— А это, между прочим, не вода, — решила защитить себя она. — Это мой бедный мальчик вспотел.
— Значит надо лечить мальчика, а не картинные галереи затапливать.
— Я вот гляжу на тебя и думаю, откуда только такие умные сантехники берутся, выучили вас на свою голову! — с сарказмом произнесла баба Тоня.
— Только, пожалуйста, прошу мне не хамить!
В Фениной комнате, услышав громкий разговор на повышенных тонах, из-под дивана выглянула Капа:
— Что там, этот поэт бунтует? — прислушавшись к голосам в коридоре, произнесла она. — О картинах говорит, об искусстве. Что поделаешь, творческая личность!
— Да нет, это он о картинной галерее печется. Мы сегодня наверняка ее затопили.
— Как это ты умудрился ее затопить?
— Да не я, а мы. Под нами на первом этаже, выставочный зал. Там сейчас как раз выставка знаменитого художника Айвазовского. Мы тоже с классом пойдем, если успеем.
— Что скоро закрывают?
— Нет, просто уже три раза пытались ограбить выставочный зал.
— Да ты что? Вот бы Иванушка удивился, если бы узнал какой интерес вызывают его картины у грабителей.
— Какой еще Иванушка? — удивился Феня.
— Как какой? Айвазовский Иван Константинович, мы же с ним большими друзьями были.
— Шутишь! — решил мальчик.
— Нисколько. Я ему позировала практически во всех картинах. Мне особенно понравилось, как он меня изобразил в третьей волне девятого вала. Да, постаралась я там на славу! А сколько людей потрепала, до сих пор жаль. А что поделаешь? Искусство требует жертв! — всхлипывала Капа. — Как вспомню, так плакать хочется, — смахнула она набежавшую слезу.
— Только не надо плакать! — испугался Феня. — Ты опять нас затопишь!
— Не могу! — тут же снова разрыдалась Капа.
— Вот смотри, видишь! — обрадовалась баба Тоня, увидев струйку воды, вытекающую из-под дверей. — Видишь, я ничего не делаю, она сама течет.
Вскочив с табуретки, Саша дернул дверь, но не тут то было. Дверь, подпираемая потоком воды, не желала открываться. Приложив неимоверные усилия и уперевшись ногой в стену, сантехник все же смог отжать непослушную створку двери, но тут же снова крепко ухватился за ее ручку, потому что вырвавшийся поток воды, сбив его с ног, чуть не унес на кухню. Справившись с изумлением, Саша заметил мальчика, который сидел на столе, по-турецки поджав ноги. Он сидел и тихо плакал, кулачками размазывая слезы по щеке.
— Что за дети пошли! — воскликнула баба Тоня, с трудом передвигая ноги по колено в воде. — Даже плакать толком не могут. Ну зачем же потоп устраивать?
— Да как вы смеете! — от души возмутился сантехник. — Под вами же картинная галерея!
— Не кричи! Видишь, бедное дите расстроилось. Довели. Без папы и мамы растет. Тут не только картинную галерею затопишь, всю страну в слезах утопить можно, — подняв Феню на руки, заворчала она. — Не плачь мой бедный малыш, затрясла она ребенка на руках. — Не плачь мой золотой. Ну-ка, расскажи бабушке, почему ты плачешь?
— Мне Капу жалко.
— У ребенка жар, заговариваться начал.
— Я сам все уберу, — всхлипнул Феня. — Вот увидите, я сам соберу всю воду!
— Перестань реветь, ты же мужчина! Мы тебе поможем! — воскликнул сантехник Саша, и, сняв свой резиновый сапог, стал черпать им воду.
— Ты лучше собирай воду на кухне, там раковина рядом, — посоветовала ему баба Тоня.
Саша послушно прошлепал на кухню. Размашисто орудуя сапогом, он мысленно пытался сложить создавшуюся ситуацию в рифму. Но получалось очень плохо, вернее не получалось совсем. Рифма, ударяясь о стену огорчения, разлеталась на тысячу мелких брызг разочарования. Саша от огорчения почти готов был уже сам расплакаться, как Феня, но гордость не по-зволяла ему сделать это. Благо, что воду не пришлось долго убирать, так как она убежала в картинную галерею по уже проторенному ранее пути.
Убедившись, что в квартире уже нет воды, баба Тоня облегченно вздохнув, присела на табурет.
— Я, кажется, уже опаздываю, — оглядевшись вокруг, вспомнил о каких-то своих неотложных делах Саша. Выплеснув из сапога остатки влаги в раковину, он попытался его надеть. Но не тут то было! Сапог упорно сопротивлялся этому всеми своими сырыми внутренностями. Он цеплялся за дырку Сашиного носка, выворачивался и выскальзывал из рук хозяина, поскрипывая своей резиновой поверхностью.
— Ну что же это такое?! И, конечно же, в самый неподходящий момент! недовольно ворчал Саша, пытаясь сломить сопротивление своего непослушного сапога, который опреде-ленно не хотел надеваться на ногу.
— Я бы на твоем месте сначала высушила его, — посоветовала баба Тоня уже начинавшему выбиваться из сил сантехнику.
— Как же мне его высушить?
— Да над газовой плитой.
— А не сгорит? — засомневался сантехник.
— А ты зачем нужен? Вот и будешь следить за этим.
— Я специалист по воде, огонь это не моя стихия, — сказал он, но все же включил конфорку газовой плиты, поудобнее устраивая сапог на столе недалеко от мерцающего синим цве-том огня. Саша, поминутно тяжело вздыхая и нетерпеливо поглядывая на свои наручные часы, приготовился ждать, когда, наконец, высохнет этот вредный сапог. Огонек, расцветший васильком над конфоркой, и почувствовав свободу, моментально распустил свои язычки-лепестки, пытаясь прикоснутся к своему новому и неожиданному соседу, начавшему уже источать аромат тлеющей резины.
— Поаккуратнее, пожалуйста, — предупредил Саша огонь. — Ишь обрадовался! сказал он и немного отодвинул сапог подальше от пламени.
Вдруг в прихожей раздался длинный требовательный звонок, возвещающий о чьем-то прибытии. Затем, дверь стала сотрясаться от настойчивых и нетерпеливых ударов, свидетель-ствующих об огромном желании находящихся за нею людей как можно скорее встретиться с хозяевами квартиры.
Баба Тоня, испуганно прижав к груди мокрую тряпку, с тревогой смотрела на ходившую ходуном дверь, не решаясь подойти и открыть ее. Она уже начала догадываться кто за дверью. Из кухни в прихожую вылетел Саша. Вопросительно взглянув на бабу Тоню и пожав плечами, он направился к двери.
— Не вздумайте открывать, это наверняка из картинной галереи! — испуганно воскликнула бедная старушка.
Увидев подергивающиеся губы старушки, сантехник предупредил ее:
— Не вздумайте плакать, иначе утопите нас всех. Итак, уже еле на плаву держимся.
Наклонившись к двери, Саша громко спросил:
— Кто там?
— Немедленно откройте дверь! А после этого мы разберемся, кто там, а кто, как говорится, здесь! — раздался из-за двери знакомый Саше голос.
— Учтите, это директор музея, я с ней уже несколько раз сталкивался. Сложная штучка! — перейдя на испуганный шепот, предупредил бабу Тоню Саша. Ну, а что вы, собственно, хотели? — прильнув к замочной скважине громко, и по возможности, уверенней спросил Саша.
— Нет! Это невыносимо! Мальчик, сейчас же пригласи кого-нибудь из взрослых!
— Кажется, вас хотят… — прошептал Саша, уступая бабушке место у замочной скважины.
Нагнувшись к двери, баба Тоня с трепетом спросила:
— Что вы хотите?
— Вы топите находящуюся ниже вас этажом картинную галерею, где находятся бесценные полотна художников разных школ, эпох, направлений и стилей! увлеченно заговорил голос за дверью, но затем, словно опомнившись, грозно сорвался на крик:
— Немедленно пригласите сантехника, иначе все может безвозвратно погибнуть!
Отпрянув от двери, старушка повернулась к Саше:
— Там тебя просят пригласить.
— Вы ничего не путаете? Спросите, что они от меня хотят!
— Что вы от него хотите? — продублировала Сашин вопрос старушка, снова склонившись к замочной скважине.
— Господа! Смотрите, дым! — вдруг раздался испуганный голос за дверью, Сантехник уже не нужен, срочно нужны пожарные! По-моему горит картинная галерея. Бежим спасать картины!
После этого за дверью раздался постепенно удаляющийся топот.
— Что там? Ну, что там? — нетерпеливо подталкивая в бок старушку, спросил Саша.
— Убежали, за пожарниками. Где-то пожар.
— Ну что это за дом, а?! Одни тонут, другие горят, — чихнул Саша. — Дым даже досюда дошел. По-моему, это в нашем подъезде что-то горит, принюхавшись, определил сантехник.
Баба Тоня, окончательно убедившись, что грозные посетители исчезли за дверью, облегченно вздохнула, и тут же задохнулась от едкого воздуха. В прихожей невыносимо пахло жженой резиной. Черный дым, клубами вываливаясь из кухни, ядовитым змеем полз по всей квартире, оставляя и застилая все пеленой сажи.
— Господи! Да ведь это вы горите! Не хватало вам потопа, так вы еще и пожар устроили! А еще пожилой человек! — возмутился Саша, бросаясь на кухню, откуда валил дым.
Сапог растекшись чадящей смолой по всей газовой плите, щедро извергал плотный, едкий дым. Огня практически не было, только пара язычков пламени, подпрыгивая словно в ка-ком-то языческом танце, облизывала остатки сапога. Зато дыма было более чем достаточно. Если бы Саше заплатили за каждый клуб этого закопченного воздуха, то он моментально превратился бы в одного из самых богатых людей планеты, и вместо того, чтобы работать сантехником, мог бы полностью сосредоточиться на сочинении своих стихов. Но это все было в мечтах, в реальности же надо было как можно быстрее тушить очаг возгорания, как любят выражаться пожарники. В сердцах плюнув на остатки безвозвратно потерянного сапога, чем сразу же потушил пожар, Саша расстроился. Саша с потерянным видом двинулся к выходу. От пережитого стресса у него в голове родились стихи:
