– Да-а… живут же, люди… – вылетело у него невольно.
Обнаружив кошачью миску, Анатолий тщательно вымыл её, протер насухо, а затем, мерной ложкой насыпал ровно столько, сколько значилось в инструкции.
– Кис-кис-кис! – позвал он кота, поставив миску на место.
Кот даже не шелохнулся, продолжая, однако, наблюдать за гостем.
– Ах, ты зараза… – обиделся «кормилец». – Ну, ничего: голод не тётка!
Затем он быстро поднялся и прошел в туалет, который тоже заставил его на несколько минут замереть от невиданной прежде красоты.
«Почище, чем у меня на кухне» – вынужден был он признаться самому себе.
Наконец, обратив внимание на лоток, он поднял его и, ополоснув под водой, вновь поставил на место. Затем, внимательно сверился со списком. Вроде, ничего не было упущено. Анатолий ещё раз окинул взором туалет, заглянул в ванную комнату и, присвистнув, довольный направился в прихожую. На всё про всё, у него ушло каких-то пять-семь минут. На прощанье, он весело подмигнул мрачному коту:
– Ну, до завтра, дуралей! – и насмешливо передразнил, вспомнив соседку: – Хм… Мар-ки-зик!
Четыре дня подряд, Анатолий исправно, по часам, захаживал проведать кота, меняя тому корма и убирая лотки. А на пятый день… запил.
Очнулся только через неделю. И первой же мыслью, которая заставила его подскочить на диване, была мысль о несчастном Маркизе.
– Бляха-муха! – выматерился он, спешно напяливая свою тельняшку. – Жив ли он там?!
Трясущимися непослушными руками Анатолий с трудом открыл дверь, отгоняя от себя подальше страшные мысли и бросил взгляд на диван. Диван был пуст. Сердце сжалось и опустилось куда-то вниз. Он быстро прошел на кухню – пусто. Затем глянул в ванную комнату – никого. Проверил оба туалета – безрезультатно. В страшном волнении, держась за грудь, Анатолий прошелся по всем комнатам. Кота нигде не было. В отчаянии, он вернулся на кухню, и устало плюхнулся на стул. Сердце бешено колотилось.
«Должен же, остаться, хотя бы, труп?!» – недоумевал он, с ужасом вперив свой взор в затейливый орнамент на паркете и представляя себе, что он скажет хозяевам. Три тысячи баксов! Как он расплатится?! Да и где найти такие деньги?! Внезапно, он вспомнил про свою квартиру. От этой мысли ему стало совсем плохо. Он встряхнулся и поднял голову к потолку. И тут же, уперся взглядом на знакомого мужичка, который сидел на самом верху кухонного шкафчика и жалостливо глядел на Анатолия своими огромными как блюдца голубыми глазами.
– Мурзик!! – вскрикнул Толик, от радости перепутав кличку кота.
Несчастный Маркиз, весь взъерошенный и худющий, словно нахохлившийся воробышек, сидел под потолком и, не мигая, взирал на своего спасителя. В его глазах было столько страдания, что в какой-то момент, Анатолию даже показалось, что ещё немного, и кот заговорит с ним человеческим языком.
Через три дня соседи возвратились из своего круиза. Толя не помнил, как он отдавал им ключи и что, при этом, говорил. Помнил только, что заперся после этого у себя в квартире и на целых три дня вновь ушел в запой.
На четвертый день, его разбудили не прекращающийся звонок и барабанная дробь в дверь.
– Толик! Толь, ты жив?! Открой, слышишь, Толя!!! – услышал он знакомые крики соседки.
Неимоверным усилием воли он заставил себя подняться и, кое-как дойдя до прихожей, открыл дверь.
– Боже мой! Как ты нас перепугал! – заверещала Марина и, не ожидая приглашения, вошла в переднюю. – Мы уже подумали, не случилось ли чего страшного, хотели вызвать милицию!
– Не надо, милицию! – протрезвел Анатолий.
– Вот, держи, это тебе от нас с Витей! – Марина протянула огромный пакет.
– Что это? Зачем… – начал, было, Толя.
– Это костюм. Шикарный английский костюм! – Марина торжествующе уставилась на соседа, ожидая его реакции.
– Ну, что вы… Я не могу принять такой дорогой подарок. – поломался для приличия Анатолий, прикидывая – сколько же за него могут дать в комиссионке.
– Можешь, можешь… – заверила довольная хозяйка кота и сунула ему в руку зелененькую бумажку. – А это тебе от Маркизика!
Толик смущенно сунул купюру в карман и заметно повеселел.
«Значит, всё обошлось, слава Богу!» – подумал он про себя.
Между тем, Марина кокетливо прильнула к нему и, прижав его слегка к стенке, льстиво заглянула прямо в глаза:
– Толь! Скажи мне, только честно: что ты сделал с Маркизиком?
Анатолий вытянулся в страхе вдоль стены, приподнявшись на цыпочках и, стараясь не дышать на соседку, еле выдавил:
– Я… я ничего не делал…
– Неправда! – строго помахала перед Толиным носом своим пальчиком Марина, отчего тому снова стало не по себе. И тут же, игриво ткнув его тем же пальчиком в живот, умоляющим тоном вопросила: – Ну, сознайся, Толь! Ну, пожалуйста, между нами…
Деваться было некуда: врать Анатолий не умел. Он тяжело выдохнул, собираясь сделать чистосердечное признание:
– Понимаешь…
– Понимаешь, – в ту же самую секунду перебила его соседка, возвращаясь, по-видимому, своими мыслями к любимому коту. – Маркизика просто не узнать: он стал такой ласковый, добрый… ну просто, как будто взяли его и подменили. А главное – перестал привередничать: ест всё подряд. Причем, с удовольствием.
Марина вновь пристально посмотрела на Анатолия.
– Ну, Толь, дорогой… – она с чувством сдавила Толину руку. – Выдай секрет, пожалуйста!
– Да какой тут секрет? Нет никакого секрета! – оживился Толик и назидательно продолжил: – Просто, котику не хватало общения, понимаешь? Элементарного человеческого общения!
Сын полка
Худенький смазливый мальчонка, с симпатичной мордашкой и невероятно большими черными глазами, покорил нас с первой же минуты, едва мы с ним познакомились. Однако – по-порядку…
Мы – это группа студентов, которая, согласно установившейся традиции, ежегодно, с началом учебного года, была обречена на сельскую каторгу, чтобы помочь собрать урожай «белого золота». На самом «верху» объявлялась хлопковая кампания, и сотни верениц автобусов, набитых школьниками и студентами, в сопровождении работников госавтоинспекции, нескончаемым потоком растекались по дорогам республики.
На целых три месяца, все учащиеся были оторваны не только от учебы, но и от родного дома. От уютной и чистенькой кроватки, от горячего душа, от тепленького туалета. Словом, от привычных удобств горожанина, к которым очень быстро привыкаешь и не замечаешь, пока… не лишишься их на какое-то время.
По приезду на место, каждой группе предоставлялось какое-нибудь глинобитное сооружение каркасного типа, служившее отныне кровом до самого конца мероприятия. Нам досталась сельская школа: по периметру – классы, которые служили спальнями, а в центре – огромное «фойе» для «линеек», идеальнейшим образом послужившее нам в качестве танцплощадки.
С раннего утра и до заката солнца, мы собирали хлопок. Считалось, что мы вносим весомую лепту в дело государственной важности. Хотя, на самом деле, вреда от нас, конечно-же, было не меньше – к каким только ухищрениям не прибегает студенческая смекалка, лишь бы отлынуть от работы: начиная от замачивания хлопка (чтобы он стал тяжелее) и припрятывания в середину фартука огромных камней, песка и прочего, до многочисленных афёр с обвесом, «прокруткой» и последующим двойным (а порою, и тройным!) взвешиванием одного и того же фартука, имевших место во время сдачи хлопка. Я уже не говорю про «ночные рейды» и воровство хлопка-сырца с тележек, с хирмана, чтобы наутро… сдать его ещё раз. В общем, мы были достойными сынами своего отчества: у них там, наверху, были свои приписки и махинации, только по-крупному, а у нас – свои, помельче.
Зато, с наступлением сумерек, наши лица заметно светлели. Ещё бы, весь вечер и вся ночь, до утра, были в нашем распоряжении! Мы спешно мылись, ужинали и начинали готовиться к самому любимому мероприятию – к танцам! О, это было нечто!
Сегодняшняя молодежь даже не имеет представления о том, что такое катушечный магнитофон «Яуза-5», огромная бандура «Тембр», или изящный аккуратненький «Юпитер», весом всего лишь в 5 килограмм. Как нетрудно догадаться, «нанотехнологии» существовали уже тогда, в Советсском Союзе. После ужина, «фойе» постепенно заполнялось «народом», и мы, под записи «Битлов», «Криденса», «Лед Зеппелин», «Смоки», «Слейд», «Шокинг Блю», «Роллинг Стоунз» и прочих прославленных звезд мирового рока, как принято сейчас говорить, «тусовались» по-своему. Чаще всего, медленно кружась на месте, в романтическом танце с партнершей: твои руки строго на поясе дамы, её руки – на твоём плече. Боже мой, какой это кайф, просто, не передать!
Менее «развязные» товарищи, танцам предпочитали различного рода вылазки за пределы дислокации, с целью изучения «родного края», ближайших окрестностей и в поисках приключений. Как правило, это были заядлые охотники или рыбаки. И лишь, редкие скромники, проводили свободное время разумно. То есть, почитывали книжки, вовремя ложились спать… На нашем курсе, таких практически не водилось. Кроме… того самого милого и обаятельного мальчугана, с которого, собственно, и началось наше повествование.
