- Повторим? – вкрадчиво осведомился сидевший ближе всех ко мне близнец. – Кстати, давай познакомимся. Твое имя мы знаем, а меня зовут Валидуб.
Я чуть не подавилась куском мяса. Валидуб, надо же! И с интересом перевела взгляд на братьев напротив.
- Я – Валигор, - приосанился второй.
- А я Валидол! – подмигнул третий.
И тут я не выдержала и захохотала. Ой, не могу! Валидол! Ну и фантазия у родителей Горыныча была. Надо же, так детей обозвать!
- И не смешно вовсе, - буркнул Валидол. – Смешно ей. Сама-то свое имя давно слышала? Дульсинея, блин, Тобосская!
Обиделся парень, сразу видно! Я утерла слезы и кашлянула.
- Я не с обидой, Валидол, - хихикнула, не сдержалась, - я ж сама из таких вот, с чудным именем.
- Ну, вздрогнули за имена! – Валигор был немногословен, поднимая стопку.
А и вздрогнули! А что-то разошлась, щедро опрокинув в себя самогон и опять закашлялась и будто огнем во рту полыхнуло, зато сразу и закуску подали и похлопали между лопаток.
Мир чуть покачнулся, а я будто поплыла куда-то, так легко и свободно стало.
Парни обсуждали свою недавнюю вылазку в соседнее царство, как девок пугали и за каким-то бородатым мужиком по полю гонялись, требуя выдать, где золото хранит, а я слушала и блаженно улыбалась – хорошо! И чего я раньше не пила?
За второй последовала третья, за ней четвертая стопка, потом я уже не считала. Увлеклась рассказом о своих студенческих буднях, как мне, будущему ЛОРу, пришлось по анатомии делать препарат из нижней конечности. Конечно, тогда я еще не подозревала, какую специальность выберу, но сейчас это почему-то было смешно. Мы ржали как стая сумасшедших, потом решили спеть песню, но, как оказалось, те, что знала я, не знали Горынычи, а их песни не знала я. Наконец, нашли одну общую и затянули в четыре голоса:
- Шумеээээл камыыыыыш, дереээээвья гнуууулись.
- А нооооочка темнаяяаааа былаааа.
И в разгар этой слезливой песни про поруганную девичью честь распахнулась дверь комнаты, шандарахнув по стене. Я поморщилась – кто там такой сердитый?
- О, Костей… Кощфей… Коша! Ик! – пьяно заулыбалась я, радостная, что вижу этого нахала с синими глазами. – А мы тут плюшками балуемся!
- Вижу я, чем вы тут балуетесь, - буркнул Его Бессмертие, подходя ближе.
Почему-то его я тоже видела в трех экземплярах.
- А тебя тоже тры? Ик! – выставив перед собой руку, я пыталась показать три пальца, но почему-то выходил лишь кукиш.
- Угу! – Кощей приблизился ко мне, наклонился и взял за руку, пытаясь поднять, но тело отчего-то было как кисель и слушаться не хотело совершенно.
Я выскальзывала и пьяно хихикала, потешаясь над его неуклюжестью.
- Ну я же соскальзываю! – томно выдохнула я в лицо Коши с интонацией русалки из современного мультика, когда он, наконец, подхватил меня подмышки и поднял на ноги.
Отчего-то конечности не желали слушаться и подгибались.
Горынычи тоже смеялись над попытками хозяина дома привести меня в вертикальное положение, успевая одновременно опрокинуть в себя еще по стопке самогона.
- Зря ты, Кощей, отказался с нами посидеть. Ишь как душевно спели! Ах, не однаааааа трава помяаааааата, помятааааа девичья красааааааа. – Запел опять Валидол.
Кощей зло выругался, обозвал нас алкашами, а потом взвалил меня на плечо, как куль с сахаром и поволок из комнаты. Дальше сознание мое отключилось.
16
Было ли у вас когда-нибудь ощущение, что во рту кошки нас… нагадили? Вот у меня оно возникло, едва я продрала глаза утром. Ну, как утром… Скорее в обед, да и то время я вычислила по бьющим прямо в глаза солнечным лучам. Собственно, они-то меня и разбудили.
Повернув голову, я ощутила в ней взрыв сотен каменных шахт. Осколки булыжников разлетелись по черепной коробке, каждым своим кусочком шмякая и вызывая боль. Вот же е-мое, что это такое?
Кое-как усевшись на кровати и спустив ноги вниз, я наклонилась, зажав голову руками и даже, кажется, замычала от боли. Может, у меня опухоль мозга, и от этого так все болит? А что, все сходится – опухоль росла незаметно, потом – бац! – я в коме, мне чудится всякое непотребство с тройным Горынычем, с которым я еще и пила самогон. О, точно, самогон!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
При этом воспоминании боль стала сильнее, а к горлу подступила тошнота. Едва успев добежать до туалета, я склонилась к унитазу и повторила подвиг моих однокурсников после получения дипломов – принялась звать Ихтиандра. О, как же мне было плохо! Внутри все переворачивалось и казалось, что с очередным спазмом и я сама вывернусь, как перчатка. Наконец, кое-как организм успокоился, извергнув из себя тонны желчи и желудочного сока, а я уселась на пол рядом с унитазом и пригорюнилась – вот так сказка. А где ж волшебное зелье от похмелья? Какой-нибудь шурум-бурум, крекс-пекс-фекс или еще что подобное, чтоб резко полегчало?
На самой жалельной ноте послышался сначала стук в дверь, потом раздался голос Кощея:
- Дульче, ты там как? Жива?
- Сдохла, -мрачно отозвалась я, ощущая себя не просто умершей, а еще и разложившейся.
- Можно войти? – в голосе этого нахала послышались нотки смеха.
- Попробуй, коль не шутишь, - все также мрачно ответила ему и попыталась подняться, но потерпела неудачу – ноги отказывались слушаться.
Вошедший холеный красавчик, свеженький, как огурчик, гладко выбритый, причесанный, в костюме с иголочки навевал мысли об убийстве.
- Кто это у нас тут такой страдалец? – иронично выгнул бровь мой мучитель, присаживаясь рядом со мной на корточки. – Кто это у нас тут такой больной?
- Уйди, постылая морда! – в голосе моем слышалось кровожадное желание покончить с Кощеем на месте, без ломания яиц и игл.
- Тебе не хочется лекарства? – он поднялся на ноги. – Ну ладно, я тогда пошел, у меня там еще троица одинаковых с лица твоих собутыльников.
Переведя на мужчину взгляд, я прищурилась – в руке у него и в самом деле был стаканчик с какой-то жидкостью, уж больно по мутности напоминающей самогон. Буээээ! Изогнувшись, я исторгла в унитаз очередную порцию глупости и вернулась в исходное положение, смерив еще раз взглядом отвратительного хозяина дома. Он что, издевается? Не буду я пить больше никогда это адское пойло!
- Лекарство! – пропел Кощей и потряс рукой.
- Уйди, а? – жалобно проскрипела я. – Никакого алкоголя больше!
- А меньше? – нет, эта скотина издевается?
Вот сейчас как встану, как тресну по лбу! Будет знать, как бедных девочек обижать!
В тот момент, когда я пыталась собрать в кучу свои обычно прекрасно слушающиеся ноги, послышался тройной рев с улицы.
- О, Горыныч в себя пришел! – восхитился Кощей. – Давай шустрее, надо еще проверить, как он там, а то разнесет двор. Кстати, у меня для тебя сюрприз – пока вы там вчера отмечали знакомство, я работал над прахом известного тебе страдальца. И у меня кое-что получилось. Андрей!
- Слушаюсь, мой господин! – послышался скрипучий голос почившего скелета, а следом появился и он сам. – О, барышня, вам нельзя на полу сидеть!
Андрюшенька пробрякал пятками до меня и легко поднял на ноги, схватив своими костлявыми ручками меня подмышки. Ууу, гадкий Кощей! Все-то он предусмотрел!
- Нельзя барышням на холодном полу, у вас все самое важное в том месте, которым вы сидите, а вам еще деток рожать, - причитал Андрюшенька, отряхивая меня со всех сторон.
Я только сейчас сообразила, что на мне только трусы и майка, ни штанов, ни лифчика нет! Расширившимися глазами посмотрела на Кощея и увидела усмешку в глазах.
- Ты настаивала раздеть тебя полностью, говорила, что привыкла спать голой, но я с трудом уговорил тебя остаться хотя бы в этом, - пояснил он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Блин! Я не могла такого сказать, я сплю в пижаме! – возмутилась я столь наглой лжи.
От злости даже голова стала меньше токать. Сама от себя не ожидая, топнула ногой:
- Точно не могло такого быть!
Кощей покачал головой, прикрыв лицо рукой, а Андрюшенька суетился рядом, стянув в ванной халат и прикрывая меня:
