Я кивнул.
— Итак, каков крайний срок?
Мило опустил глаза, разжал пальцы и потер ладонью поверхность стола.
— Мы должны передать «Сенчури» пробную пленку Миранды в следующую пятницу. До этого времени мне необходимо сделать новую запись и придумать способ заставить Шека помалкивать насчет фальшивого контракта. В противном случае существует высокая вероятность, что «Сенчури» откажутся от своего предложения. Десять дней, Наварр. Потом, если все пойдет хорошо, возможно, я воспользуюсь твоим советом, предложу Миранде стать ее агентом и отправлю агентство к чертям собачьим.
Неожиданно раздался стук в дверь, в кабинет заглянула Глэдис и сказала, что пришли «Конвелл и парни», потому что на прошлой неделе Мило обещал уделить им пять минут. Они принесли с собой пленку.
Мило уже собрался сказать Глэдис, чтобы та отправила их восвояси, но передумал и попросил их впустить.
Когда она снова закрыла дверь, Мило сказал:
— Самодельные пленки. Я мог бы построить дом из того количества, что свалено у нас в задней комнате. Но, с другой стороны, никогда не знаешь, вдруг попадется что-то толковое. Я стараюсь не отказывать людям. — Он подтолкнул ко мне деньги. — Когда будешь уходить, попроси Глэдис дать тебе бумаги по делу; она поймет, что ты имеешь в виду. Я собрал кое-какой материал, там есть вещи, которые тебе необходимо знать.
— Ты решил, что я возьмусь за твое дело?
— Прочитай бумаги. К тому же тебе пора познакомиться с Мирандой Дэниелс. Завтра вечером она выступает в Остине в кафе «Кактус». Знаешь, где это?
Я кивнул.
— Ты решил не отменять концерт из-за смерти Джули Кирнс?
По реакции, которую вызвал мой вопрос, можно было бы подумать, что я чихнул или еще что-нибудь в таком же духе.
— Сходи и взгляни на Миранду. Попытайся понять, из-за чего столько шума, потом поговорим.
Когда я уже подошел к двери, Мило позвал меня:
— Наварр?
Я повернулся.
Мило смотрел сквозь меня, в коридор.
— Сейчас все будет иначе. Это не то… Знаешь, мне совсем не нравится, как у нас получилось в прошлый раз.
Таким способом он приносил мне свои извинения, и я кивнул.
— Хорошо, Мило.
И тут Конвелл и парни начали обтекать меня с обеих сторон на пути в кабинет — сплошные улыбки, новые стрижки, куртки и галстуки. Мило Чавес тут же нацепил на лицо приветливое выражение, сообщил музыкантам, как он счастлив, что они смогли выбрать время и заскочить к нему, и как он сожалеет, что Леса Сент-Пьера сейчас нет в городе.
Пока я шагал по коридору, за спиной у меня звучал их дружный веселый смех.
Глава 08
Когда я выходил из офиса, Глэдис выдала мне толстый конверт и пожелала хорошего дня.
Однако шансы на то, что ее пожелание сбудется, стремительно унеслись в тартарары, когда я увидел, что грузовичок Тилдена Шекли стоит на прежнем месте. Сам же Шекли находился на противоположной стороне улицы и сидел, развалившись, на пассажирском сиденье моего «Фольксвагена»-«жука».
День выдался такой влажный, что от машин поднимался пар. Учитывая, что крыша моего автомобильчика была поднята, внутри наверняка стало так же уютно, как в автоклаве. Тот факт, что Шек, видимо, просидел там некоторое время, несколько поднял мне настроение.
Я подошел к водительскому месту, но не стал забираться внутрь. Шек читал книгу, которую я оставил на полу. Он снял шляпу и джинсовую куртку и положил на приборную доску револьвер «смит энд вессон».
— Я знаю, что все машины похожи, — с сочувствием проговорил я, — но ваша стоит вон там, она такая полосатенькая.
Шек оторвался от книги — моей книги — и улыбнулся.
В третьем классе я знал одного паренька, который обожал все поджигать, причем без малейшего предупреждения. Вот вы сидите с ним рядышком и хохочете, вспоминая последнюю серию любимого мультика, а тот вдруг подносит спичку к обрывку газеты около клетки с морской свинкой, стоящей в классе. Причем выражение его лица ни на мгновение не меняется — маленькие блестящие глазки сияют, на лице широкая дружелюбная улыбка, никак не связанная с деятельностью мозга. Он казался таким славным, что учителя терпели его выходки до тех пор, пока тот не облил бензином песочницу с кучей малышей из детского сада и не попытался ее поджечь.
Улыбка Шека напомнила мне улыбку того мальчишки.
Он помахал в воздухе моей книгой со средневековыми пьесами.
— Ты что, правда понимаешь это дерьмо?
Шек перевернул страницу и попытался прочесть вслух несколько строчек из «Каина и Авеля» Вейкфилда.
— Неплохо, — прокомментировал я его усилия. — Только они произносят «я» на старинный манер, растягивая звуки, получается «й-и-и». Например, так: й-и-и хочу знать, что этот человек делает в моей машине, — произнес я.
Шек похлопал по водительскому сиденью.
— Садись.
— Я придерживаюсь политики не садиться рядом с людьми, у которых имеется оружие.
Он сделал вид, будто только сейчас заметил свой револьвер.
— Проклятье, сынок, подержи этого старикашку — и поймешь, почему я ношу его с собой.
Он взял пистолет за дуло и протянул мне рукоятью вперед.
— Мне вроде казалось, что сначала нужно его разрядить.
Шек рассмеялся.
— В каком идеальном мире ты живешь, сынок? Просто возьми чертов пистолет.
— Спасибо, нет.
Тот пожал плечами и положил «А1» обратно на приборную доску.
— Мне будет жаль, когда револьвер канет в историю. Сейчас все просто шалеют от полуавтоматического оружия, и чтобы пистолет обязательно был двенадцатизарядным. Правда состоит в том, что этому старичку не дали шанса себя показать, хотя в мире никого нет лучше него. Ты видел такие?
— «Смит энд Вессон М58», — ответил я. — «Эм энд Пи стайл».
Шек с довольным видом кивнул.
— Ты любишь оружие.
— Я знаю оружие, — поправил его я. — Но не слишком его люблю.
Мое заявление, похоже, имело для Шека не больше смысла, чем средневековый английский. Он попытался понять, что я сказал, у него ничего не получилось, и он решил продолжить разговор.
— Ты ведь понимаешь, что патроны калибра «А1» являются потрясающим изобретением — сила 0,44 и скорость 0,357. Именно такой пистолет носил твой папаша, когда служил в полиции в семидесятых годах. А знаешь, почему его запретили?
Я сказал, что не знаю.
— Полиция с удовольствием палила из них, используя все возможности «магнума», и дамочки, которые там служили, очень пугались вспышек. — Он рассмеялся. — Потом парни из отдела общественных связей решили, что граждане будут недовольны — где ж это видано, чтобы копы с «магнумами» в руках стреляли по беззащитным жертвам общества, живущим в неблагополучных районах? Просто позор.
— Что вы хотите, мистер Шекли?
Шек засунул палец в книгу, словно собирался через минуту вернуться к чтению. Может, и правда хотел понять, что там произошло между Богом и Каином.
— Мне интересно, какие байки тебе наплел твой дружок. Я не сомневался, что ты выйдешь от него с большим авансом и такой же огромной кучей дерьма.
— И с чего вы так решили?
Шек посмотрел направо и улыбнулся, как будто там кто-то сидел и он хотел разделить с ним веселье.
— Да ладно тебе, сынок. Старине Мило нравится думать, что я тот самый плохиш, который виноват во всех его мелких проблемах.
— Значит, в мелких проблемах? По-вашему, то, что в продюсера Миранды Дэниелс стреляли, ее пробную пленку украли, а Джули Кирнс убили, называется ерундовыми неприятностями?
— Проклятье, сынок, не я решил, что Миранде пора стать знаменитой на всю страну, — продолжая улыбаться, заявил Шекли. — Ты ведь понимаешь, что «Сенчури рекордс» хотят заполучить только ee? Остальная группа… Парни не получат ничего, разве что им пожмут руки. Если хочешь узнать, кто достаточно сильно разозлился на Мило, чтобы устраивать ему неприятности, займись сделкой с «Сенчури».
— Смешно, — сказал я.
— Что смешно?
— Вы постоянно говорите про Мило, но Лес в агентстве главный. Может, существует какая-то причина, по которой он больше не вызывает у вас опасений?
Улыбка Шека ни на мгновение не дрогнула.
— Ладно. Давай я вот о чем тебя спрошу: если Лес Сент-Пьер такой невероятно умный, что заставило его нанять потную кучу дерьма весом сто с лишним килограммов, чтобы тот продавал музыку в стиле «кантри» в барах, куда ходят белые батраки? С точки зрения бизнеса это, по-твоему, имеет смысл?
Он поднял руку ладонью вверх.
— Я сейчас говорю совершенно серьезно и не пытаюсь злобствовать. Я просто не понимаю, что творится у Леса в голове. Лично я не стал бы так надолго уезжать из города и оставлять свой бизнес на вонючего толстяка. Пойми меня правильно, я готов иметь дело с кем угодно, если нужно. Но некоторые владельцы клубов не настолько терпимы, и когда они видят Чавеса… — Он с грустным видом покачал головой. — Такие вещи не слишком полезны для будущей карьеры Миранды.
