Отмычка не потребовалась. Дверь оказалась незапертой.
Я вошел бесшумно — этого тоже не требовалось. Я мог шуметь, так что очнулся бы даже мертвый. Но не стал.
Потому что в постели разлегся мертвец, судя по всему, очень мертвый. Чарли Азимов не просто исчез. Он умер. Я быстро убедился в этом. Никаких следов насилия. Ничего необычного, правда, если не считать наполовину съеденной тарелки супа на ночном столике. Я проверил. Похоже, грибной. Рядом с тарелкой — большой, на кварту, картонный судок. Суп, очевидно, принесли в нем.
Я позвонил по видеотелефону, чтобы поскорее доложить. Инспектору или сержанту здорово повезет если кто-нибудь из них забредет сюда случайно. Они отволокут меня на Сентрал-стрит в деловой части города и воспользуются кое-какими оставшимися со времен нацисткой войны инструментами — для выкручивания больших пальцев на руках и тому подобное, — которыми обзавелся город, чтобы потчевать террористов.
— Я полагаю, что ты заблудился, — промямлил он.
— Нет, сэр, — резко /покрайней мере, пытался резко/ ответил я. Исчезнувшего Чарли Азимова я нашел.
— Что?! — возмущенно взревел он. — В первый же день! Я надеялся тянуть это дело хотя бы пару недель, если не месяцев. Притащи его сюда, чтобы я мог допросить его. Может, придумаем, как растянуть…
Я поправил на носу свои толстые бифокусные очки и тоскливо посмотрел на труп.
— Это может оказаться довольно-таки трудным дельм, — сказал я ему. — Он немного мертвый. Сообщить инспектору? Я здесь, в комнате Азимова.
Слезящиеся глаза его стали плутоватыми, что еще больше подчеркнуло его жуликоватость.
— Нет, — ответил он. Затем, стараясь выглядеть глубокомысленным, добавил: — Сколько, по-твоему, он пролежит, пока его обнаружат, если мы оставим его там?
Я обвел глазами конуру.
— С неделю.
Ответ ошеломил его.
— Неделя, Лысик? А как же запах?
Я укоризненно покачал головой.
— В этом клоповнике запаха никто не заметит. И сомневаюсь, что у них убирают, так что никакая уборщица сюда не войдет.
— Очень хорошо. Устраивает. Немедленно возвращайся с докладом.
Мне пришла в голову запоздалая мысль и перед уходом я прихватил с собой лишь наполовину наполненный судок с грибным супом. В нашей кухне такой деликатес не появлялся столько месяцев, а Чарли Азимову он наверняка больше не понадобится.
Всего лишь после парочки незначительных стычек с террористами и одной с полицией, которая, по-видимому, приняла меня за одного из террористов, я добрался до дома из коричневого камня. Отомкнув дверь я вошел и сразу направился в офис, прошел через кухню, где — как его там зовут? — весело распевал какую-то песенку альпийских жителей, готовя купленные сегодня утром дорогие продукты. Подождем, когда он узнает, что дело закончилось, хотя и не очень-то удачно.
Жирный сердито посмотрел на меня, как на гонца, принесшего плохие вести, затем опустил глаза на мой судок с супом.
— Ради Гадеса, что это?
Я рассказал ему, где прихватил судок, добавив, что запах такой, что лучшего супа мне не приходилось есть целую вечность.
Еда есть еда, и она прежде всего; он взял судок, снял крышку и уставился на содержимое. Затем, к моему удивлению, поставил судок, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся выпячивать и втягивать губы, выпячивать и втягивать, напустив на себя такой дьявольский вид, от более чем полувекового созерцания которого мне захотелось полезть на стену. Я подошел к своему столу и сел.
— Лысик, — наконец заявил он, — ты — недоумок.
— Да, сэр, — сказал я. — Вы уже мне это говорили.
— Доложи подробно.
Я доложил со всеми подробностями, какие смог припомнить, и мой рассказ получился коротким-коротким, совсем не новелла. Едва закончил, как зазвонил телефон.
Сол докладывал, что Олдисс, за которым он следил, спит с миссис Браннер.
Я передал информацию Жирному, и он прокомментировал ее своим «Фу».
Снова зазвонил телефон. Орри докладывал, что Браннер, его задание — спит я миссис Кларк. Я снова услышал «Фу» от хозяина.
И снова зазвонил телефон, говорил Фред. Он докладывал, что мистер Кларк спит с миссис Олдисс.
— Напоминает обычную карусель, — прокомментировал я Жирному.
— Фу.
Зазвенел дверной звонок и я пошел и впустил инспектора и его хвостика — сержанта.
Инспектор не стал тратить время на вступление.
— Очень хорошо, Лысик, — сказал он резким, дребезжащим голосом. Надевай свою шляпу. Отправляемся на сосисочную фабрику.
— Сосисочную фабрику? — переспросил я.
— В подвалы над Восточными Убийцами.
Я откашлялся.
— Вам не кажется, что мы могли бы войти и поговорить с боссом? Ему, наверное, захочется быть в курсе.
Он посмотрел на меня с торжествующим видом.
— Хорошая мысль. Кажется, единственная в твоей жизни. Мне не терпится увидеть мину на его жирном лице. Пошли, сержант.
Мы прошествовали в офис.
Жирный поднял голову от новой бутылки пива. На этот раз, по-видимому, ее принесли открытой.
— Чем обязан этому вторжению, сэр? — проговорил он небрежно.
Инспектор плюхнулся в кресло, даже не пытаясь скрыть злорадства.
— На этот раз, кусок сала, ты влип. Лысик арестован, ему предъявляется столько обвинений, что мне даже не хочется перечислять их всех. Первое — убийство, а самое последнее — скрылся с места преступления, не уведомив власти.
Жирный не спеша опустил стакан с пивом, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Губы его начали выпячиваться и втягиваться. Это, очевидно, злило инспектора, хотя ему приходилось видеть это представление тысячу раз. Он, наверное, не рассчитывал, что Жирный в такой момент начнет думать.
Наконец, он открыл глаза.
— Этого, инспектор, я не могу вам позволить. Лысик столько лет был моим помощником, что я привык к нему. Возможно, теперь он ведет себя немного по-идиотски…
— Эй, — сказал я.
— Но я привык к нему.
— Это к делу не относится, — отозвался инспектор тоном, который, по его мнению, был рычанием. — Однако, кажется, час назад он вошел в отель "Бауэри Хилтон". Скрытность его поведения вызвал у Чарли Бредбери, принимающего посетителей, и он, поразмыслив, позвонил в полицию. И что обнаружили? Труп некого Азимова Азимова. По донесению, лысик последний, кто приходил к нему. Он, очевидно, сделал свое дело и поскорее смылся.
— Фу, — произнес Жирный. — Это я послал его попытаться установить причину исчезновения Азимова. Обнаружив его мертвым, он сразу же вернулся и доложил мне.
Несмотря на то что положение было критическое, я вынужден был взять тайм-аут, чтобы погордиться за старого обжору. В его словах, пожалуй, был смысл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
