мелькнули.
Юга глядел, забыв дышать от волнения.
Очнулся, когда по всему телу шлюпки прошла крупная, лихая дрожь. Несколько лестниц обвалилось тут же. Юга, выдохнув, заскользил вниз.
Не успел. Звонко щелкнуло и его швырнуло спиной о крышу. Отшибло дыхание, в глазах потемнело, Юга разинул рот, хватая воздух, и едва не захлебнулся, когда сверху обрушился густой, горячий поток.
Выпь каким-то чудом не разбился, выскользнув из широко раскрывшегося «окна» и приземлившись на ту же несчастную крышу. От удара мир слипся и оглох. Шлюпка все пыталась отползти — и не могла. Ее трясло, скручивало, из окон непрерывным потоком выливалась полупереваренная мясная пища. Юга ждал, уткнувшись лицом в спину Дома, старался не дышать.
Когда перестало поливать, его потянули за плечо.
Юга с ужасом обернулся — Выпь, с ног до головы облитый красным, глядел исподлобья.
— Пойдем. Серебрянка там одна.
Юга тупо кивнул, не задавая вопросов, однако сумку с провизией и дарцами прихватить не забыл. Дома провожали их благодарным теплом, чувствуя себя без сомнения — отомщенными.
Серебрянка встретила спутников сдержанно, привычно округлив глаза. Выпь без лишних слов отдал ей поклажу и направился следом за Юга к Провалу.
— Не ожидал от тебя, — проговорил садовник камней, вымывая из волос липкий человеческий сок.
— Ага, — не стал вдаваться Выпь.
— Нет, ну правда. Странный ты, ай, до чего странный! Волосожора не побоялся, погоню вердо развернул, шлюпку вот только-только зарезал, а Провалов робеешь.
— Я плавать не умею.
Юга удивленно вскинул глаза:
— Разве там, где ты рос, Провалов не было?
— Нет.
— Я-а-асно, — Юга подплыл ближе, без церемоний забрал рубашку пастуха и вместе с ней умотал на середину воды.
Оба помолчали, сосредоточенно замывая вещи, марая молочную белизну, а потом Юга небрежно бросил:
— Хочешь, научу?
— Чему научишь?
— Плавать.
— Зачем? — Выпь пожал плечами, самокритично, на свет, рассматривая штаны.
— Как зачем? Ты же не в Городце живешь, а здесь кроме Провалов других источников воды и нет. А свалишься однажды, не удержишься? А тонуть кто будет у тебя на глазах? А…
— Понял, — пастух выжал многострадальную вещь, — только сомневаюсь я, что у тебя получится. Меня научить.
— Да ты прямо вызов мне бросаешь! Как так, чтобы у меня да не получилось?! Вот прямо тут и начнем!
— Нет, нет! — пастух торопливо попятился, так как спутник явно намеревался или научить его, или утопить. — Давай потом?
— Точно?
— Точно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ну и славно тогда, — Юга бросил ему в голову мокрый ком рубашки и нырнул.
Пастух покачал головой и отправился наверх, напоследок посоветовав не тянуть с купанием.
Серебрянка вертела в руках взятый из становья брикет-концентрат. Плотная прессовка, с две ладони, на двух юнцов и одну девочку с трудом хватило бы.
Грустно сказала:
— У вас очень трудно.
— Да нет. Обычно.
— Трудно, — упрямо вздохнула синеглазая, — и опасно. А вы живете среди ходячих этих кошмаров, и словно так и надо, словно вы ничего не боитесь.
— Я боюсь.
— Неправда! — вскинулась Серебрянка. — Вот я, например, я бы ни за что не полезла за Юга в кокон, а ты даже не думал.
— Я думал, — обиделся пастух.
— И тебе было страшно?
— Конечно.
— Тогда почему?
Выпь вздохнул, поскреб мокрый затылок, честно пытаясь найти нужные слова. Нашел ненужные:
— Ну, а как иначе?
Серебрянка с досадой пристукнула кулаком о тощее исцарапанное колено, простонала:
— Ты всегда так говоришь!
— Слушай, давай поедим, а? Уходить скоро.
— А я видела, как ты ушел от разговора, — пригрозила девочка, — Мы к нему обязательно вернемся.
— Хорошо, — уныло откликнулся Выпь, думая, что око выдалось щедрым на обещания.
Юга вернулся скорее, чем ожидалось. На предложение сесть отобедать замотал головой, веером раскидывая брызги:
— Валить отсюда надо, да скорее.
— Почему? — удивилась Серебрянка. — Шлюпка же не вернется больше?
— Шлюпка не вернется, зато придут те, кто после нее крохи собирает.
— Не-люди, — хмуро сплюнул Выпь.
— У вас и не-люди есть? Они что, хуже шлюпки?
— О, намного, намного хуже. Так что собираемся и в дорогу, до Городца не так много осталось.
— Вот и замечательно, — обрадовалась девочка, — а то у меня чувство, что мы вечность в пути.
Собрались действительно быстро, не озаботились даже просушкой одежды — Юга просто остался в штанах, Выпь добыл из сумки сменную, на крайний случай сберегаемую, пару.
Беспокойство спутников передалось и Серебрянке, девочка старалась вообразить себе существо, по сравнению с которым меркла даже шлюпка. Представлялось вовсе страшное.
Парни то и дело оглядывались, коротко, встревожено переговаривались. Серебрянка поняла, что они могут и не успеть.
Не успели.
Те, кого так опасались путники, налетели вдруг — словно с Полога свалились. Завились кольцом, тесня их молчаливыми, на удивление спокойными круторогими тахи.
— Но это же просто люди! — обрадовалась Серебрянка.
Юга дал ей подзатыльник, надвинул капюшон почти на самые глаза и прошипел злобно:
— Молчи, дура! Ни слова, что бы они тебе ни сказали, что бы ни сделали!
Люди окружили полностью, пятеро сняли матовые шлемы, остальные лиц так и не открыли.
— Ну, и кто у нас здесь? — жизнерадостно, и, как показалось девочке, вполне дружелюбно спросил крупный парень с коротко стриженными светлыми волосами и широким, чуть вздернутым носом.
Ее спутники молчали.
— Да вы не бойтесь, ребятки, мы сколько живых людей не видели, поболтать охота. Откуда да куда путь держите?
В ответ красноречиво звучала тишина. Парень расстроился:
— Эй, ну словно с камнями разговариваю. Уважьте ответом, сделайте милость.
— Может, они немые? — предположил другой человек, невысокий и сухой, с короткими пальцами и длинным подбородком.
— А может, все может быть… — светловолосый задумался, постучал по жесткой упряжи своего тахи.
Спешился, вразвалочку подошел к путешественникам. Хмыкнул.
Ткнул пальцем в плечо Выпь:
— А я тебя знаю, парень. И тебя, чернявая шлюшка.
Пастух дернулся — в руке светловолосого поймало блик лезвие. Широкое и ладное.
— Я твои штучки знаю, уродец. Только рот открой — язык через горло вытащу.
По его знаку двое бесшлемных прихватили Выпь за локти, предусмотрительно заткнув рот какой-то тряпкой. Вожак улыбался задумчиво, трогая большим пальцем лезвие.
— Эй, да у них тут действительно не густо, — разочарованно доложил подручный, — еда в брикетах, одежа мокрая и дарцов горсть.
— Ну и правильные ребята значит, не жадные. — Поощрительно улыбнулся главарь. Мимоходом сдернул капюшон с головы Серебрянки. Поморщился, рассмеялся. — Фу ты, страшная какая, бедняжка. Тебе бы хоть платье какое справили, а? Ну, и что мне с вами делать? Отпустить не получится, вы же все расскажете…
— Не расскажем, — пискнула девочка.
Светловолосый улыбнулся ей, снисходительно потрепал по голове.
— Расска-а-ажете, — протянул ласково, больно, с вывертом ущипнул за впалую щеку. Решительно
