напольными часами, отсчитывающими секунды ленивыми колебаниями маятника. Часы были искусно расписаны. Художник постарался и изобразил под циферблатом сцену поединка двух магов. Они стояли друг напротив друга, скрючив пальцы и с нескрываемой неприязнью глядя друг на друга. Маги были лысыми, как и полагалось в Освии. По негласной традиции все маги здесь должны были бриться налысо, чтобы показать блеск своих голов. Зато бороды они растили на славу, некоторые, самые предприимчивые маги даже заговаривали несколько волосков, вплетая в них сложные боевые заклинания. В случае опасности можно было просто вырвать нужный волос, высвободить энергию заклинания, не тратя на это ни сил, ни времени, и использовать против врага. Заговоренные волосы помечали лентами, бусинами, или просто связывались в пучок, чтобы их можно было отличить от остальных. Маги на часах швыряли друг в друга волосы, их бороды развевало несуществующим ветром, бусины блестели.
Минутная стрелка нехотя сползла вниз на одно деление, указав точно в нос одному из магов. Я скосила взгляд на Освальда, свободно развалившегося в кресле. Что он был за маг, раз носил свои кудри и нисколько не заботился о чужом мнении? Что он был за маг, если мог потратить полгода наблюдая за скучными первокурсниками, проходящими азы, а сам при этом с легкостью делая такое, от чего местные учителя открывали рты. Одно было несомненно – Рональд потрудился найти для меня лучшего охранника, какого можно представить.
Стрелка часов снова скользнула на одно деление, а по коридору прошелся шепот, подкрепленный волной жгучего любопытства. Это был знак, что ждать осталось совсем чуть-чуть. Я повернула голову к двери, за секунду до того, как мой родной, любимый Рональд дернул ручку и встал в дверном проеме, загораживая плечами бьющий из окон коридора свет. Был виден только его силуэт в ареоле лучей, но его радость я могла распознать и так.
За ним появилась еще одна фигура с гладкой, как колено головой, и обрывки фраз прорвались через размеренный шум коридора.
– … письмо оказалось не совсем безопасным и вызвало некоторые колебания пространства, повлекшие массовые галлюцинации. Ничего серьезного, пара пустяков…– лепетал директор, сам не веря в свои слова. В его голове проносились мысли о том, что академию закроют, а всех учителей отправят в сырые подвалы королевских тюрем. Теперь секрет моей связи с семейством герцогов был раскрыт, и учителя осознали, что неприятность ситуации куда глубже, чем им казалось вначале.
Рональд не мог сердиться. Он шагнул вперед, выходя из пучка солнечных лучей, и я увидела его улыбку. В эту секунду я смогла бы простить ему все, не только бесконечное ожидание письма, затянувшееся на полгода. Я, не двигаясь сидела в директорском кресле и смотрела на него, не в силах оторвать взгляд.
Освальд подошел к Рональду, крепко пожал руку и обнял, не оставляя сомнений, что их связывали не деньги и заказы, а нечто куда более прочное. Дверь закрылась, отрезав любопытные взгляды многих глаз, но я все еще не хотела говорить. Я не хотела делить разговор с Рональдом ни с одними посторонними ушами. Сплетникам и так хватит пищи для творчества на ближайший месяц. Я была уверена, что уже к вечеру слухи обо мне, Рональде и Освальде разлетятся по всей академии, переплетутся с затейливыми домыслами и создадут невероятную картину, вряд ли имеющую хоть какое-то отношение к реальности.
Директор еще что-то пытался объяснять, потом сник, махнул рукой и поплелся прочь, уступая нам свой кабинет. Едва он вышел, Освальд непринужденным жестом поставил противошпионскую защиту и маленький купол.
После этого Рональд подошел ко мне, взял за руку, ту самую, на которой было его кольцо, и посмотрел в глаза долгим взглядом.
– Почему ты не писал? – шепнула я мучавший меня так долго вопрос.
– Я писал тебе каждый день, – так же шепотом ответил он, перевернул мою руку ладонью вверх и поцеловал в переплетение линий. Я ему сразу поверила.
Освальд кашлянул, напоминая о себе.
– Давайте вы, голубки, потом поворкуете, без меня, – влез он. – Сейчас есть вопрос поважнее.
Я покраснела. Мне стало стыдно, Рональд отпустил мою руку и шагнул в сторону.
– Рассказывай, – обратился он к Освальду, и маг стал по порядку выкладывать все, что произошло со мной от момента нашей встречи в комнате Комира и кончая ссорой и лапками.
– Вчера Лисичке под двери подложили конверт. На письме было очень непростое заклинание. Я видел такое только однажды, когда Фермес в последний раз воевал с Аскарой.
Про названные Освальдом королевства я слышала много раз. Их история была излюбленной у всех учителей, которым нужно было на примере объяснить, на какую изобретательность способны люди в своем непримиримости и жажде наживы. Фермес был богатым и сильным королевством. Жители поклонялись Солнцу, считая, что оно старше и сильнее Матери Хранительницы, а сила – это то, чему они всегда отдавали предпочтение. Все мужчины там носили длинные до пола платья, преимущественно черного цвета, считая, что он помогает закалить характер и выдержку в ужасной жаре Фермеса. Женщины тоже носили платья, правда, другого покроя, и любого цвета, кроме черного. Маги Фермеса не стригли волосы, как в Освии, а наоборот, отращивали, чтобы выделяться на фоне остальных жителей.
Богатство и могущество Фермеса были известны далеко за его пределами. Люди в нем привыкли к достатку или даже к роскоши. Ценою этого были постоянные войны с соседними королевствами и использование труда рабов, в которых Фермес превращал жителей завоеванных им земель.
Древняя династия ее правителей славилась на весь мир умом, хитростью и воинственностью. С их подачи Фермес поглощал все новые территории. Освию спасало от такого опасного соседства только море. Флот в Фермесе был, к счастью, слабым, трудно построить корабли, если у тебя не растет ничего, крупнее яблонь. Поэтому высокие звонкие леса Аскары были так притягательны для Фермеса. Королевство не оставляло попыток покорить неподатливый клочок земли, окруженный с одной стороны покатыми хребтами холмов, за которые цеплялись грозовые тучи, а с другой теплыми водами Бирюзового моря. Воины Аскары были храбры и могучи, они ни за что не желали отдать свой маленький рай посреди пустынь, и не жалели жизней, защищая своих женщин, детей и белокаменные города, лежащие посреди высоких лесов.
Даже это не помогло бы им выдержать натиск огромного и могущественного Фермеса, но им помогало одно древнее заклинание. Давно, когда магии, рассыпанной Хранительницей, было еще очень много, а народы уже воевали между собой, один вдохновленный чародей, желая защитить родное королевство, смастерил из глины и пучка перьев волшебную птицу. Маленькая, красная, она казалась невзрачной и бесполезной, никто не придал значения этой новой игрушке, вышедшей из-под рук очередного мастера. Однако уже
