– Да, это я. Рассказывай как твои дела, чем занимаешься и где снова мотаешься? Я так понимаю, ты не на Кипре, и в Москве тебя нет, я домой звонила. Вот, еле разыскала на мобильном.
А Глеб слушал и ликовал. В данный момент его жизни только голос его дочери оставлял надежду на то, что в мире ещё есть женщины, живущие искренностью.
– Всё отлично, я работаю, сейчас нахожусь в Волгограде по делам буровой компании. Словом, всё замечательно. Лучше ты расскажи, как там мой внук? Какие дела у зятя, что сваты? – Глеб стал ходить кругами по комнате, его радость от общения с дочерью передалась Михаилу, мысль, что ему тоже очень хочется когда-нибудь поболтать с детьми о внуках приятно погладила сознание, проявив на лице улыбку умиления.
– Папа, слушай внимательно. На твои вопросы я коротко отвечаю: всё хорошо; и хочу сообщить тебе главную новость – ты снова станешь дедушкой!
– Что?! – Глеб включил громкую связь на телефоне и поднёс трубку к уху товарища.
– Говорю, что ты снова станешь дедушкой. Ходила к врачу, ставят семь недель, ты там слышишь меня или нет?
– Конечно, слышу! Девочка моя, как здорово! Ты не представляешь, как прекрасно в дорогах, суете и мишуре дней остановиться и услышать, что где-то в далёкой Канаде появилась новая жизнь. Я очень счастлив, ты молодец! – Глеб почувствовал, как слегка дрогнул его голос, глаза сделались влажными, и маленькая слезинка побежала по окрашенной волнением щеке.
Михаил, чувствуя настроение друга, поднялся с кресла, суетливо захлопал дверцами шкафов в поисках бара и, найдя водку в маленьких бутылочках, быстро отвернул им «головы».
– Папа, мне очень хочется дочку. Я сказала Франсуа, что у него будет сестричка, так он – представляешь – не отходит от меня, по дому стал помогать и даже сегодня в школе никого не толкнул и не обидел.
– Ну, вот видишь, как всё славно получается. Вы думали, гадали, как его к усидчивости и порядку приучить, а жизнь сама воспитала. Только не упустите этот момент, похвалите мальчишку лишний раз, ему приятно и вам удовлетворение. А насчёт девочки или мальчика – так это свыше… но мне кажется, что у тебя опять будет сын.
Михаил достал из холодильника орешки, чипсы, шоколадку и жестом показал Глебу, что для праздника всё готово.
– Ладно, папуля, не буду тебя отвлекать, да и звонить в Россию из Канады – самый дорогой тариф, поэтому давай прощаться. В конце хочу сказать, чтобы ты следил за своим здоровьем. Говорю как врач – ты сейчас находишься в возрасте мужского риска, береги сердце от чрезмерных нагрузок, сосуды и печень от избытка алкоголя и скорее прилетай в гости, очень, очень скучаю по тебе. Целую, целую, зацелую!
– Обязательно прилечу. И я тебя очень люблю! – произнёс Глеб, отключая громкую связь и телефон.
– Ну, что, дедуля, выпьем за новость или будешь печень беречь? – Михаил сиял, как начищенная пряжка солдатского ремня, сверкая белизной крепких зубов.
Глеб сел за накрытый товарищем стол, взял в руки маленькую бутылочку столичной, покрутил её в руках, поднял глаза на Михаила, улыбнулся и произнёс:
– А знаешь, не только Франсуа с появлением ещё одного ребенка в семье будет лучше себя вести. Не только его это событие сделает лучше, мне тоже нужно подумать и изменить отношение к жизни. Уже только потому, что очень хочется дожить до того момента, когда я сяду за большой рождественский стол, и все мои дети, их мужья и жёны, внуки и друзья поднимут за меня, как главу семьи, тост… – Говоря это, Глеб неожиданно ощутил теплоту доброты, уловил нотки сентиментальности и розовой, порхающей по настроению радости. – Давай, Миша! – Он поднял над головой бутылочку. – Выпьем за жизнь, которая сейчас растёт и развивается, за мою девочку и её семью.
Бутылочки стукнулись горлышками, водка одним глотком ушла на встречу с желудком, солёные чипсы захрустели на зубах, оставляя во рту вкус жжёного масла, а душа Глеба уже ничего, кроме счастья, не ощущала, и очень хотела говорить и вспоминать.
– Однажды прилетел я в Дели, – начал он рассказывать Михаилу, который уже понял, что Михалыч в настроении, и поэтому следующие две маленьких бутылочки, но уже с виски, тут же оказались на столе. – Арендовал автомобиль и поехал в Джайпур – главный город Раджистана. До этого дня я уже трижды бывал в этих местах, сотрудничая с компанией по продаже изумрудов. И вот, где-то на середине пути, случилась у меня оказия – боковое стекло моей водительской двери слетело с направляющих и упало внутрь обшивки. Казалось бы, Индия, тепло, можно продолжать путь и так, обдуваясь ветерком, но дорога, по которой я ехал, была забита караванами верблюдов и вереницами старых, выцветших грузовиков, скрипящих под непомерными тюками. Запах, вонь, пыль и грязь очень быстро привели меня к мысли, что нужно останавливаться и восстанавливать стекло. И вот, когда первая звезда блеснула на небе, а заря окрасила горизонт красным цветом, мне удалось справиться с проблемой и наконец-то снова обратить внимание на происходящее вокруг меня. На краю поля, совсем недалеко от дороги, стоял платан, увешанный разноцветными гирляндами и яркими бумажными цветами. Под деревом стояли столы, накрытые белыми скатертями с большим количеством простой еды. Люди веселились, сантур – древний индийский инструмент, похожий на наши гусли – издавал резковатые звуки, которые, несмотря на расстояние, были хорошо различимы. Я постоял немного, увлечённый красками непонятного мне торжества, потом слегка размял отёкшие от сидения на корточках ноги и пошёл садиться в автомобиль. Но, вставляя ключ в замок зажигания, заметил, как двое мужчин, взяв большую ножовку, стали на глазах у всех пилить разукрашенное дерево. Люди, даже те, кто сидели за столом, поднялись и, соединившись руками, образовали живое кольцо. Музыка стихла, шум пилы и распевная молитва десятками голосов заполнили пространство. Зеваки, – такие же, как я путники, остановились, увлечённые красотой и необычностью происходящего. Дерево упало, ломая ветки о крепкую землю. Хоровод остановился, поднял руки к небу, а из общего потока молящихся людей вышел одетый во всё белое юноша. Он, сложив на груди руки, трижды поклонился и, оторвав один листочек, одел на себя белую гирлянду живых цветов под одобрительные крики своего окружения. Потом я завёл двигатель и поехал дальше. Обряд и таинство, которое я видел, забылись на третий день моего пребывания в Джайпуре, уступив место мыслям о работе. Но судьбе суждено было рассказать мне продолжение этой истории. Почти перед самым отъездом у меня выдался выходной день, и я решил немного погулять по уникальному, – думаю, единственному в своём роде, розовому городу.
Розовым его назвали потому, что при строительстве использовался красный песчаник или, если говорить точнее, терракотовый. Дворец был построен махараджей Джай Сингхом и, как гласит легенда, рассказанная мне на базарной площади индийским экскурсоводом, потому, что махараджи взял себе в жёны четвёртую и самую обожаемую им жену. По странному закону, существующему в те времена, третий брак запрещался при условии, что у тебя уже есть две жены. Четвёртый был снова разрешён, но вот как обойти запрет третьего – очень долго оставалось ребусом, который преодолел просветлённый ум махараджи. Он узаконил обряд, существующий в штате Пенджаб, и разрешил мужчине жениться на дереве. Свадебная процессия отправлялась в лес, украшала выбранное дерево, устраивала пир у его корней, желая молодым счастья. Потом дерево, – а обычно это был платан, срубалось, и местный брамин объявлял «безутешному» мужу о безвременной кончине его жены, открывая тем самым «вдовцу» дорогу к следующему браку. Так же поступил и великий раджа, перешагнув через третий брак с деревом, страстно желая свою четвёртую жену. Миша! – Он поднял виски, уже отчётливо понимая, что настроение, встретившись с желанием, хотят напиться и снова ударить по его печени сомнительного качества алкоголем. – Давай для разнообразия сотрём границы стереотипов, и устроим себе свадьбу с деревом. Представь: оно не будет бегать по магазинам, заставляя часами сидеть в примерочных и восторгаться неземной красотой в сочетании с изящностью бренда. И главное – безропотно встретит с тобой старость, несмотря на пороки и недостатки…
Михаил молчал. Он любил такую разговорчивость товарища, и поэтому с удовольствием слушал его, начинающие пьянеть, рассуждения.
Но неожиданно в идиллию общения вмешался резкий, скрипучий звук вращающейся ручки входной двери, и тут же на пороге появилась Лена в форме советника юстиции.
– Нет, вы только поглядите на него! – произнесла она нарочито громко, усаживаясь за стол и отбирая бутылочку виски из рук Глеба. – Я же оставила тебя отдохнуть, привести себя в порядок, а ты чем занимаешься?..
– Миша, – обратился он к товарищу, – представляю свою школьную подругу. Правда, если честно, то абсолютно не помню, как ей удалось из детства вот так незаметно проскочить в кровать моего номера.
