совсем скоро птичку стали считать самым важным изобретением в королевстве. Маг выпустил ее в небо, повелев ей облетать земли Аскары и охранять ее покой. Стоило вражескому войску подойти к границам непоклонного королевства, как маленькая, всего с кулачок птица, поднимала такой крик, что в озерах, реках, ручьях, колодцах и даже чашках на столе по всей Аскаре, начинала дрожать вода. Жители мгновенно узнавали об опасности, неважно, как далеко от нее находились. Напасть на Аскару внезапно стало невозможно.
Правящий в те времена король приказал магу смастерить еще три сотни птиц и не жалея отмерял ему денег. Маг успел выполнить королевский заказ, но внезапно умер, не успев передать свое мастерство.
Птицы не требовали ни сна, ни отдыха, маги и воины самоотверженно несли караулы, но воинственный Фермес не переставал время от времени нападать на Аскару, будто выжидая тот момент, когда последняя волшебная птица сломается, а бдительность аскарцев иссякнет.
Последняя война между Аскарой и Фермесом случилась не так давно. Она была кровавой и жестокой как ни одна прежде. Много воинов пало, и Аскара одержала верх с такими потерями, которых не знала раньше. В Фермес из похода тоже возвращались жалкие крохи тех людей, которые вышли в него. Говорят, что в последнем бою Фермес применил нечто ужасное, какое-то неведомое заклинание, вышедшее из-под контроля, и с которым пришлось бороться магам обоих королевств, позабыв о том, на чьей они стороне.
– Там были такие же колодцы, – сказ Освальд так буднично, будто ему каждый день приходилось иметь дело с бешеной чужеродной и отвратительной магией. Он безмятежно, тоном учителя истории продолжал:
– Война кончилась из-за них, а последствия мы устраняли еще несколько лет. Твой колодец был крошечный и всего один, почти пустяк. Там таких были сотни. Земля походила на решето, из которого лезла устойчивая к магии и оружию дрянь. Она вырывала с корнями деревья, дерн, хватала людей, лошадей, оружие, все, что попадалось, утаскивала к себе и тут же возвращалась вновь. Ни насытиться, ни устать она не хотела. Щупы не волновало, кто их призвал, они были третьей, равнодушной силой, защищающей только свои интересы.
Я был среди магов, оставшихся убирать колодцы, когда войска отступили. Несколько месяцев я занимался поиском способа закрыть их, но тщетно. Колодцы разрастались, множились и казалось, мы эту войну не выиграем. Много магов сгинуло, прежде чем оставшиеся выяснили, что обитатели колодцев ничего не способны поделать с серебром. Освальд достал на свет и повертел серебряный меч, которым вчера отсек чудовищные лапки. – Слишком мягкий и тяжелый, бесполезный против оружия, зато безотказный и верный инструмент в борьбе с обитателями колодцев.
Я рассказываю вам это, чтобы вы поняли, насколько все серьезно. Это не детская шалость, не розыгрыш, не глупая школьная вражда, – это сложная, дикая и необузданная магия, которой не побоится пользоваться разве что сумасшедший.
Кроме того, чтобы создать колодец, нужен доступ к неисчерпаемому источнику магии прямо в волшебном мире Хранительницы. У Комира его, конечно же, нет. Теперь вы вдвоем хорошо подумайте и скажите мне сами, кто мог захотеть убить Лисичку руками послушного дурака, не боясь риска, случайных жертв или разоблачения.
– Дядя-маг! – не задумываясь, решила я.
– Не может быть… – упавшим голосом, сомневаясь и не веря в собственную догадку, проговорил Рональд. – Это так похоже на Черного Геральта.
– На кого? – я непонимающе посмотрела на него.
– Рассказывай, – теперь скомандовал Освальд.
Рональд опустился в кресло и потер лоб. Он вспомнил что-то очень неприятное, тягучую тревогу вперемешку с глубоким отвращением. Он вздохнул и стал рассказывать.
Рассказ Рональда
Мне было четырнадцать и к тому времени лучшие учителя Освии уже научили меня всему, что умели сами. Тогда я искренне и наивно хотел быть полезным для своего королевства и сделать жизнь в нем лучше, а для этого нужны были знания. Я стал просить родителей отправить меня туда, где мне было чему поучиться.
Мать сильно плакала, и все же сама, своими руками писала письма за море, выбирала академии и учителей. Переписка длилась немало времени, но в конце концов решение было принято – я должен был плыть в Аскару, а оттуда с караваном добираться до Фермеса. Вместе с Киром – верным слугой моих родителей, я пересек Бирюзовое море на торговом судне. Мы месяц качались на волнах, не видя ничего кроме воды и неба, потом еще долго плелись по пескам. За дорогу Кир перестал быть слугой и стал моим единственным собеседником и другом, даже больше, он стал родным, как старший брат. Он помогал по прибытию найти и купить дом, менял деньги, договаривался с торговцами, нанимал необходимых слуг, учил со мной язык, объяснял, чего не стоит делать или говорить в Фермесе, как себя вести, чтобы вернуться домой невредимым.
Когда покидаешь надолго родную страну, тебя, будто дерево, вырывают с корнями из привычного места и садят в только что вскопанный грунт. Ты снова в земле и хорошо полит, но корни повреждены, рыхлая поверхность не хочет тебя держать, и чтобы прижиться и пустить мелкие корни нужно много времени. Год прошел прежде, чем меня приняла чужая земля, стали появляться друзья, приходить гости, улыбаться девушки, понимать учителя и торговцы.
Кир пустил корни куда быстрее. К концу года черноглазая дочь королевского лучника была его невестой, и он готовил свадьбу. К тому времени мне его помощь и компания уже не были нужны, как раньше. В академии со мной учились блестящие целители, алхимики, маги, воители, советники – свет будущего королевства.
Геральт учился на мага. Он сидел всегда на первых рядах, засыпал учителей вопросами, блестяще отвечал, если что-либо спрашивали у него и всякому, кто смел над ним смеяться или проявлять неуважение, так мастерски закрывал рот, что желания попробовать снова ни у кого не возникало. Он был гордостью академии, ее надеждой на прославление имени, золотым среди меди. Геральт тянулся к любым знаниям, и никогда не выпускал книги из рук. Однажды он увидел на моем столе редкую книгу, привезенную мной из Осваии. В Фермесе такую было не достать. Голос Геральта дрожал от волнения, когда он просил взять ее на время. Едва он ее получил – стал перелистывать, выхватывать фразы, с жадностью голодного, увидевшего хлеб и старающегося затолкать его в рот целиком. Скоро Геральт стал частым гостем в моем доме, и незаметно для меня самого, превратился в друга. Каждый день после уроков мы шли ко мне, обсуждали прочитанное, спорили.
– Как бы ты поступил, Рональд, если бы перед тобой над обрывом были подвешены пять человек, и спасти их можно было только столкнув проходящего мимо дряхлого старика в пропасть? – спрашивал он.
– Как бы ты
