— Вряд ли. Но если так случится, компьютер даст вам знать. Если же я буду в это время в городе или вскоре должен буду оказаться здесь, он также сообщит вам об этом, и… Мне бы очень не хотелось разминуться с вами.
Прямое предложение, но сделано самым вежливым образом, так что… Я дала ему код Крайстчерча и тем самым намекнула, что он может всегда сделать попытку стянуть с меня трусики, если у него хватит духу познакомиться с моими мужьями, с моими сестрами по браку и шумной гурьбой детишек. Вряд ли, конечно, он позвонит. Рослым красивым холостякам с хорошо оплачиваемой и престижной работой нет нужды участвовать в скачках с таким множеством препятствий.
В это время громкоговоритель, бормотавший о прибытиях и отлетах, неожиданно смолк, а потом оттуда раздалось:
— Пауза свидетельствует о вашей глубокой скорби по поводу следующего известия: полностью уничтожен Акапулько. Вы получили это сообщение благодаря любезности линии «Три-„С“» — «Служба Скорости Спокойствия», принадлежащей Межпланетному транспорту.
У меня перехватило дыхание. Капитан Жан сказал:
— Чертовы кретины!
— Какие кретины?
— Да все это Мексиканское революционное королевство. Когда же территориальные государства наконец поймут, что они не могут воевать с государствами-корпорациями! Поэтому я и говорю, что они кретины. И какие!
— Но почему, капитан?.. Простите, Жан?
— Да это же очевидно. Любое территориальное государство, даже если это Эль-4 или астероид — что-то вроде наседки. И сражаться с многонациональной корпорацией — все равно, что палить в туман. Где мишень? Хотите воевать Ай-би-эм? Но где находится Ай-би-эм? Основная контора зарегистрирована в П.О., номер почтового ящика — в Дэлаверском Свободном Штате. Но это не мишень — конторы, служащие и «ветки» Ай-би-эм разбросаны на территории четырех сотен территориальных государств на Земле и еще большего количества — в космосе. Вы не можете ударить по какой-то части Ай-би-эм, не задев так или иначе посторонних людей. Но может ли Ай-би-эм победить, скажем, Великую Россию?
— Понятия не имею, — призналась я. — Пруссаки не сумели.
— Все будет зависеть лишь от того, сочтет ли Ай-би-эм это для себя выгодным или нет. Насколько я знаю, у Ай-би-эм нет никаких войск, вполне возможно, нет даже агентов-диверсантов. Поэтому им придется покупать бомбы и ракеты. Но они могут тянуть время и выбрать любой удобный для них момент, потому что Россия никуда не денется. Не может никуда деться и всегда будет на одном месте — огромная неподвижная мишень. Так будет и через неделю, и через год. И вот, «Межпланетный транспорт» наглядно показал, чем это кончится, — война бессмысленна. Она уже закончена. В Мехико были уверены, что «Межпланетный», опасаясь общественного осуждения, не посмеет уничтожить мексиканский город. Но эти политиканы старого покроя забыли, то государствам-корпорациям совершенно не нужно считаться с общественным мнением, как приходится считаться территориальным. Я же говорю, война закончена.
— Я надеюсь! Акапулько такой красивый город… Был красивый!
— Да, и был бы и сейчас таким, если бы Революционный Совет Монтесумы не витал где-то далеко в прошлом — веке в двадцатом. Теперь же все будут стараться сохранить лицо. «Межпланетный» извинится, заплатит компенсацию, а потом без лишнего шума Монтесума уступит землю и экстерриториальность под новый космопорт, который будет принадлежать новой корпорации с мексиканским названием и главной конторой в Мексике, но… Публике никто не потрудится сообщить, что новая корпорация на шестьдесят процентов будет принадлежать «Межпланетному», а на остальные сорок — тем самым политиканам, которые упирались слишком долго и довели дело до того, что Акапулько был уничтожен.
Вид у капитана Тормея был очень раздосадованный, и я вдруг увидела, что он на самом деле старше, чем мне показалось в начале нашего знакомства.
— Жан, — спросила я, — ваша компания «АНЗАК» не часть «Межпланетного»?
— Может быть, поэтому я и рассуждаю так цинично, — кивнул он и поднялся. — Началась посадка на ваш шаттл, позвольте я возьму вашу сумку.
Глава VI
Крайстчерч — самый прекраснейший город на нашем глобусе.
Впрочем, и не только на глобусе, потому что по-настоящему красивого города вне пределов Земли просто нет. Луна-сити весь под землей, Эль-5 снаружи выглядит как дурдом, а изнутри лишь один его акр смотрится неплохо. Марсианские города — обыкновенные муравейники, а большинство земных тщетно пытаются походить на Лос-Анджелес.
У Крайстчерча нет очарования Парижа, местоположения Сан-Франциско и набережной Рио. Зато в нем есть много вещей, превращавших город в чудное место: ровная гладь Авона, куда выходят улочки нижней части города, умиротворяющая прелесть Кафедральной площади. Фонтан перед Городской ратушей и, наконец, дивная красота наших известных во всем мире ботанических садов, раскинутых по всему городу.
«Каждый грек славит Афины»? Может быть, но я ведь не уроженка Крайстчерча (если «уроженка» вообще применимо к моей породе). Я повстречалась с Дугласом в Эквадоре — это было до катастрофы «Небесного крюка» в Кито — сначала испытывала восторг от дивного романа со взмокшими от пота простынями, потом была напугана его предложением, а потом успокоилась, когда он объяснил, что не имеет сейчас в виду ничего официального, а просто предлагает съездить в гости к его С-семье — посмотреть, понравлюсь ли я им и понравятся ли они мне.
Это меняло дело. Я быстро смоталась в Империю, доложила обо всем Боссу и спросила, что он предпочитает — дать мне отпуск за мой счет или вообще отставку. Он буркнул что-то вроде: «Валяй, съезди, охлади свои придатки и доложи, когда будешь готова снова взяться за работу…» — и я прилетела обратно в Кито до того, как Дуглас вылез из постели.
В то время просто не было способа добраться по прямой из Эквадора в Новую Зеландию, и потому… Сначала по туннелю мы доехали до Лимы, там на полубаллистике через Южный Полюс в Восточно-Австралийский порт в Перте, оттуда по туннелю до Сиднея, там — прыжок в Окленд — по воде в Крайстчерч. На все ушло двадцать четыре часа — дикие зигзаги, и все ради того, чтобы пересечь Тихий океан. Виннипег и Кито почти на одном расстоянии от Окленда (не доверяйте бумажным картам, а спросите у своего компьютера), ну, может, Виннипег и чуть дальше, но не больше, чем на одну восьмую пути.
То, что занимает сейчас сорок минут, длилось двадцать четыре часа, но меня это ничуть не огорчало: я ехала с Дугласом, в которого была влюблена по уши.
Через двадцать четыре часа я была влюблена по уши во всю его семью.
Я никак не ожидала этого. Я предвкушала чудный отпуск с Дугласом — он обещал мне, что мы будем кататься на лыжах и заниматься любовью (честно говоря, я не настаивала на лыжах). Я знала, что должна буду переспать со всеми его С-братьями, если они того пожелают, — своего рода негласный ритуал. Но меня это отнюдь не беспокоило — искусственный человек просто не может относиться так серьезно к обыкновенному совокуплению, как люди. В нашем детском саду большинство девочек проходили специальную тренировку для работы «Подружками по вызову», а потом их контрактовали международные корпорации. Я сама прошла основной курс такого тренинга до того, как объявился Босс, выкупил мой контракт и перевернул всю мою жизнь. (А я сбежала, разорвав контракт с ним, и пропадала несколько месяцев черт знает где, но… Это уже другая история).
Но, наверно, мне все равно было бы чуждо человеческое восприятие секса, даже если бы я и не проходила курс тренинга на «подружку» — и ИЧ просто не может принять людского отношения, нас никогда ведь этому не учили.
Но мы ничегошеньки не знаем о том, что значит быть в семье. В самый первый день своего пребывания там все из-за меня пили чай намного позже обычного, потому что я не могла заставить себя прекратить кататься по полу с семью ребятишками — от одиннадцати лет и до ползункового возраста… Да, и еще с двумя или тремя собаками и молодым котом по имени Мистер Смотри-под-ноги — его называли так за уникальную способность занимать сразу весь пол в любой комнате.
Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. И я не хотела, чтобы это кончилось.
На лыжах меня возил кататься не Дуглас, а Бриан. Лыжные отельчики на Маунт-Хант чудесны, но спальни там отапливаются плохо, и нужно крепко прижиматься друг к другу, чтобы согреться. Потом Викки возила меня смотреть стадо овец, принадлежащее семье, и там я была представлена собаке с искусственно развитым интеллектом, которая разговаривала, — большой колли по имени Лорд Нельсон. Лорд был невысокого мнения об умственных способностях овец, в чем он, я думаю, вполне разбирался.
Берти взял меня с собой на Милфорд-Саунд — сначала мы шаттлом добрались до Дунэдина и провели там ночь. Дунэдин мне понравился («Южный Эдинберг»), но это все же не Крайстчерч. На маленьком пароме мы поплавали по фьорду — на пароме были крошечные каютки, где могли уместиться двое, лишь потому что было холодно и опять приходилось тесно прижиматься друг к другу (что мы и делали).
