– Так уходят от надоевшей жены! – Пошла, волоча ноги и держась за грудь обоими руками, сдерживая всхлипы. – Бросил. Он меня бросил! Только не реветь. Только не разреветься! – краем глаза заметила лист, белеющий на столе в их гостиной.
«Прости! Мне надо понять себя. Возможно, и тебе без меня будет легче».
Ни обращения, ни подписи, ни сухого прощального «пока».
Виен заперла дверь, сложила лист и, положив под подушку мужа, легла и закрыла глаза. Слез не было, только ужасная боль в сердце и разрывающиеся легкие, не выпускающие крик.
В дверь постучали, Катерина пришла убирать. Постояла немного, ушла, наводить порядок в других комнатах. Поцарапалась кошка, издала недовольные «мрряв» и улеглась по ту сторону двери, охраняя. Время от времени проводя лапкой по закрытой двери и зовя хозяйку. Зазвонил телефон внутренней связи, протянула руку – оборвала провод.
«За что?!» – кричало в голове и пульсировало в висках. В груди появилась трещина.
Опять постучалась Катя, и опять не дождавшись ответа, ушла.
Сон не приходил. Зато окутало безразличие, простое равнодушие к собственной жизни накрыло одеялом. Затылок потяжелел, начало закладывать уши, но Виен даже не шевелилась, лежала на боку, сквозь прикрытые ресницы, поглядывая на его подушку.
– Виен! Открой! Это я. – настойчиво просил ИВ. – Уже полдень.
Отморозилась. В окно, вовсю палило солнце, мешало. Оторвала себя от кровати, опустила жалюзи, задвинула шторы и опять спряталась в постель.
Очнулась ночью. ОН стоял на том же месте и ждал, такой же величественный, еще больше красивый, просто неземной, не торопя, не зовя, не требуя. Тяжелые, платиновые волосы не струились как первые дни, а развевались в разные стороны, как и полы его черного плаща. Море вторило им, беспокойно кидаясь на берег. Виен подошла к окну, распахнула, впуская ночную свежесть:
– Пошел к черту! – подумала она и снова наглухо закрылась. – Уж лучше задохнусь, чем тебя слышать, видеть, знать! – Глянула на кондиционер, стыдливо спрятавшийся в самом углу. – Вот и молчи. – сказала железяке, но не включила, побродила по комнате, дошла до ванной. Слезы хлынули с первой каплей воды. Плакала долго, зажав рот, чтобы не будить дом, сидя на холодном металле душевой. Закончилась теплая вода, загудел бак, нагревая новую. Холодный поток воды обливал тело, не успевая нагреться.
Выплакавшись, замерзнув, надела чистое белье, выбрала платье. Грянул гром, хлынул ливень. Ви заперла дверь в спальню и села на подоконник, открыв одну створку. ОН испарился. Вздохнула. Заострила внимание на каплях, падающих на стекло и понеслась в прошлое. Чуть больше года, такой же дождливый день уносил ее далеко от жизни. Жан спас, вытащил. «Зачем? Чтобы бросить, просто уйти без объяснений? – задавала она себе вопросы и тут же отвечала: – Чтобы убить! Морально убить!»
Пляж был пуст. Внезапно налетевшая гроза разогнала всех. Однако Вилен не замечала этого, пустота была в ней самой. Совершенно онемело тело, но и это не заставило ее даже пошевелиться. В дверь постоянно стучали, она и на это не реагировала. Напротив окна появился ИВ, помахал ей. И это ее не интересовало.
День сменился вечером, спустилась на кушетку, положив голову на подоконник. Видела бушующее море, растущие, практически черные волны, рвущиеся к ней. Пожалуй, это было единственным, что трогало ее внимание, что распознавал заснувший мозг. Все краски исчезли, остался серый цвет и красный небосвод, раздираемый молниями, грязная вода и ночь…
Зазвонил мобильник.
– Да! – Выдавила она из себя.
– Муль! Привет! – Прощебетала Ев.
– Я сплю! – тихо прохрипела и отключилась. Звонок повторился. Швырнула телефон на кровать и уставилась в окно. ОН больше не появлялся, а она не задумывалась, хорошо это или плохо. Внутри все умерло. Дождь заменил слезы….
День не сильно отличался от ночи. Красок по-прежнему не было, звуки отсутствовали, все, кроме завывания ветра и рева моря. Зазвенели ключи, щелкнул замок, открылась дверь гостиной комнаты – ИВ вспомнил о дубликатах:
– Ви! Не глупи! Поешь, я оставлю поднос на столе. – Стукнул слегка по двери и удалился, понимая, что ей не до встреч. Так повторилось трижды, менялись лишь голоса: Игорь, Юрий и даже Михаил. Последний из мужчин, пригрозил выломать дверь.
Смотреть на постоянную серость надоело. Перебралась в кровать. Рука нашла забытый ею приговор. Крик вырвался из груди и стоном наполнил спальню…
Минула ночь, за ней еще одна. Ни слез, ни голоса больше не было.
«Возможно это все ложь, такая же, как и его любовь? Нет никакого дара, и бессмертия нет? И жизнь, такая жестокая, останется здесь, на этой холодной постели?» – проснувшийся мозг начал мыслить. Вилена безрассудно принимала решения. Забегала по комнате, обыскивая ящики, в поисках таблеток, своих обезболивающих, на которых жила достаточно долгое время до того как… Их не было. Смутно вспомнила, что за год не выпила ни одной. Открыла дверь, пошла по комнатам, выдвигая ящики в поиске хотя бы снотворного, передвигаясь как приведение. Сама не заметила, как оказалась на улице. Бесцельно пошла вперед и уткнулась в запертые ворота. Постояла, тупо смотря на них. В мозгу щелкнуло. Повернула налево, достигла ступеней к морю. Те самые, 172 ступеньки, железной лестнице, по которой их судьба, с дочерьми, привела в этот дом, в ДОМ ГАЕВ. Спотыкаясь, скользя по мокрому железу, спускалась вниз, постоянно вытирая руками заливающую лицо воду. Не успела схватиться за поручни и покатилась вниз. Хруст раздался в левой руке, в глазах потемнело и ….
Открыла глаза, когда ночь начала уступать дорогу серости нового дня. Поднялась, левая рука упала плетью, совсем не слушалась. Упрямо минула второй пролет, подошла к воде. Стихия разразилась с новой силой. Море поднималось на дыбы, пытаясь вывернуться на изнанку. Схватило ее, затянуло и закружило, всасывая в пучину. Виен закрыла глаза, отдаваясь холодной, безжалостной воде….
Сильные, мужские руки схватили ее, потащили вверх. Седые, мокрые волосы упали на лицо, грудная клетка затрещала под нажимом. Закашлялась, приоткрыла глаза, и тут же устало опустила веки.
****
Михаил подскочил к краю обрыва и увидел, как над Виен наклонился незнакомый человек, поставив руку ей на грудь, посылая ей яркие импульсы. Выкрикнул в рацию: – Срочно ко мне! – и понесся вниз. Но ни Вилены, ни мужчины уже не было. С ее окна слетела сетка, с грохотом открылись створки.
– Что за хрень! – выругался Михаил, побежал назад. Навстречу ему шли ИВ и Игорь:
– Где она?
– Кто же это знает. Блин нафик! Я собственными глазами видел, как какой-то мужик, с платиновыми косами, нес ее из воды. Затем поставил руку на грудь и между ними сверкнул огонь. Я полетел к ним, а их нет! Но не украл же он ее. Пляж пустой. – Михаил постоянно озирался, выискивая по сторонам.
– Поднимусь, – сказал ИВ, – из ее окна вылетела сетка, фрамугу чуть не вырвало.
– Не думаешь ли ты, что она перелетела?! – бросил Михаил.
– А у тебя есть другие варианты? – спокойно ответил ИВ, хотя сам был на взводе.
– Подождите! Не грызитесь! – стал между ними Игорь. – Михаил! Просмотри здесь вокруг еще раз. ИВ, давай обследуем все наверху, какие у нас пустые домики?
– Вы не слышите? – голос ИВ сорвался на крик, но тут же он взял себя в руки. – Я посмотрю в ее комнате, а вы делайте, что хотите. Для меня главное сейчас, привести Виен в чувство! – Отрезал все предложения, подчеркивая свое отношение к женщине.
– Да нет ее в комнате! – доказывал Михаил, а ветер уносил его слова. – Я сам видел ее у воды!
– Я все сказал. – стоял на своем ИВ.
– А если у нее заперто, будешь дверь ломать? – зачем-то спросил Игорь, совсем растерявшись.
– Дверь важнее человека? – взгляд ИВ впился в парня, тот даже вжал в плечи шею.
– Прости! Это я от волнения за Ви, она же…. – парень замялся и пошел осматривать пустые домики.
****
Виен очнулась на кушетке, мокрая, вся в песке, с неестественно изогнутой рукой и страшной болью во всем теле.
«Это не выход и не решение проблемы!» – до Вилен доходил смысл мужского, грудного, довольно таки спокойного голоса, знакомого ей. Сквозь ресницы пробивалось сияние его волос. Подняла голову, а он уже растворялся, оставляя за собой лишь свой, невероятный запах. Облокачиваясь на одну руку, царапая спину о безжизненный пластик подоконника, Вилен села. За дверью приближался топот торопливых шагов. Открыли дверь в гостиной и ИВ, дергая ручку дверей ее спальни, позвал:
– Ви! Ты здесь?
– Идите к шутам! – прохрипела она.
– Вилена! Это уже не смешно! Я просто выломаю дверь!
– Пошел вон! – повысила она голос.
– Я не шучу. Открой дверь. Пожалуйста!
– Пошли вон, все! Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Вон! Идите вон! – Она кричала хриплым, сорвавшимся голосом, безумно смотря на дергающуюся ручку. Ноги тряслись, нервы были на взводе, и это отражалось на ступнях, а ИВ, словно не слышал ее:
