На полном ходу Юджин подхватывает меня за талию и ставит сразу на третью или четвёртую перекладину, а едва дождавшись, пока я нащупаю ещё одну пальцами, хватается за мои бёдра иподпихивает, начиная подниматься сразу следом. Лягнуть бы по яйцам этого нахала, но я придерживаю это желание до лучших времён. Если им, конечно, суждено наступить.
Эта лестница длиннее, чем первая. Ступни болят от твёрдых тонких труб, но прохиндей пыхтит где-то в районе моей задницы, и я не хочу доставлять ему удовольствие созерцать её.
Наверху люк, закрытый винтовым механизмом. Чтобы его отпереть, Юджин тесно прижимается ко мне сзади, вставая на одну ступеньку со мной.
Спиной я чувствую стальные, просто непрошибаемые мышцы грудного отдела, а что я чувствую поясницей… лучше промолчу! Ни он сам, ни его внушительного размера детородный орган вообще никак меня не колышет! Только как возможный убийца. А иначе – вот вообще никак!
Когда люк наконец открывается и Юджин спускается чуть ниже, предоставив мне возможность поскорее выбраться из этого тёмного подземелья, с улицы врывается холодный ветер, мгновенно остужая меня. Я карабкаюсь на свободу. Мне остаётся лишь перетянуть со ступеньки вторую ногу, но тут грохочет выстрел. От этого громкого звука закладывает уши, и он идёт изнутри.
Секунда, две, три, пять… Я холодею. Не сводя взгляда от зияющей пустотой чёрной дыры в открытом люке, я не понимаю, как должна поступить. Закрыть его, отрезав Юджину путь к отступлению? Пусть его вяжут омоновцы, а там я добьюсь допроса.
А если он ранен и истекает кровью, то не должна ли я помочь ему выбраться? Ведь он вывел меня из зала, вывел сюда.
А если его уже застрелили и сейчас из люка появится вовсе не Юджин? Я должна закрыть этот люк, чтобы обезопасить себя!
За те десятые доли секунды, что я принимаю решение, из люка появляется рука в пижонской клетке, и я выдыхаю спокойнее.
Дожидаюсь, пока наглая рожа спасителя явится моему взору, и осматриваюсь по сторонам. Мы в лесу, отсюда не видно здания клуба. По моим ощущениям мы прошли не менее километра под землёй. Интересно! И много таких тоннелей расходится в разные стороны от места разврата? И нет ли одного такого поблизости к месту обнаружения тела Велегурской?
Юджин захлопывает люк, достаёт из карманов пиджака мои туфли, и я скорее надеваю их. Не хватало ещё отморозить свои многострадальные за сегодня ноги!
– Холодно? – интересуется мужчина.
– Нет, блин, жарко! Не видишь, вся вспотела? – огрызаюсь я, и Юджин снимает пиджак и накидывает его мне на плечи. Может, он и преступник, но, вынуждена признать, обходительный гад. И все его пикаперские примочки вкупе с этой обходительностью наверняка сводят девушек с ума, да только я на это не куплюсь. – Спасибо, барин, вот уж не ожидала, что вы будете столь любезны!.. – паясничаю я, но тут же кривлю лицо. – Мог бы и пальто захватить, умник.
– Да было бы свободное время, барыня, я бы и вашу шубку прихватил, – не остаётся он в долгу. – Пойдём, у меня здесь тачка недалеко, а здесь нечего светиться.
– Думаешь, это омоновцы? Ну там, внизу?
– Уверен, что нет. – бросив на меня странный взгляд, тихо отвечает пижон. – Сначаланачалось, а потом уже облава подъехала.
Я прокручиваю его слова в голове, но никак не могу подобрать правильный вопрос. Холод и стылый ветер пробирают насквозь, и меня трясёт. От голых веток деревьев и раскидистых лап ельника по земле блуждают мрачные тени, и подсознание рисует в голове картинки, одна другой страшнее. Ещё больше пугает то, что я наедине с возможным убийцей Лики и я безоружна. Шпильки не в счёт.
Неожиданный тихий хлопок сзади поначалу меня не вызывает у меня опасений, но в то же мгновение, как я слышу его, Юджин хватает меня за руку и тянет с тропы вглубь леса. Хлопки раздаются чаще, как и жуткий хруст веток. Запоздало я понимаю, что тот, кто преследовал нас в подземелье, идёт следом, чтобы завершить начатое. И это не омоновцы. Это те, кто сначаланачал.
Что начал? Кто эти люди? Зачем преследуют нас? Икогоиз нас они преследуют?Когопытаются подстрелить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не питаю иллюзий на этот счёт. Кого бы они вели, убьют нас обоих. Если поймают. А у них есть все шансы.
Я в туфлях на двенадцатисантиметровой шпильке, в узком платье и огромном клетчатом пиджаке Юджина. От холода зуб на зуб не приходится, а суставы нещадно болят. Колени не гнутся, и это не какой-то живописный оборот.
Я прекрасно знаю, что это от холода. Однажды мы с Власовым просидели в засаде четыре часа, и я отморозила их напрочь. И теперь, стоит чуть подмёрзнуть, как я снова ощущаю эту ломоту.
Два выстрела с разницей в сотую долю секунды раздаются совсем близко, и первая пуля со свистом проносится мимо моей головы, врезаясь в ствол рядом стоящего дерева.
Юджин проталкивает меня вперёд, перед собой, прикрывая собой. Мой мозг пытается проанализировать этот жест бандита, но удаётся плохо.
– Беги, Ангелочек. Держись левее. Я сразу за тобой.
Вторая пуля, судя по звуку, тоже врезается со свистом в какое-то препятствие, и я рада, что это препятствие не я и не Юджин. Выжимаю из последних сил достаточную скорость, чтобы скрыться от преследования.
Тяжёлые шаги Юджина за спиной и напрягают, и успокаивают меня. В чём бы я его не подозревала, сейчас мы на одной стороне, и мужчина – мой единственный шанс выбраться из этой заварушки живой.
Мир вокруг размыт от слёз. Это чистая физиология: от ветра, холода, от разрезаемого бегом ночного воздуха. Я не оплакиваю себя в этой ситуации, чему быть, того не миновать, но, как и любому живому существу на этой планете, мне хочется, чтобы всё закончилось хорошо.
– Прямо за этими кустами стоит моя тачка, – запыхавшись, неровно говорит Юджин.
– Хорошо, – выдыхаю в ответ. – Надеюсь, мы успеем.
– Надеюсь, ты водишь. – усмехается он, протягивая мне ключи.
Я на бегу перехватываю связку, жму на кнопку сигнализации и оббегаю кузов, пока мой спутник запрыгивает на переднее пассажирское кресло.
– Прикройся! – кричит он, и я падаю на просёлочную дорогу.
Одной рукой нашариваю ручку водительской дверцы, приоткрывая её, и вижу, как Юджин извлекает из бардачка пистолет. В этот момент из-за кустов появляются наши преследователи, и пижон стреляет в их сторону. На секунду я зажмуриваюсь, оглушаемая звуками выстрела в салоне. Серия выстрелов в ответ, и Юджин стреляет снова. Со стороны противника раздаётся сдавленный крик, и всё стихает.
– Поехали! Живо! – командует пижон, и я запрыгиваю в тачку, резко утапливаю педаль газа до упора и стартую с места, находу захлопывая дверцу, под его возбуждённые крики: – Гони, гони, гони!
Пока я сосредоточенно еду по прямой на предельной скорости, вслед машине доносятся звуки выстрелов, которые, к счастью, не достигают своей цели и стихают, едва мы скрываемся за крутым поворотом.
Я выдыхаю и сбрасываю скорость, поворачиваясь к Юджину.
– И куда теперь?
– Куда хочешь, Ангелочек, – кряхтит он. – И, желательно, поскорее.
Я облизываю сухие, потрескавшиеся на ветру губы, и переспрашиваю:
– Кудаяхочу?
– И побыстрее, – кивает он, отрывая руку от правого бока.
Его ладонь окрашена в красный, как и некогда белоснежная рубашка. Теперь, когда я не так занята уходом от преследования, я обращаю внимание и на бледность красивого мужского лица, и на испарину вдоль линии роста тёмных волос, и на лихорадочный блеск в глазах.
– Когда это произошло? – спрашиваю у него. – Сейчас? У машины?
– В лесу.
– Почему молчал?
– А что это меняет? – ухмыляется он. – Надо было выбираться.
– Пуля прошла навылет?
Он округляет глаза и кивает.
– Да, не волнуйся, ничего страшного не произошло, зацепило краешком.
Я прибавляю газа, чтобы выехать на трассу.
– Вот ещё! – фыркаю в ответ на его слова, закатывая глаза. – Решил, что ты меня хоть как-то волнуешь?
– Волную, – удовлетворённо смеётся он, но тут же охает, зажимая пулевое отверстие ладонью. – Отвези меня куда-нибудь отлежаться.
