К этому времени и сама она прекрасно понимала, что Россия стала для нее новой родиной, где ей предстоит прожить еще очень долго. «Для того, — писал историк К. И. Арсеньев, — оставила веру своей родины и приняла православие; усердно начала изучение русского языка и скоро преуспела в нем так, что казалось, будто всегда принадлежала к великой семье русского народа».
Крестным отцом Марты, получившей новое имя — Екатерина, стал сын Петра — пятнадцатилетний царевич Алексей, а крестной матерью — сводная сестра царя Екатерина Алексеевна — сорокасемилетняя дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской. Отчество «Алексеевна» Екатерина получила от своего крестного отца — пасынка Алексея. Теперь все, кто пренебрегал ею, резко изменили к ней отношение, ибо перед ними была крестная дочь царевича и царевны и, наверное, будущая государыня.
Даже Меншиков сменил тон и, оставаясь ближайшим другом Екатерины, стал вместе с тем и почтительным подданным.
А между тем новообращенная Екатерина и ее прежние товарки продолжали жить одной компанией сначала при дворе любимой сестры Петра — Натальи Алексеевны, а потом во дворце Меншикова. Они не были домоседками и часто уезжали к царю в Нарву, Смоленск, Витебск, Петербург. В 1707 году у нее родилась первая дочь — Екатерина, скончавшаяся через год, а затем на свет появились еще две девочки: 27 января 1708 года — Анна, а 18 ноября 1709 года — Елизавета. Первой из них было суждено занять трон в Голштинском герцогстве, а второй — стать российской императрицей.
Новелла 5
«За любовь и отечество»
Двадцать пятого февраля 1711 года в Успенском соборе был зачитан Манифест об объявлении войны Османской империи. В этот же день, перед тем как отправиться в поход против турок, Петр обвенчался с Екатериной. Правда, венчание было тайным, но оно — было. Впервые Екатерина пустилась навстречу опасностям, а может быть, и смерти не как любовница Петра, а как законная жена.
Необычайно сильная привязанность Петра к Екатерине объяснялась не только силой чувств, которые он долгие годы испытывал к ней.
Прусский резидент в Петербурге граф Г. Ф. Бассевич писал в своих «Записках»: «Она имела власть над его чувствами, власть, которая производила почти чудеса. У него бывали иногда припадки меланхолии, когда им овладевала мрачная мысль, что хотят посягнуть на его особу. Самые приближенные к нему люди должны были трепетать его гнева. Появление их узнавали по судорожным движениям рта. Императрицу немедленно извещали о том. Она начинала говорить с ним, и звук ее голоса тотчас успокаивал его, потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. И он засыпал в несколько минут. Чтобы не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым. Между тем прежде, нежели она нашла такой простой способ успокаивать его, припадки эти были ужасом для его приближенных, причинили, говорят, несколько несчастий и всегда сопровождались страшной головной болью, которая продолжалась целые дни. Известно, что Екатерина Алексеевна обязана всем не воспитанию, а душевным своим качествам. Поняв, что для нее достаточно исполнять важное свое назначение, она отвергла всякое другое образование, кроме основанного на опыте и размышлении».
Отправившись к армии, Петр находился в пути почти четыре месяца. Столь долгое его путешествие от Москвы до Прута объяснялось тем, что по дороге он подолгу останавливался в разных городах, решая вопросы грядущей кампании и особенно основательно подготавливая и проводя дипломатические акции. К тому же из-за внезапной болезни пришлось остановиться в Луцке.
В Галиции, в местечке Ярославле, Петр встретился с молдавским господарем Дмитрием Кантемиром и 11 апреля 1711 года подписал с ним союзный договор, направленный против турок. Здесь же 30 мая Петр подписал договор с польским королем Августом II, специально для этого приехавшим в Ярославль.
И еще одно важное дело решилось во время пребывания Петра и Екатерины в Галиции: в местечке Яворово 19 апреля состоялось подписание брачного соглашения о женитьбе царевича Алексея Петровича на немецкой принцессе Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской. По условиям договора, невеста оставалась в своей прежней лютеранской вере, а будущим детям предстояло креститься по православному обряду.
В то время, когда Петр и Екатерина находились в походе, Алексей жил в семье своей семнадцатилетней невесты, в увеселительном замке Зальцдален около Брауншвейга, и писал своей мачехе: «Герцог-отец, дед и мать герцогини, моей невесты, обходятся со мною зело ласково».
Двенадцатого июня Петр и Екатерина прибыли в лагерь русских войск на Днестре, но множество русских полков было еще в пути. Их марш к Днестру оказался очень трудным: стояла сильная жара, высушившая не только ручьи и озера, но и колодцы. К тому же саранча пожрала траву, и от бескормицы пало множество лошадей, замедляя тем самым движение артиллерии и обозов. Провианта не хватало, ибо край подвергся разорению турками и союзными им татарами.
Наконец дивизии Шереметева, Вейде и Репнина — общей численностью около сорока тысяч человек — соединились на берегу Прута и построили укрепленный лагерь. Скоро вокруг него сосредоточились неприятельские силы, в три раза превосходящие русские и союзные им молдавские войска. После двух турецких штурмов, с трудом отбитых русскими, оставшись без продовольствия и не имея доступа к воде, Петр решил капитулировать. Он приказал Екатерине покинуть ночью лагерь и скакать в Польшу. Но она наотрез отказалась, а вместо бегства принесла Петру все свои драгоценности, стоившие десятки тысяч золотых рублей.
С этими драгоценностями в турецкий лагерь отправился вице-канцлер Петр Павлович Шафиров, сопровождавший царя в походе, и подкупил имя великого визиря, согласившегося выпустить окруженную армию из лагеря[1].
Армия пошла к границам России, к Днестру, а Петр и Екатерина отправились сначала в Варшаву для свидания с Августом II, а затем в Карлсбад, на воды, и, наконец, в Торгау, где должна была состояться свадьба царевича Алексея Петровича и принцессы Софьи-Шарлотты, доводившейся свояченицей австрийскому императору.
Тринадцатого октября 1711 года Петр и Екатерина приехали в саксонский город Торгау, а на следующий день во дворце было совершено венчание и отпразднована довольно скромная свадьба. После нее родители Алексея отправились дальше, а он остался в Саксонии.
Новелла 6
Кровавая одиссея цесаревича
Спустя два года Алексей и Софья-Шарлотта обосновались в Петербурге. В 1714 году у них родилась дочь Наталья, а еще через полтора года — сын Петр, будущий российский император Петр II. Через десять дней после рождения сына Софья-Шарлотта умерла от родильной горячки.
Алексей во время ее болезни был рядом и несколько раз падал в обморок.
Причиной его душевной слабости была не только кончина жены. Незадолго до ее смерти царевич завел роман с крепостной служанкой своего первого учителя Никифора Вяземского — Ефросиньей Федоровой. Не исключено, что в те трагические минуты его мучили угрызения совести.
Это был единственный любовный сюжет в жизни Алексея Петровича, влюбившегося в Ефросинью до такой степени, что впоследствии он просил даже позволения жениться на ней, предварительно выкупив Ефросинью и ее брата Ивана на волю у их хозяина.
Софья-Шарлотта, знавшая о связи мужа с Ефросиньей, на смертном одре с горечью проговорила, что «найдутся злые люди, вероятно, и по смерти моей, которые распустят слух, что болезнь моя произошла более от мыслей и внутренней печали».
Петру конечно же передали слова невестки, и царевич страшно боялся отцовского гнева. Но еще более стал Алексей опасаться ярости Петра, когда на поминках Софьи-Шарлотты отец сам вручил ему грозное письмо. Он писал Алексею, что радость побед над шведами «едва не равная снедает горесть, видя тебя, наследника, весьма на правление дел государственных непотребного». Петр упрекал сына в том, что тот не любит военного и других необходимых для государства дел.
«Сие представя, — писал Петр, — обращуся паки на первое, о тебе рассуждая: ибо я есмь человек и смерти подлежу, то кому насажденное и взращенное оставлю? Тому ленивому рабу евангельскому, закопавшему талант свой в землю? Еще и то воспомяну, какого злого нрава и упрямства ты исполнен! Ибо сколь много за сие тебя бранил и даже бивал, к тому же сколько лет, почитай, не говорю с тобою, но ничто на тебя не действует, все даром, все на сторону, и ничего делать не хочешь, только бы дома жить и им веселиться, однако ж всего лучше безумный радуется своей беде, не ведая, что может от того следовать не только ему самому, то есть тебе, но и всему государству? Истинно пишет святой Павел: «Как может править церковью тот, кто не радеет и о собственном доме?»
