскивает обезболивающее. Да и когда он в тебя начинает литрами перекачивать все эти «препараты первого списка», приятного тоже мало. Процедура сия называется «зарядка» и выполняется обычно ДО спуска, но тут уж ничего не поделаешь.
В общем, идея прекрасная, вместо того, чтобы таскать аптечку снаружи и в случае необходимости судорожно искать в ней нужное, потом разводить, колоть и т. д., вшиваем ее внутрь. Ни потерять, ни терять время на смешивание не нужно — лекарства идут сразу в кровь и разбавляются ею же. При необходимости этот имплантат сам проведет «симптоматическое» лечение, если носитель, например, без сознания. Впрочем, и ежу понятно, что под управлением диагноста он отработает намного эффективней. Единственным недостатком есть то, что все эти лекарства (и не только, «внутривенного питания» там, например, на тридцать суток активных боевых действий) и стимуляторы должны как-то в него попасть и периодически пополняться.
Ну, вот и все, наконец-то, инъектор выдернулся сам, отсоединяем от его тыльной части УММ, а сам УММ от «зарядника» аптечки. Одно дело сделано — я теперь «потолстела» килограмма на полтора, но это не беда, вес, который внутри, нести легче, чем тот, что на плечах. Казалось, что все нервы потрачены и через час уже можно будет отправиться, ага — щас. Забыли про золотое правило — умножать все сроки на три, пять, десять.
Для начала — пришлось лезть в кучу на «оставить» и влезать в броню. Поскольку снять минное поле оказалось задачей непростой и сильно нервной. Чтобы я еще хоть когда-то ставила мины в песок… да их потом проще подорвать, чем найти. Но такой метод нам не подходил, вместо мин я ставила гранаты для надствольника, и найти им замену здесь было нереально. А сами они проявляли чудеса изворотливости и маскировки — ни одна из мин не оказалась на том месте, где я ее ставила, мистика просто какая-то.
Хорошо хоть Тактик мог указать, где они — с точностью до сантиметров, но, даже глядя прямо на нее, увидеть выходило далеко не всегда. А уж постоянное бормотание Тактика во время этого процесса — «контакт с целью — блокирование срабатывания, обнаружен биологический объект — блокирование срабатывания, попытка извлечения — блокирование срабатывания» — добавило не один десяток седых волос в шевелюру. И выключить гада нельзя — блокировка вполне могла не пройти, тогда пришлось бы отпрыгивать на «уставные» 2,5–3 м и молиться на броню и «параболу безопасности». Так что процедура снятия минного поля заняла вместо положенных тридцати минут восемь часов с перерывом на отдых, питье воды и успокоительного в пропорции 1х1.
Утомительно конечно, но оставлять такие «подарки» на месте мне не хотелось — и живность жалко, и такие пакости имеют свойство срабатывать в первую очередь на хозяине. А вот организация тайников для того барахла, что я не хотела брать с собой, после этого прошла на ура — всего делов-то, найти пять пар ориентиров (минимум) и на пересечении их пеленгов закопать все ненужное. Главное — чтобы в этом месте ничего приметного не было, иначе могут и найти.
Ну, наконец, все хлопоты по хозяйству закончены, навьючилась всем самым необходимым, попрыгала и… села. С таким весом не то что подпрыгнуть — ползать впору. Значиться, начинаем все по новой, копаем новый тайник и вытряхиваем из вьюка две трети боезапаса. Понятно, что зарядов бывает два количества: «мало» и «мало, но больше не унести». Вот только с уровнем последнего я несколько ошиблась — тридцать тысяч штук это все же под одиннадцать килограмм веса, попробую обойтись только тремя тысячами «копий», «шарики» я, если надо, и с помощью сита себе понаделаю, а вот «копья» без развитой промышленности мне изготовить не светит.
Что за «копья»? Да, в принципе, то же самое «атмосферное копье», что применяется в тяжелых штурмовиках — для нанесения ударов из космоса по поверхности планеты, весьма эффективны и против не сильно заглубленных подземных укрытий. Вот только вместо трёхсоткилограммовой болванки используется ее уменьшенный до трех десятых грамма вариант.
