Трогая воду маленькой, изящной ножкой, она ангельским голоском игриво обратилась к опекуну:
— Я пришла на урок. Мне прямо сейчас заходить в воду?
— Ты что-то рановато.
Интересно, это кажется, или он действительно не очень рад видеть свою подопечную, подумала Пенни.
Очевидно, Макс каждое утро учил Ширли плавать. Но Пенни никогда не приходила купаться так рано, поэтому ничего не знала об этих уроках. Макс уверенно плыл к противоположному краю бассейна. Ширли не спускала глаз с его гибкого тела. Может, стоит обнаружить себя? Но прежде чем она успела на что-то решиться, вновь послышался голос Ширли:
— Может, чуть раньше, чем обычно. Я просто увидела, как ты пошел сюда, и решила составить тебе компанию. — Никакого ответа, словно ее и не было. — Так мне заходить? — спросила она, когда Макс развернулся и поплыл назад.
Подплыв к девушке, он протянул ей руку:
— Ну что ж, давай.
В то же мгновение Ширли очутилась в воде, держась на плаву только благодаря Максу, одной рукой поддерживающему ее. Он объяснял, что нужно делать, но девушка, казалось, абсолютно ничего не понимала, так как делала все с точностью до наоборот. Наблюдая за ними, Пенни отметила, что они как муж и жена никогда не ужились бы. По всему было видно, что Макс не разделял оптимизма своей воспитанницы по поводу возможной свадьбы, точнее, даже не думал об этом. То, как он обращался с девушкой, не походило на ухаживание влюбленного мужчины.
Они находились на дальнем краю бассейна. Пенни немного привстала и хотела уйти незамеченной, но в эту минуту Макс повернулся, и ей пришлось скрыться в пышной растительности.
— Ну, как у меня получается? — донесся голос Ширли.
Пенни выглянула из кустов. Макс отчего-то нахмурился.
— Нет, это не плавание!
— Ну, Макс. Я же все делаю, как ты говоришь. Вот видишь, болтаю ногами…
— Я же показывал тебе вчера, как нужно работать ногами, но ты ничего не поняла. Попробуй сконцентрироваться.
— Я не могу, когда ты сердишься, — жалобным голоском простонала Ширли, и Пенни ясно представила себе, как она по привычке обиженно выпятила губки. — Я ведь так стараюсь!
— Значит, надо стараться еще больше, а то я перестану с тобой заниматься, — строго, даже грубо отозвался Макс.
Пенни не удивилась, когда через несколько минут он вдруг объявил, что на сегодня достаточно. Ширли попыталась возразить, но учитель был непреклонен, и девушка неохотно удалилась, волоча по земле цветастое полотенце.
Как только она исчезла из вида, Макс повернулся к кустам, где пряталась Пенни, и крикнул:
— Выходите, мисс Дэвидсон. Или вы уже искупались?
Пенни замерла в изумлении. Макс медленно подплывал к ней. Девушка покраснела от стыда, но в глазах Макса не было и тени презрения. Он вылез из воды и сел рядом. Борясь с охватившим ее смущением, Пенни произнесла:
— Я уже искупалась. Я встала в шесть.
— Плохо спали? — непринужденно поинтересовался мужчина. Казалось, он напрочь забыл, как отвратительно поступил с ней накануне вечером.
— Да уж, могло бы быть и лучше.
Макс усмехнулся:
— Видимо, расстроились, когда я сказал, что против свадьбы? Конечно, я понимаю, трудно смириться, но ничего не поделаешь. Ваш отец непременно найдет себе другую женщину, которая будет заботиться о нем.
Пенни резко повернулась к нему. Щеки пылали от гнева.
— Я же сказала вам вчера: отец любит вашу мать, — и, почти не контролируя себя, неистово воскликнула: — С тех пор, как умерла моя мама, прошло уже двенадцать лет! И все это время отец был один, даже ни с кем не встречался. Так что наплевать, что вы там себе думаете!
— Вы такая темпераментная, мисс Дэвидсон, — издевательски отреагировал Макс.
— С тех пор как общаюсь с вами! — перебила его девушка.
— Значит, это я во всем виноват?
Его самоуверенность бесила Пенни. Макс всегда умел сохранять присутствие духа, что давало ему преимущество в любой ситуации. Необъяснимая уверенность в своем бесспорном превосходстве над другими. Рядом с ним Пенни чувствовала себя визгливой моськой, лающей на слона. Девушка сделала глубокий вдох и медленно заговорила. Ровным негромким голосом. Только чуть заметная хрипота выдавала волнение.
— С самого начала ваше отношение ко мне трудно назвать дружелюбным, мистер Редферн. Несколько раз своим вызывающим поведением вы даже намеренно доводили меня до бешенства.
Макс в изумлении уставился на девушку темными, широко раскрытыми глазами.
— Вы слишком впечатлительны, мисс Дэвидсон. Нельзя же настолько давать волю воображению.
— Скорее наоборот, это вы почему-то не хотите осознать свое враждебное отношение ко мне. — Раз уж разговор зашел так далеко, надо сразу расставить все точки над «i» и высказать все, что наболело. — Вы с самого начала меня недолюбливали, и совершенно незаслуженно. Потому что тогда вам ничего не было известно о моем отце. Никогда бы не подумала, что у такой прекрасной женщины, как миссис Редферн, может быть такой сын.
Пенни перевела дыхание. Да, сильно сказано. Даже, наверное, слегка переборщила. С замиранием сердца девушка ожидала ответной реакции, но Макс обескуражил ее:
— Вы непозволительно грубы, мисс Дэвидсон. Но вас можно понять, и, может быть, я даже сочувствую, понимая ваше негодование по поводу сорвавшейся свадьбы. Так что, думаю, я закрою глаза на эту грубость…
— Вы просто омерзительны! — Пенни вскочила. Сверкая темными глазами и не помня себя от злости, она завопила: — А вам бы понравилось, если бы кто-то попытался расстроить вашу свадьбу с девушкой, которую бы вы по-настоящему любили?
Глаза Макса округлились в легком удивлении, на губах появилась саркастическая усмешка.
— Вы что, всерьез считаете, что я буду способен на такую глупость, как влюбиться в кого-нибудь по уши?
Да, тогда все вопросы отпадают. Бедная Ширли… Мысли путались. В замешательстве Пенни безмолвно стояла перед ним, не находя что ответить. В голову почему-то лезли воспоминания о заботливых прикосновениях Макса, когда он возился с ее израненными Плечами и вчера вечером — с ногой. И, несмотря ни на что, она не могла злиться на него, потому что впечатления от тех прикосновений затмевали все остальное, были сильнее и глубже, чем обида на неуважение и жестокость с его стороны.
Макс, не отрываясь, рассматривал Пенни. Девушке было неуютно, словно она стояла перед ним обнаженной, но чувствовала, что не может не подчиниться странной гипнотической силе его взгляда. Хотя на губах его все еще играла ироническая улыбка, лицо чудесным образом преобразилось. Сейчас Макс созерцал девушку скорее с добродушным интересом, нежели с мрачной суровостью. Пенни недоверчиво нахмурилась, не веря своим глазам. Все то же — безупречные в своей правильности черты лица, высокие скулы, смуглая кожа, выдающийся вперед волевой подбородок. Что же изменилось? Ведь что-то изменилось? Пенни почувствовала, как теряет самообладание. Какое-то доселе неизвестное, необъяснимое беспокойство овладело ее телом, сердцем и душой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
