Геннадий Андреевич Ананьев
Поздний бунт. Андрей Старицкий.
Из энциклопедического словаря.
Изд. Брокгауза и Ефрона.
Т. II, СПб., 1892
ндрей Иванович - удельный князь Старицкий, младший из сыновей великого князя Ивана III, родился в 1490 г., умер в 1537 г. Со своим старшим братом, великим князем Василием III, прожил в согласии. Через несколько дней по кончине Василия (умер 3 декабря 1533 г.) по приказанию правительницы Елены, был схвачен старший из братьев покойного - Юрий - по обвинению в крамоле и посажен в тюрьму. Андрей не был заподозрен в соумышленничестве с Юрием и спокойно жил в Москве до сорочин во великом князе Василии. Собравшись уезжать к себе в удел (в марте 1534 г.), Андрей стал припрашивать городов к своей вотчине; в городах ему отказали, а дали вещи: шубы, кубки, коней. Андрей уехал с неудовольствием в Старицу. Нашлись люди, которые об этом неудовольствии князя Старицкого передали Елене, а Андрею сообщили, что его хотят схватить. Приезд Андрея в Москву для личного объяснения с правительницей не положил конца взаимным недоразумениям. По возвращении в Старицу, Андрей подозрения и страха не отложил. В Москву донесли, что Андрей собирается бежать. Тогда Елена послала звать князя Старицкого в Москву на совет о войне казанской (в 1537 г.). Три раза приглашали его в Москву, но он не ехал, отговаривался болезнью. Тогда было снаряжено в Старицу посольство из духовных особ, и вместе с тем было двинуто сильное войско, чтобы отрезать путь к литовской границе. Узнав об этом, Андрей выехал из удела и направился в Новгородскую область, где ему удалось возмутить многих помещиков. Настигнутый великокняжеским войском, которое было под начальством любимца Елены - князя Овчины-Телепнева, Андрей не решался вступить в битву и согласился приехать в Москву, понадеявшись на обещание Оболенского, что там не сделают с ним ничего худого. Но Елена не утвердила договора, а сделала Оболенскому строгий выговор, зачем тот без ее приказания дал клятву князю Андрею; Андрей был заключен в тюрьму, где и умер через несколько месяцев (в 1537 г.). Его жена Ефросиния и сын Владимир также были посажены в тюрьму.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
а полпути к Старице его догнал сотник великокняжеского полка, сопровождаемый дюжиной выборных дворян[1], облаченных в боевые доспехи, при мечах и даже копьях. С явной повелительностью в голосе сотник оповестил князя Андрея Ивановича[2]:
- Велено тебе, князь, воротиться.
- Не случилось ли ухудшения с батюшкой, - спросил князь Андрей и тут же поправился, - с великим князем[3]?
- Не ведаю. Послан я братом твоим, великим князем Василием Ивановичем[4]. А батюшка ваш жив, хотя и продолжает зело хворать.
«Что же тогда стряслось?» - задал себе вопрос князь Андрей, вполне понимая, что ответ сможет получить только в Кремле, одно ему ясно: без большой нужды не послал бы Василий за ним вестника.
- Раз зовут, стало быть - не просто так, - сказал он, как бы оправдывая свою полную послушность, и повелел своим дружинникам и путным слугам:
- Поворачиваем коней.
Не обратил князь Андрей внимания на то, что сотник прискакал не с парой путных слуг, а с целой дюжиной вооруженных людей, словно для конвоя приготовившихся. Мимо глаз князя это прошло, не зацепило, не насторожило. Не заметил, как после его приказа едва сдержал ухмылку сотник, которому было велено вернуть князяАндрея в Москву непременно, а если он заартачится, даже применить силу.
Всю обратную дорогу князь пытался понять, почему вдруг понадобилось его присутствие в Кремле, и склонялся к выводу, что отец в дни своей тяжелой, можно сказать безнадежной хворобы желает видеть всех сыновей своих у предсмертного одра.
«Может, собирается сказать заповедное слово, собрав всех нас?»
Однако все вышло не по мыслям князя Старицкого. Едва он спрыгнул с коня, возле него словно из-под земли вырос боярин великого князя Василия и обратился с поклоном:
- К себе зовет государь наш, великий князь Василий Иванович. В своих покоях ждет.
- Иль батюшка мой отошел в мир иной?! - с тревогой воскликнул Андрей.
- Жив Иван Великий. Слава Богу, жив.
- Отчего тогда величаешь Василия государем? Иль уже духовная читана и великий князь Василий Иванович повенчан на царство?
- Кто же, как не он государит? - пожал плечами боярин, ответив вполне буднично, и князь Андрей понял неуклюжесть своего вопроса.
«Зачем себя в неудобство вводил? Суета пустопорожняя».
Он, пройдя мимо своего дворца, решительно направился ко дворцу великого князя Василия, заранее готовя себя к упрямому разговору с братом, ибо только теперь осознал, ради чего возвратили его в Кремль. На сей раз он не ошибся.
Все началось с обычных поклонов, но взгляд Василия был недовольно-строгий, а следом и вопрос взгляду подстать:
- Решил голову под крыло?
- Отчего же «под крыло»? Я не скрывал и теперь не скрою своего несогласия с предстоящими казнями. Говорю открыто: как можно лишать жизни самых толковых советников Ивана Васильевича, отца нашего. Во многом благодаря им он и назван Великим.
- Не крамольничай! У нашего отца у самого - ума палата.
- А я разве иное говорю? Отец наш вполне понимал стремление церковного клира встать над единодержавцем, подергивать его за трензеля[5] в угоду своему властолюбию и стяжательству. Не нам ли, сыновьям своим, он часто говаривал, что каждый волен верить в того бога, какой близок именно его душе? Его слова: православный ли, римлянин, магометанин либо иудей или буддист - все заслуживают пригляда, если они любят Россию, ревностно ей служат? Не он ли говаривал, что Византия пала по причине слияния властей светской и церковной, а это привело к полному своевольству иерархов церкви, жадных до власти и богатства. Алчные стяжатели правили страной, обогащаясь сами, разоряя великую державу. Не тебе ли не знать, что отец боролся со алчностью церковных и монастырских владык. Сколько монастырских земель, особенно Новгородских, он взял под свою руку? А кто ему пособлял в этом? Тебе хорошо известно: Курицын[6] в первую голову, он, дьяк Федор, и брат его Иван. Волк, еще архимандрит Кассиан[7] и брат его, - за государя стеной стояли. Не единожды церковные иерархи намеревались казнить их как еретиков, но отец наш, единодержавец российский, каждый раз говорил свое твердое «нет»!
- Они еретики!
- Кто это определил? Кто судья?! Они видят лучшее в вере, и почему бы не прислушаться к их слову?
- Они - еретики! Они замахнулись на основы основ православия. Они подняли голову против церкви, давая тем самым повод волхвам сквернословить на обители Господни!
- А не сами ли настоятели обителей дают повод для нападок на них? Правы нестяжатели. Ведь даже Иисус Христос отметал само понятие церкви, проповедовал, что Бог в душе каждого, уверовавшего во Всевышнего, что молитву надлежит свершать верующим в полном уединении, наедине лишь с Богом в душе. Правы нестяжатели и в обвинении иерархов в чрезмерной алчности. Даже во время ига Орды церкви и монастыри знатно обогатились, меж тем как паства их стонала от произвола ордынцев, не имея никакой защиты от церкви. Может быть запамятовал ты ярлык[8] Хана Менгу-Тимура[9] митрополиту Кириллу? Его читал нам отец наш, наставляя нас на путь праведный, достойный князей.
- Не кощунствуй, брат, - смягчая тон, отвечал Василий Иванович назидательно на гневные разоблачения брата. - Ты прав лишь отчасти, а вернее, прав не державной правдой, а правдой простолюдина. Разве православие не утверждает, что власть от Бога? Разве не церкви и монастыри молятся за здравие божьего наместника на земле - великого князя, единовластца земли российской? Разве не призывают церковники рабов божьих, свою паству, к почтению стоящим у власти по воле Господа? А если эти призывы пойдут от нищих, кто к ним прислушается? Голос сильного и богатого слушается вдесятеро внимательней. Стремление же иерархов стреножить великого князя, князей и бояр можно придержать жесткой рукой.
- Во всем должна быть умеренность, - так считает наш отец. Не мы ли с тобой слышали это не единожды, когда, собирая всех нас, сыновей своих, вел он задушевные беседы, раскрывая тайны умелого правления? Не он ли взял под свою руку множество земель новгородских монастырей и намеревался продолжить это начинание в центральных землях? Не ради ли изъятия земель у монастырей велел скликать иерархов на Собор?
- Все так. Только изменил великий князь свое отношение к церкви после того, как занемог. Разве ты не понял это, когда отец, собрав всех нас, поехал на богомолье? И это после того, как было уже объявлено о времени Собора.
