И Аришка замолчала с выражением полной и таинственной значимости.
– Ну, а дальше?
– Ну что дальше… Дальше они начали спорить, у кого нос длинней.
– И все?
– Почти. Правда, один еще сказал… «Как бы из-за них не сорвалось!»
– Ну, так и сказал? – у Ромки даже перехватило дыханье.
– Ага! – Аришка, понимая важность сообщения, в тайне гордилась собой. «Пусть знает, какая у него сестра!»
– Интересно, а что «не сорвалось»?
– Вот этого он не сказал!
– Ну а… Еще говорили что-нибудь? Может, что-то делали?
– Делали, – Аришка кивнула, но продолжать не спешила.
– Специально что ли тянешь? – руки так и чесались ее подтолкнуть: «Что она тормозит, как подходящий к станции поезд?»
– Я не тяну, сам же сказал: «Про селедку не надо!» А они как раз начали газетой шуршать. Видимо, разворачивали. Я же говорю – они этой селедкой просто газовую атаку устроили.
– Ну, а когда разворачивали… При этом что – молчали?
– Почему молчали? Не немые же они. Один говорит: «Отличная селедка. Прокоптили что надо. И где только ты ее нашел?» А другой отвечает: «В ларьке, за вокзалом. Я, сколько на этом поезде езжу, все время там покупаю. Жаль, что картошечки нет». А другой: «Я видел, бабуля продавала, горяченькую, прямо на перроне». А первый: «Так надо было купить»! А второй: «Так еще не поздно!» – тарахтела Аришка. – Ну, тут я и…
– Так что – они собрались идти покупать картошку? – Ромка оглянулся. – Что же ты раньше не сказала? – и, схватив сестру за руку, потащил подальше от вагона.
– Так я только об этом и говорю! Про селедку-то!
Но едва они сделали несколько торопливых шагов, как попали в объятья…
К счастью, это были всего лишь родители.
– А вот в Арамасе с вами мы еще не встречались! – распахнул широкие объятья папа.
Удар их о родителей был таков, что они чуть не вышибли из их рук стаканчики с мороженым.
– Куда это вы с такой скоростью?
– Так, прогуливаемся, вас встречать…
Сейчас, рядом с родителями, ощущение опасности притупилось, хоть они и не переставали оглядываться.
– Ну, тогда держите по обещанному! – родители протянули им по мороженому, но особой радости в их глазах не прочитали.
– Спасибо, – вежливо отозвалась Аришка. – Но почему-то сладкого сейчас не хочется.
– А какого хочется?
– Соленого! – неожиданно даже для себя вдруг высказался Ромка.
– А еще лучше – копченого, – поддержала брата и Аришка.
– Ну, мороженое таким не бывает: соленым, копченым… – с недоумением смотрели на них родители.
– Зато селедка бывает! – выговорила тайную мечту Аришка. – И мы даже знаем, где она продается!
– И где?
– Да здесь рядом – в киоске, за вокзалом. Бежим, еще успеем!
– А картошечку можно купить прямо у вагона! Бабульки продают! – внес свою лепту Ромка. – Горяченькую!
Глава шестнадцатая
Появление толстячка. Рассуждения о пользе и вреде игры в карты
Их отправление из Арамаса было ознаменовано настоящим селедочным пиром.
– Если преступный мир может себе такое позволить – чем мы хуже? – отправляя в рот аппетитный кусочек, заметил брат, когда родители отправились за кипятком. – Чтобы победить врага – нужно знать его оружие.
– Ты думаешь, они собираются побить нас селедкой? – поинтересовалась Аришка.
– Я сказал – не побить, а по- бе- дить! Специально для глухих повторяю по слогам. И не они нас, а мы их!
– Я вовсе не глухая.
– Сама же говорила, что они устроили этой селедкой просто газовую атаку! А теперь мы адаптированы к ее запаху. Преступный мир – он такой, – со знанием дела повертел Ромка в воздухе остатками селедочного позвоночника. После вкусной, почти домашней пищи – у него наступил час благодушия.
– Да, пока от общения с преступным миром мы получаем только пользу, – вздохнула Аришка. – Благодаря им, смогли так вкусно перекусить.
– Вкусно перекусить мы смогли не благодаря им, а… Можно сказать – благодаря тебе! Твоему бесстрашию! Твоим разведческим способностям. Твоему умению выуживать необходимую информацию…
Аришка с удивлением смотрела на брата: «Да, похоже, эта селедка и в самом деле обладает каким-то волшебным действием. Надо посоветовать маме почаще его ей кормить».
– Если бы эта селедка не ткнулась мне прямо в нос, я бы на эту информацию и внимания не обратила, – скромно потупилась сестра.
– Правильно, – продолжал философствовать благодушно настроенный брат. – Когда имеешь дело с преступным миром – надо обращать внимание на любые мелочи. Даже такие, как хвост селедки под носом. Да, кстати, – неожиданно прервал он себя. – Нам нужно срочно придумать пароль.
– Пароль? Зачем?
– Ну, мало ли… Вдруг, например, мне понадобится сказать тебе что-то важное. Без свидетелей. Не могу же я все время рожи корчить.
– А что, у тебя это натурально получалось, – не удержалась от улыбки Аришка.
– Естественно. Не зря же я в драмкружок ходил, в детстве. Но если это будет повторяться – меня могут неправильно понять. Да, и еще… – почесал Ромка затылок. – Имей в виду: одна ты из купе больше не должна выходить.
– Здравствуйте! Это еще почему?
– Не понимаешь разве? Преступники нас заметили! Поодиночке им будет легче нас обезвредить.
– Это как? – снова не очень поняла Аришка.
– Ну… Шарфиком, к примеру. Идешь ты, к примеру, по коридору, а они тебя раз и…
– Почему это – я иду? – пример Аришке что-то не очень понравился.
– Ну, это же я же к примеру.
– Вот к примеру, сам и иди!
– Ну, хорошо. Иду я, к примеру, по коридору и вдруг вижу – они навстречу. Только я решаюсь с ними разобраться, а тут – ты! Из купе выходишь. Они тебе бац – и подножку! А ты – бац, и… – но, увидев вытаращенные глаза сестры, притушил воображение.
– Но, надеюсь, до этого не дойдет. Они тебе просто скажут: «Деточка, хочешь яблочко»? Ты, конечно, скажешь: «Ага, хочу»! А яблочко-то – того… И ты – бац!
– Вовсе я не собираюсь есть никакое яблочко! – поджала губы Аришка. – Заладил: бац, да бац! Хватит меня пугать!
– Но ты же слышала, они сказали: «Как бы не сорвалось». А раз «не сорвалось» – значит, есть чему сорваться. Значит, мы можем им помешать, – выстраивал Роман цепочку. – И вряд ли мы бы смогли помешать чему-то доброму и хорошему! Логично?
Аришка вздохнула:
– Ясно, придется мне до Кснибялеча в туалет не ходить! Но ты, кажется, хотел придумать какой-то пароль? – поспешила она соскочить со скользкой темы шарфиков, подножек и яблочек.
– Давай, значит, так: чтобы родители ни о чем не догадались – я разработал звуковую сигнализацию. К примеру, если я кашляну один раз – значит: обрати внимание. Ты обращаешь, и тогда я тебе уже что-то объясняю: жестами там, мимикой или пишу на бумаге.
– Мимикой-то у тебя хорошо получается! – снова не удержалась Аришка.
– Если кашляну два раза, значит: опасность близка, будь бдительной! – пропустил Ромка мимо ушей. – Ну а если уж три раза, значит: срочно выходи в коридор, надо поговорить. Наедине, без посторонних. Ясно?
– А посторонние кто? Родители?
– Ну, на данный момент – да. Не хочешь же ты, чтобы от всех этих потрясений у них поехала крыша? Маме и так уже всякие маги мерещатся! – заметил Роман сомневающиеся глаза сестры. – Для них же стараемся! Для их же спокойствия!
Аришка вздохнула: «Возможно, он и прав».
– Ну что, вопросы есть?
Вопросы-то у Аришки, конечно, были. Но она боялась, что у брата вряд ли найдутся на них ответы.
Разговор они успели закончить вовремя: в купе входили родители. В их руках исходили паром стаканы в изящных подстаканниках.
Все вместе они снова подсели к столику и принялись пить чай (а что в поезде еще и делать?), выбалтывая позвякивающими о стекло ложечками всякие недостойные мысли о преступном мире. Ну, в самом деле, какой может быть преступный мир, когда за окнами такое радостное солнце, когда что-то свое, веселое, дорожное выстукивают колеса, и так приятно щекочет ноздри свежезаваренный смородиновый чай?
Аришка была согласна так ехать и ехать, забыв о всяком преступном мире…
Но, едва они сделали по первому глотку – в дверь постучали.
Нет, это был не стук проводницы, та не умела стучать вообще.
Стук был робкий и деликатный, но Ромка вдруг ни с того ни с сего принялся кашлять. Кашель, правда, состоял всего из двух эпизодических покашливаний: «кхе- кхе, кхе- кхе», – но и они были достаточно выразительны.
– Войдите! – отвлеченная кашлем сына, чуть запоздало крикнула мама.
Дверь приоткрылась.
В образовавшуюся щель протиснулся как-то боком, словно стесняясь, человек. Человек был скорее пожилой, чем молодой, и скорее толстый, чем тонкий. Хотя назвать его толстым было несколько несправедливо, в нем жила какая-то уютная полнота.
«Толстячок,» – мысленно окрестила его Аришка.
Толстячок, на первый взгляд, казался вполне симпатичным и безопасным, лицо его освещала улыбка вежливой доброжелательности.
