— Феня, мне скучно! Придумай что-нибудь!
— Поговори с Семой, — предложил мальчик.
— Я хочу пить чай! — не унималась Капа.
— Я тоже хочу, — поддержал свою подругу осьминог.
— Вот видишь, Сема тоже не против. Давай попьем чаю.
— Идите на кухню, там все готово, — посоветовал Феня. — Впрочем, я тоже, пожалуй, с вами попью, — тут же решил он, вставая из-за стола и направляясь на кухню.
Но на кухне было неприглядно и серо. Такая обстановка совсем не располагала к чаепитию. Копоть прочно обосновалась во всех уголках кухни. Она не пощадила, ни шкафы, ни посуду.
— Мрачновато здесь, однако. Такое обычно можно наблюдать только на самом дне океана, — присвистнув от удивления, протянул Сема.
— Он прав. Ты знаешь как там мрачно! — зловеще растопырив пальцы, поддержала осьминога Капа.
— Знаю, папа мне рассказывал, — задумчиво провел Феня пальцем по столу, оставив при этом яркую голубую полосу под цвет крышки стола.
— Слушай, Феня! А давай сделаем сюрприз бабе Тоне. Предлагаю отремонтировать вашу кухню. Вот скоро вернется она домой, зайдет в кухню, а здесь вместо всей этой черноты блеск и красота. Знаешь, как ей будет приятно! — воскликнула Капа. — Мы сейчас такой классный ремонт соорудим, заплаваешься!
— Опять квартиру топить будете? — испугался малыш.
Капа обиженно надула губки.
— Я тебе предлагаю, ремонт сделать.
— Но я не умею делать ремонт, — растеряно, ответил Феня.
— Зачем тебе уметь, если я рядом. Я тебе буду говорить, что надо делать и ты сразу научишься. Ты кисть когда-нибудь видел? — спросила Капа. Увидев утвердительный кивок, она продолжила:
— Я, когда в океане ремонт делаю, у меня все на щупальцах стоят. Если ты видел кисть, значит, должен знать принцип ее действия.
— Что такое принцип действия? — спросил Феня.
— Ну вот так, видел? — и Капа взмахнула рукой вверх-вниз, вверх-вниз.
— Видел.
— Это и есть принцип действия.
— Вверх-вниз я понимаю, а что такое принцип действия — нет.
— Это не важно, ты лучше вспомни, где у вас малярные принадлежности находятся.
— Какие принадлежности? — переспросил Феня.
— Малярные. Ну, кисти там, краски.
— А, это все у меня в столе.
— Тащи сюда.
Феня, порывшись у себя в верхнем ящике письменного стола, вскоре выудил оттуда коробку акварельных красок, две банки гуаши, одну белую, другую желтую. В пенале лежала то-ненькая беличья кисточка. Феня ее особенно любил, потому что усики кошечки, эта кисточка рисовала просто замечательно, они получались как настоящие, тонкие и воздушные.
— Да, негусто, — скептически оценила Капа богатство малыша. — Может еще есть какие краски?
Подумав, Феня вспомнил, что у мамы в косметичке тоже есть краски, тени для век, помада для губ, и многое другое, что могло бы им пригодиться.
Пока Феня искал краски, Капа заглянула в кладовку. Ее богатый опыт, накопленный за многие годы, подсказал ей где нужно вести поиски. Вскоре она предстала перед своими друзь-ями обвешенная ведерками с краской и кисточками.
— Вот! — радостно похвасталась она им своими находками. — Что мы имеем: банка желтой краски и баночка белил. Важно, чтобы цвет стен возбуждал в бабе Тоне желание творить, стремление раскрыть свой кулинарный дар. Чтобы каждое блюдо приготовленное ею, будь то жареная картошка или яичница, можно было смело назвать шедевром кулинарного искусства. Ах, замечательно! Это нам обязательно пригодится! — не выдержав, воскликнула Капа, увидев мамину косметику.
Аккуратно расстелив газету, Капа как заправский маляр начала колдовать над банками, переливая краски из одной в другую, смешивая их, и даже пробуя на вкус. Прищурившись, она долго определяла банку на вес, и наконец довольно прищелкнув язычком, торжественно посмотрела на своих друзей. Замаравшись вся и замарав все кругом, она облегченно вздохнув, сказала:
— Все, готово. Можно приниматься за работу, — сказала она, указывая на банку желтой краски и баночку белил.
Сема, довольный тем, что ему разрешили работать, усердно взялся за дело. Он неотступно, словно тень, следовал за Капой, держа во всех своих щупальцах художественные принад-лежности. Даже на голове он умудрился закрепить набор маминых румян.
— Мы с Иваном Константиновичем, ну, с этим, Айвазовским, однажды такой ремонт на кухне сделали, заплаваешься! Так он потом все стены на квадратики порезал и в позолоченные рамки вставил, — критически оглядывая кухню, вспоминала Капа.
Обмерив расстояние пальцами, посчитав что-то в уме, Капа ткнув в загадочную, только ей понятную точку на стене, заявила:
— Начинать будем отсюда.
Тут работа закипела, она кипела словно вода в котле от избытка усердия и эмоций! Капа стояла в углу, скрестив руки на груди, словно полководец на поле брани, и покрикивая командовала Семой и Феней, которые стоя на стремянках под самым потолком послушно выполняли ее указания.
— Туман пудры, акварельную запятую, помадный росчерк…Какой замечательный колер! — обмакнув кисть в желтую краску, провела Капа по стене. — Здорово! выдохнула она, любуясь мазком.
Феня размашисто действовал своей беличьей кисточкой. Пока Сема ползал по потолку, держась за него своими присосками и делился с ним воспоминаниями об океанских просторах. Он аккуратно нарисовал солнышко, цветочек, и умело набросал силуэт танка.
— Да ты прирожденный талант! — воскликнула Капа. — Какую замечательную композицию ты изобразил! А этот жук-долгоносик просто бесподобен!
Открыв холодильник, Капа вытащила свеклу, морковку, смородиновое варенье:
— Вот так, — сопела она, свеклой дорисовывая на солнце губы и глаза. Задышала наша работа! Чувствуешь, какой простор жабрам? — обратилась она к мальчику. — Но, правда немного суховато.
Сема свесившись с потолка заметил:
— Наоборот, все сыро, но я думаю скоро высохнет.
— Я не об этом! Я о чувствах! — возразила ему Капа.
Феня, подбодренный похвалой Капы и не обратив внимания на слова Семы, стал искать на стене место для того, чтобы дорисовать тучку с дождиком, чтобы его работа не казалась суховатой. Но от желтых капель дождя сухость картины почемуто не исчезла.
— Что-то надо предпринимать, иначе краски высохнут, — засуетилась Капа. И вся наша работа насмарку.
Схватив кисть, Капа уверенно изобразила желтое ведро до краев наполненное белой жидкостью.
— Вроде молока получилось. Жидковато, но не то. Чего-то здесь не хватает…Я поняла! Здесь Семы не хватает.
— Меня рисовать будете? — обрадовался Сема, спустившись с потолка. Кухонные художества, желто-белые перспективы, задавленные свеклой, морковкой, смородиновым вареньем, до краев наполнили Семино сердце восхищением.
— Все-таки мы молодцы! В одиночку я не смог бы так талантливо изуродовать кухню.
— Да что ты понимаешь в искусстве! Многих художников никто при жизни не оценил. Я тебя не критиковать пригласила, а помочь.
— Да здесь уже и так все в порядке, хуже некуда. Ты права, меня здесь не хватает! — встал Сема в позу натурщика. Увидев удивленные взгляды друзей, осьминог недоуменно по-жав плечами, поменял положение. — Так лучше? — спросил он, мысленно готовясь к долгому, утомительному позированию.
— Ты мне сюда фиолетового цвета добавь.
— Может не стоит? — разочарованно протянул Сема. — Лучше я здесь пробегусь, и все станет фиолетовым. А кухню мы назовем "Туман в ночи".
Прищурив глаза, Капа подумав, ответила:
— А это идея! В этом что-то есть, но все-таки делай как я тебе говорю. С ночными туманами подождем. Ты главное тучки, капельки прояви.
А баба Тоня, в это время, на минуту забыв о домашних проблемах, уже четвертый час сидела на кухне у своей лучшей подруги. Софья Андреевна, пенсионерка со стажем, была вне-штатным корреспондентом всех городских газет и местного телевидения, потому что она знала все городские новости из первоисточников, то есть из сплетен околоподъездных бабушек. У Бабы Тони не было необходимости выписывать газеты и журналы, потому что все самые свежие новости она узнавала от Софьи Андреевны, которая жила на девятом этаже этого же подъезда. Вот и теперь она делилась с бабой Тоней последними известиями:
— Ты знаешь, кто — то затопил картинную галерею, там иностранная делегация на надувных лодках плавала от картины к картине, рядом с плавающими моделями фрегатов, парусни-ков, и аквариумами с рептилиями. Представляешь, какая красота! — восхищенно рассказывала Софья Андреевна. — Им денежную премию за это дали.
— Кому? Фрегатам? — удивилась баба Тоня.
— Да нет же! — обожглась чаем Софья Андреевна.
— Неужели иностранцам?
— Картинной галерее. Вот кому, — удивляясь непонятливости подруги, сказала Софья Андреевна.
— За что? За то, что картины чуть не утопили?
